Ознакомительная версия.
Ранним утром 22 июня на войска ЗапОВО обрушила свою мощь группа немецко-фашистских армий «Центр» генерал-фельдмаршала фон Бока. Молниеносность первого удара обеспечили организационно входившие в ее состав танковые группы генерал-полковников Гота и Гудериана, а также осуществлявший поддержку группы армий «Центр» 2-й воздушный флот генерал-фельдмаршала Кессельринга. Эти немецкие генералы и явились главными «виновниками» состоявшихся судебных разбирательств.
Дивизия генерала Лазаренко была переброшена в район Бреста весной 1941 года. Соединение насчитывало около 8 тысяч военнослужащих. Части и подразделения дислоцировались в районе Жабинки (459-й стрелковый полк), в Петровичах (472-й артиллерийский полк) и в самой Брестской крепости или в её окрестностях (44-й и 455-й стрелковые полки, без трех батальонов, выведенных из крепости на учения; 158-й автобатальон и другие подразделения).
Кроме того, в крепости располагались части и подразделения 6-й стрелковой дивизии, а также 17-го погранотряда и некоторые другие подразделения (всего более 9000 чел., не считая членов семей командиров). Об этом важно сказать, поскольку пропускная способность крепостных ворот была слишком мала, и, по словам начальника штаба 4-й армии Л. М. Сандалова, «чтобы вывести из крепости находившиеся там войска и учреждения, требовалось по меньшей мере три часа».
По этой причине историки справедливо назвали такую дислокацию «брестской мышеловкой».
Приказ командующего фронтом Д. Г. Павлова о приведении войск 4-й армии в боевую готовность и выводе частей из крепости слишком запоздал. Командарм Коробков получил его в 3.30. В нем предписывалось бесшумно вывести из Брестской крепости «пачками» части 42-й стрелковой дивизии. Выполнить этот приказ, переданный через 10—15 минут начальнику штаба дивизии, выполнить было уже невозможно. Вывод частей даже не успели начать.
А. Драбкин и А. Исаев писали: «Едва начальник 42-й дивизии майор В. Л. Щербаков собрал командиров частей для передачи им соответствующих распоряжений, как с другой стороны границы загремели залпы артиллерии XII корпуса. Командира дивизии генерал-майора И. С. Лазаренко разыскать и поставить в известность о полученном приказании до начала войны не удалось18. Устойчиво работающая после рокового часового перерыва связь теперь использовалась для передачи только плохих вестей. В 4:15—4:20 начальник штаба 42-й стрелковой дивизии В. Л. Щербаков сообщил в штаб 4-й армии, что противник начал артиллерийский обстрел Бреста. Хорошо знавшие крепость офицеры штаба прекрасно понимали, что это означает: мышеловка захлопнулась»19.
Потери личного состава дивизии были значительными. Большая часть вооружения и техники – уничтожена. Удалось вывести из городка 17-й гаубичный полк в составе двух дивизионов, 7 бронемашин, 3 пушки без снарядов 393-го зенитного дивизиона…
В сложившейся ситуации бойцы и командиры 42-й дивизии были вынуждены отходить на восток разрозненными группами – в направлении Кобрин – Слуцк…
Сразу после ареста генерала Лазаренко следствие предъявило ему обвинение по двум воинским статьям 193—17 п. «б» (халатность и бездействие власти, повлекшие тяжкие последствия) и 193—20 п. «б» (сдача или оставление неприятелю начальником вверенных ему военных сил, совершённые не в целях способствования врагу, но вопреки военным правилам) УК РСФСР.
Согласно обвинительному заключению, а затем и приговору, командир дивизии И. С. Лазаренко «проявил беспечность, не держал войска в состоянии боевой готовности, в силу чего военные действия застали штаб дивизии и весь личный состав дивизии врасплох и неподготовленными к отпору врага»; в момент нападения «проявил растерянность и бездействие, оставил в Брестской крепости часть войск дивизии, вооружение, продовольственные и вещевые склады»; «вместо принятия решительных мер к организации отпора врагу, самовольно выехал в штаб корпуса для доклада обстановки, оставив в этот ответственный момент сохранившиеся части дивизии без надлежащего руководства»20.
Как в ходе предварительного, так и судебного следствия, И. С. Лазаренко, формально признавая себя виновным в инкриминируемых ему деяниях, по существу давал показания, свидетельствующие о его невиновности. В частности, он неоднократно заявлял, что причинами разгрома дивизия явились не его бездействие и беспечность, а внезапное нападение противника, нанесение им массированных артиллерийских и авиационных ударов. А с нашей стороны – непринятие вышестоящим командованием его неоднократных предложений о выводе частей и подразделений дивизии из крепости.
Установлено, что И. С. Лазаренко после передислокации дивизии в район Бреста, действительно трижды обращался по команде с предложением о выводе дивизии из крепости.
Что касается его отсутствия в дивизии в течение 1 часа в связи с выездом в штаб корпуса (г. Брест), то это было вызвано отсутствием связи и он счёл необходимым лично доложить командиру 28-го корпуса генерал-майору В. С. Белову обстановку и получить от него необходимые распоряжения.
О том, что генерал Лазаренко в первые дни войны вовсе не «проявил растерянности и бездействия», свидетельствуют несколько источников. Можно, например, почитать фронтовые дневники К. М. Симонова21, где И. С. Лазаренко упоминается как отважный генерал, с которым писателя свела судьба в июле сорок первого. Или привести отрывок из воспоминаний Л. М. Сандалова, который, к слову, также неоднократно ставил перед командованием округа вопрос о выводе 42-й дивизии из Бреста в район Жабинки: «Под утро (25 июня – авт.) в район Синявки вышли с северо-запада часть сил 42-й дивизии во главе с генерал-майором И. С. Лазаренко… Лазаренко привел с собой несколько сотен мобилизованных военкоматами граждан; значительная часть этих людей были на лошадях…»22.
В ходе допроса генерала армии Д. Г. Павлова, он показал, что им «был дан приказ о выводе частей из Бреста в лагерь еще в начале июня текущего года, и было приказано к 15 июня все войска эвакуировать из Бреста»23. И далее: «Я этого приказа не проверял, а командующий 4-й армией Коробков не выполнил его, и в результате 22-я танковая дивизия, 6-я и 42-я стрелковые дивизии были застигнуты огнем противника при выходе из города, понесли большие потери и более, по сути дела, как соединения, не существовали».
Генерал Коробков в судебном заседании категорически отрицал, что получил приказ командующего о выводе частей из Бреста. Он прямо заявил судьям: «Я лично такого приказа не видел». Представляется, что не Павлов, а Коробков сказал тогда правду.
Как бы там ни было, но Лазаренко уж точно никакого приказа о выводе из крепости подчиненных ему частей не получал.
Важно отметить, что ни следствие, ни офицеры Генерального штаба, а также военные историки, позже исследовавшие этот вопрос, не нашли свидетельств того, что бойцы дивизии и ее командир панически бежали со своих позиций. Те, кто уцелел после первых массированных ударов, продолжали сражаться до конца, умирая с оружием в руках. Даже Д. Г. Павлов, чаще подчеркивавший на следствии недостатки своих подчиненных, о действиях комдива Лазаренко отозвался иначе. Приведем один фрагмент из его показаний в ходе следствия: «На брестском направлении против 6-й и 42-й дивизий обрушилось сразу 3 механизированных корпуса; что создало превосходство противника как численностью, так и качеством техники. Командующий 4-й армией Коробков, потеряв управление и, по-видимому, растерявшись, не смог в достаточной мере закрыть основного направления своими силами, хотя бы путем подтягивания на это направление 49-й дивизии. На 6-ю и 42-ю дивизии на этом же брестском направлении противником была брошена огромная масса бомбардировочной авиации… Остатки 42-й дивизии, правда очень слабые, …заняли оборону на левом берегу реки Березина. По взрыву мостов мною была поставлена задача командиру 42-й дивизии Лазаренко – в случае появления танков противника и угрозы захвата переправ, все мосты подорвать, что генералом Лазаренко было сделано при отходе наших частей»24.
Разве из этих показаний командующего следует, что Лазаренко паниковал или проявлял растерянность? Наоборот, факты свидетельствуют о том, что генерал всё же вывел из крепости, хотя и с потерями, часть своей дивизии, а также мобилизованных и военнослужащих других частей.
Тем не менее, «разверстка» Л. Мехлиса оказалась важнее реальных фактов. Результаты следствия уже были предопределены. Это просматривается по всем делам, заведенным в те дни в отношении командиров Западного фронта.
17 сентября 1941 года Военная коллегия Верховного суда СССР вынесла генерал-майору И. С. Лазаренко обвинительный приговор, согласно которому он лишался воинского звания «генерал-майор» и подлежал расстрелу. Однако приговор не был приведен в исполнение. Для того времени – это уникальный случай.
Ознакомительная версия.
