Это очень страшная смерть.
Еще я думала над разными религиями. Все они по-своему хорошие, только люди плохо выполняют законы Бога.
У Фатимы — соседки из среднего подъезда нашего дома, умер сын, совсем маленький мальчик.
5 октября 1999
Пока живы!
Газа давно нет. Бомбят.
Наш четырехэтажный дом от сотрясений стал оседать. В комнате отошли стены от потолка. Сегодня самолеты кружили над рынком. Многие убежали. В том числе здоровый светлый парень — Вандам, который учится на юридическом факультете. Он периодически разрешает мне и маме торговать в его деревянной будке. Это удобно под дождем. Но я его не люблю.
Дома мы варили картошку в электрическом самоваре. Электричество бывает, но уже не всегда. Газ отключили. Это на случай обстрела, чтобы было меньше жертв. Дома горят, люди гибнут.
11 октября 1999
Воюют. Далеко слышны раскаты, похожие на гром.
Мы решили торговать газетами. Тетя Таня и ее дочь Юлька злятся.
Они торгуют печатной продукцией. Теперь мы — конкуренты. У нас выхода нет. Товар не идет. На еду денег не хватает.
Позавчера я пошла и «экспромтом» познакомилась, с женой Сулима. Человека, что привозит газеты и журналы оптом. Приврала, что дружу с Юлькой. Когда-то мать Юльки работала с моей мамой. Только дружбы нет. Знакомство.
Женщина представилась — Соня. Сразу дала мне под реализацию журналы. Вчера соседка по рынку Кусум, подошла к нашему столу с товарищем сына. Незнакомый парень подарил мне красивую маленькую книжку.
Кусум пытается подружить меня со своим сыном. Ее сын очень высокий, потому сутулится. Он скромный, стеснительный. Зовут Дауд. Ходит на подготовительные курсы. Готовится в Нефтяной институт. Всегда учебники по химии в руках. Дауду 21 год, а мне — 14 лет.
Мама говорит, что замуж мне еще рано. Твердит: «Надо учиться!»
Кусум соблазняет:
- Ты единственная девушка, на которую мой сын обратил внимание. Если ты станешь его официальной невестой, мы подождем, пока окончишь 9 классов школы, — по чеченским меркам, это лестное предложение.
Я вижу: парень хороший! Но мне больше понравился его друг, тот, что подарил книжку. Мать Дауда купила мне красивую летнюю майку и торжественно вручила.
- Как первой девушке, которая понравилась сыну! — так она объяснила свой подарок.
Нашего соседа, веселого гуляку Буратино, не видно несколько дней.
Пусть с ним все будет хорошо!
Патошка.
12 октября 1999
В школу не хожу. Занятий нет. Помогаю маме.
Кто-то позавчера, под проливным дождем, облил дерево керосином и поджег. Вот идиот!
Получился кострище! В это время как раз прилетел самолет и долго кружил. Люди боялись. Вдруг он сбросит бомбу? Но обошлось.
Кусум познакомила меня со своими сестрами. Говорит, я всем нравлюсь. Но мне нужно ходить в платке, чтобы не узнали, что у меня мама русская, лучше ко мне относились.
Эти взрослые — разговорчивые. Всегда что-нибудь дарят. Может, я не буду одинока?
У меня появятся друзья?
Я люблю косынки и платки. Мне не нравятся эмансипированные женщины Запада.
Любая одежда с шарфом в тон — романтика, нежность и тайна.
Носить платок мне советовал друг мамы.
Объяснял: «Тогда я смогу за тебя заступиться. Ты взрослеешь. Тебе защита нужна!»
Они не знают, что отец моего отца — чеченец. И если считать по мужской линии, то я чеченка. Мамина фамилия у меня потому, что за семь месяцев до моего рождения мама рассталась с моим отцом. Мириться не захотела. Позднее мама достала у врача справку, что я — семимесячный ребенок! Записала меня на себя. Забавнее всего, что мать моего отца, моя бабушка Элизабет, — еврейка. Значит, он еврей? Ха-ха. А у них считается все по материнской линии.
Поэтому я считаю, что я дитя мира.
Своего отца я ни разу не видела. Мне с детства твердили: «Папа умер!» — а мне хочется верить, что это неправда.
Сегодня к нам подошла моя дорогая тетя Лейла. Это она привезла из роддома меня новорожденную и мою маму к дедушке. Лейла всегда помогала нам. Она когда-то работала с мамой на большом заводе «Красный молот». Мама в отделе «Снабжение», а Лейла — в отделе «Сбыт».
Лейла пообещала принести варенье собственного приготовления. Она предложила на рынке звать мою маму на чеченский манер. Теперь и на рынке и дома все зовут маму — «Лейла».
Давняя мамина подруга, едва подошла к нам, стала уговаривать уехать. Мама и ухом не повела. Говорит:
- Я не знаю, где какие люди. Как живут в других местах? Ни обычаев, ни правил. У меня нигде нет близких родственников! Знакомых тоже нет. Здесь вся моя жизнь прошла! Здесь — две родных могилы, бабушки и отца. Свое жилье, что важно. Руслан есть. Пусть неофициальный брак, но опора. Защита. Уеду с ребенком. И что? Бомжевать буду?
Лейла качала головой:
- Покоя нет. Жить не дают. То одни! То другие! Хотелось бы, чтоб наша девочка рано замуж не пошла. В домашнее рабство не попала. Впрочем, неизвестно, где лучше? Наша молодежь скромнее.
У Лейлы родная дочь живет в семье отца. Они видятся редко. Лейла второй раз вышла замуж, но своих детей больше нет.
Поэтому она меня любит. Считает меня своей дочерью. Дарит подарки.
Я обиделась на чеченца Вандама. Он увидел меня в большом платке и расхохотался: «Для кого ты так нарядилась? Куда собралась?»
И нарочно плюнул, свинья.
Как-то он подсылал тетю. Знакомиться. Его тетя обхаживала мою маму, угощала ее.
Так положено, чтоб завести знакомство и подружить парня и девушку. Она в открытую просила меня племяннику в жены.
Они скрывали, что одна жена у него уже есть! А другие люди — рассказали...
Мне Вандам не нравится. Внешне — деревенский русский «Ваня».
Крупный парень, но... трусоват.
13 октября 1999
По ночам слушаем орудийную канонаду. Днем — торгуем.
Поругалась с Таней и с Юлькой. Соня стала относиться к нам хуже. Не знаю, это я ей надоела своими просьбами? Или наши конкуренты что-то наговорили?
