в подавленном духе. Какой гигант! Челюсти у него как у хищного зверя, усы — как бараньи рога. Бесхитростная сила, ни работы, ни заработка у него нет. К счастью, он не обучался ремеслу, хотя его нельзя недооценивать. Интересно, почему он сам, Дервиш, его не любит? Один вид его, притулившегося к полу, напоминал заострённый утёс, что загородил путь, блеск мельчайших пылинок раскалённого ветра-хамсина, отягчённого пылью, вызывающе раскрытую могилу в праздничный день. Чёрт побери! Нужно его использовать!
Не глядя на него, он спросил:
— Как ты будешь зарабатывать себе на жизнь?
Ашур раскрыл свои глубоко запавшие глаза медового цвета и покорно сказал:
— Я к вашим услугам, мастер Дервиш…
Тот холодно ответил:
— Мне не нужны ничьи услуги…
— Тогда я должен уйти.
Затем с надеждой добавил:
— Не позволите ли мне остаться в этом доме, ведь кроме него, другого у меня нет?
— Это же не отель.
Отверстие печи выглядело тёмным и погасшим, а с полки сверху раздавался шелест мыши, лапка которой запуталась в сухих стеблях чеснока.
Дервиш кашлянул и сказал:
— И куда ты пойдёшь?
— Мир Божий просторен…
На это Дервиш саркастически заметил:
— Но ты же ничего о нём не знаешь. Он более жестокий, чем ты себе представляешь…
— По крайней мере, найду себе работу, чтобы прожить.
— Твоё тело — самое большое препятствие. Ты не найдёшь себе дома, ни один ремесленник не примет тебя. К тому же тебе почти двадцать…
— Я никогда не использовал свою силу, чтобы причинить кому-то зло…
Дервиш громко рассмеялся:
— Тебе никто не станет доверять. Хулиганы расценят тебя как своего соперника, а торговцы — бандита с большой дороги…
Затем он тихо и глубокомысленно добавил:
— Ты умрёшь с голоду, если не будешь рассчитывать на свою силу…
Ашур пылко воскликнул:
— Я охотно отдам её, чтобы служить другим, Аллах свидетель!
— Какая польза от твоей силы, если ты не прочистишь свои мозги от глупых представлений?!
Ашур направил на него недоумевающий взгляд и спросил:
— Используйте меня как носильщика, давайте работать вместе.
Тот насмешливо возразил:
— Ни одного часа в своей жизни я не был носильщиком…
— Но…
— Оставь это. Мог бы я сказать что-то другое?
— Тогда кем мне работать, мастер?
— Терпение, и я открою перед тобой врата работы и заработка. Так что либо входи в них, либо иди своей дорогой…
Со стороны кладбища послышались звуки похорон. Дервиш сказал:
— Все на земле смертны.
Ашур, утративший терпение, сказал:
— Я голоден, мастер Дервиш!
Тот дал ему монету в два миллима:
— Это тебе последний подарок от меня!
Ашур вышел из дома, когда закат опускался над могилами и пустотой. То был летний вечер, дул ветерок, приносивший смесь запахов земли и базилика. Он прошёл по переулку до площадки перед обителью дервишей. Перед собой разглядел тёмный свод. Над стеной возвышались кроны тутовых деревьев. Послышались неразличимые песнопения, и Ашур решил отложить в сторону все свои заботы и сказал себе:
— Не грусти, Ашур! В этом мире у тебя бесчисленное множество братьев…
Песнопения по-прежнему преследовали его:
Аз форуге махе хосн, Аз руйе рахшане шома, Абруйе хуби аз чахе Занахдане шома [1]. 7
Ашур вдохнул ночного воздуха. В сердце его проникли сияющие взгляды звёзд. Дух его понёсся к ясному летнему небу. Он сказал: «До чего же хороша эта ночь для поклонения Богу, чтобы упасть на колени, прошептать подавленные желания и призвать своих любимых за неизведанной завесой!»
На расстоянии пары пядей от него стояла фигура, омрачая его безмятежность и затягивая в мир тревог. Своим хриплым голосом Ашур спросил:
— Чего вы ждёте здесь, мастер Дервиш?
Дервиш в ответ толкнул его кулаком в грудь и злобно прошептал:
— Говорите потише, дурак!
Оба стояли близ изгороди по другую сторону кладбища на подступах к пустыне. Холмы были вдали справа от них, могилы — слева. Ни шороха, ни прохожего рядом. Казалось, даже души покойных в это час утихли в каком-то неизвестном месте. Во тьме материализовались идеи, словно предупреждение, и доброе сердце Ашура тревожно забилось. Он зашептал:
— Скажите мне, да будет свет Божий в вашем сердце, что вы задумали?
Шёпотом ругая его, Дервиш сказал:
— Подожди. Нет, что ли, у тебя терпения?
Затем, наклонившись к нему:
— Я не прошу тебя делать что-либо, я всё сделаю сам. Просто закрой меня со спины, если потребуется…
— Но я же не знаю, что вы замышляете…
— Заткнись. У тебя будет выбор.
Со стороны пустыни появились звуки. Ветер донёс запах живого существа, а вслед за ним послышался голос старика, подгонявшего животное:
— Положись на Аллаха…
Когда он приблизился, стало ясно, что он едет верхом на осле. Едва он поравнялся с ним, как Дервиш запрыгнул на него… Ашур растерялся: его опасения подтвердились. Он не мог что-либо ясно различить, однако услышал угрожающий голос Дервиша:
— Давай сюда свой кошелёк, а не то…
Голос, дрожащий от старости и от страха, взмолился:
— Пощады… Ослабь свою хватку…
Ашур невольно устремился вперёд и закричал:
— Отпустите его, мастер!
Дервиш заорал на него:
— Заткнись!
— Говорю вам: отпустите его!
Он схватил Дервиша за пояс и без труда поднял его. Дервиш ударил его локтем:
— Горе тебе! Ну подожди у меня!
После чего один лишь язык Дервиша мог пошевелиться; Ашур же обратился к старику:
— Идите с миром!
И лишь после того, как он убедился, что тот человек спасён, он освободил Дервиша и извиняющимся тоном сказал:
