Он стоял на берегу Арно и смотрел на застрявшую галеру. На борту также было полно людей, которые о чем-то спорили и ругались во всю глотку. Один канат привязывал корабль к мощному вязу на берегу, другой, сброшенный с противоположного борта, был закреплен вокруг ствола дуба. Подтягиваясь на таких канатах, команда обычно и поднимала судно вверх по течению.
Священник, стоявший у вяза, вблизи оказался неожиданно рослым. Лицо с крупными чертами, широкой переносицей и густыми черными бровями казалось совершенно спокойным. Когда он откинул назад капюшон, стало видно, что у него густые черные волосы, напоминавшие крашеный хлопок. Мощным сложением он походил на борца; свежий шрам пересекал костяшки пальцев. За спиной капеллана стояли двое слуг, придерживавших лошадей, а сам он задумчиво созерцал реку и элегантную флорентийскую галеру, вдоль бортов которой струилась желтоватая вода. Судно прочно засело на песчаной отмели.
Если никуда не спешить, вся эта сцена могла показаться довольно забавной.
На обрывистом берегу босоногие мужчины чертыхались на всех известных от Савоны до Неаполя наречиях, усердно орудуя лопатами и кирками; вместе с ними трудилась и команда. С палубы за происходящим сурово надзирал гладко выбритый широкоплечий мужчина в красной квадратной шапочке и черном, расшитом золотом платье. На носу двое полуголых моряков натягивали канат; мощный ствол дуба чуть заметно сотрясался от напряжения. Окрестные деревья, судя по облетевшей листве и покореженной коре, уже успели пострадать от такого же обращения. Вороны с карканьем кружились над ними.
Мессер Пагано Дориа спешился как раз в тот момент, когда резкий рывок едва не сломал вяз, у которого стоял священник. Птичье гнездо взлетело в воздух, упало на воду и, покачиваясь, понеслось прочь на волнах. Священник не сводил взгляд с дерева, и Дориа тоже посмотрел в ту сторону. Петля веревки глубоко врезалась в кору. У них на глазах узел затянулся еще туже, запахло палеными волокнами, и натянутый, как струна, канат глухо загудел. Мессер Пагано с серьезным видом промолвил:
— Похоже, они застряли всерьез.
Обернувшись на голос, капеллан склонил голову.
— Да, боюсь, далеко они не уплывут. — У него был мелодичный голос, и, судя по произношению, итальянский он учил где-то в Германии. — Вы сами сообщите им об этом, монсеньор, или предпочтете, чтобы это сделал я?
Родственная душа… Мессер Пагано Дориа улыбнулся с очаровательным лукавством.
— Я придумал кое-что получше, — объявил он и, выхватив обоюдоострый меч с позолоченной рукоятью, направился к натянутой веревке.
— Не надо!.. — Капеллан попытался остановить его, однако Пагано не обратил на это ни малейшего внимания. Замахнувшись, он с силой рубанул по канату.
Обрубленная веревка щелкнула, подобно бичу, взметнув в воздух листву, траву и потоки песка. На палубе галеры петля захлестнулась, сбив с ног двоих матросов. От этого рывка галера мгновенно сместилась по течению и тут же заскользила назад, еще дальше уйдя на песчаную отмель, с которой сползала с таким трудом. Не удержавшись на ногах, мужчина в черном одеянии упал. Поднялся шум, в точности как на ярмарке, — за общим гомоном было почти не слышно смеха торговца маслом и погонщика ослов.
Двое мужчин у вяза пристально взглянули друг на друга. Нимало не смущенный, Пагано Дориа воскликнул:
— Да хранит меня Создатель! Кто бы мог предвидеть такую незадачу?! Наверняка они станут во всем винить меня… и поделом!
Священник изобразил на лице задумчивость.
— Возможно, вас, а возможно, и того человека, которому следовало бы вовремя отвязать канат.
— Ого… — Дориа еще внимательнее взглянул на собеседника. — Похоже, вы браните меня, и вполне заслуженно. Но не годится одному человеку отвечать за вину другого! Не желаете ли отправиться со мной и выслушать мою исповедь?
Священник ответил с улыбкой:
— Как пожелаете. Возможно, чиновник на борту серьезно пострадал. Если он нападет на вас, я буду готов вступиться.
— За меня? — возмутился Пагано Дориа. Чтобы искупить свой невысокий рост, он давно научился подпускать в голос многозначительный холодок. Впрочем, генуэзец тут же рассмеялся. — А ведь мы с вами даже незнакомы. Я Пагано Дориа, торговец, мореплаватель и владелец парусника, недавно причалившего в Порто Пизано. А вы?
— Дориа? Известное имя… — промолвил священник. — Что до меня, то я родом из Кельна, а в Италии состою капелланом при наемном отряде, который принадлежит фламандскому красильщику. Мое имя — отец Годскалк.
— И ваше имя также можно назвать славным.
Мессер Пагано нынче был склонен проявить любезность.
— Что ж, я рад познакомиться с вами, и готов открыть один секрет. Человек на борту еще не признал меня, но его зовут Антонио ди Никколо Мартелли, и я был с ним знаком задолго до того, как его назначили морским консулом. Он меня простит. Я позабавлю его последними новостями и сплетнями, и он смягчится. А вы мне поможете. Более того, я даже готов сказать, будто вы пытались меня остановить и убеждали не делать глупостей. Пойдемте, пойдемте, я вас с ним познакомлю. Уж коли вы направляетесь в Пизу, то вам наверняка не помешают новые друзья.
— Друзья? — с задумчивой улыбкой переспросил капеллан; но впрочем, когда Дориа устремился по берегу к воде, темноволосый священник с готовностью последовал за ним.
Их встретили именно так, как и предсказывал мессер Пагано.
Первые десять минут атмосфера оставалась весьма напряженной, но затем имя Дориа и приятные юношеские воспоминания разрядили атмосферу, и смягчившийся консул принял их довольно любезно.
— Как раз подошло время полуденного отдыха. Возможно, отец Годскалк и мессер Пагано пожелают задержаться и отпробовать угощения? — предложил он.
Путешественники поднялись на борт. Отцу Годскалку пришлось идти по воде, подоткнув рясу до колен; мессер Пагано преодолел препятствия куда более элегантно, верхом на лошади, а затем передал поводья слугам. В каюте флорентийский консул Мартелли угостил их отменным рейнским вином, в то время как челядинцы распаковывали корзину с припасами.
Там оказались холодные тортеллини, сваренные в скорлупе яйца, немного дичи и сладости; на троих всего хватило в избытке. Как он и обещал, мессер Дориа болтал без умолку, и вполне расплатился с консулом за гостеприимство свежими новостями. Священник, только что прибывший из Рима, предпочел не слишком распространяться о тамошних делах, но зато рассказал пару-тройку забавных историй, немало удививших не только консула, но и самого Дориа.
Он поразил их настолько, что после еды мессер Мартелли предложил лично показать гостю галеру, — раз уж Годскалк так ею восхищался.
В глубине души Дориа не сомневался, что капеллан не столько интересуется самим кораблем, сколько желает убедиться, не причинила ли тому особого вреда неосторожная шутка генуэзца. И вновь морской консул не преминул побранить мессера Пагано, хотя на сей раз проявил куда большую снисходительность. Все могло кончиться гораздо хуже… Но, впрочем, особого ущерба удалось избежать. Пара треснувших досок в обшивке, да, может быть, небольшая течь…
— Все это мы поправим, но не сейчас. Эта галера — славная старушка, и неплохо потрудилась в свое время. Теперь ее переоснастят и отдадут внаем. Пусть уж новый хозяин о ней позаботится, ха-ха! Сам должен понимать, на что идет, если уж нанимает двенадцатилетний корабль под конец торгового сезона. Зато на ремонтных работах кое-кто неплохо нагреет руки…
Послышался свисток, знаменовавший окончание обеденного перерыва. Священник и генуэзский торговец вместе с Мартелли подошли к борту галеры, готовые двинуться дальше. Но перед расставанием мессер Пагано Дориа кликнул с берега слугу и преподнес морскому консулу щедрый дар: шесть тончайших льняных полотенец и кружева для его милой супруги, чтобы искупить свою вину, вновь выказать раскаяние и, конечно, во имя их старой дружбы…
Разумеется, генуэзец сознавал, что проявляет необычную щедрость, и потому ничуть не удивился, когда впечатленный консул пригласил его (и как он раньше не подумал об этом?!) к себе на ужин тем же вечером. И вообще, есть ли ему, где остановиться в городе?..
Мессер Пагано поспешил заверить, что с жильем в Пизе у него все в порядке: он заказал комнаты на постоялом дворе, куда сейчас и отправится. Конечно, он доберется до города гораздо быстрее, чем галера мессера Мартелли. Так когда ему навестить консула?
— А почему бы вам не отправиться прямиком туда?! — воскликнул гостеприимный хозяин. — Дождитесь меня дома! Отдохните! Моя супруга позаботится о вас. Вы можете сами отвезти ей подарки. И, кстати… Я правильно понял, что отец Годскалк также вас сопровождает?
Священник попытался возразить, но за раскатами жизнерадостного голоса Пагано Дориа его никто не услышал.
