Решительные действия княжича спутали все замыслы Олега. Он не успел подтянуть силы и не был готов к сражению с превосходящими силами противника. И тогда он пошел на хитрость и предложил мир. Он обещал забыть все обиды и уйти в свою волость. «Мстислав же, поверив обману, распустил дружину по селам… и, когда Мстислав обедал, пришла весть ему, что Олег на Клязьме, подошел тайком. Мстислав же, доверившись ему, не расставил сторожей», – писал летописец.
Своим неожиданным выходом Олег намеревался напугать Мстислава, рассчитывая, что тот побежит к Новгороду. Однако княжич проявил поистине отцовскую хватку, он быстро собрал своих воинов и заступил своему крестному пути.
Тут пришлось смутиться Олегу. Не ожидал он такой твердости и непреклонности от своего племянника. Четыре дня стоял, не решаясь начать бой. А в это время к Мстиславу подошло подкрепление, посланное Мономахом: переяславское войско во главе с сыном Вячеславом и половецким ханом Кунуем. И Мстислав первым ударил по противнику.
Бой с самого начала стал развертываться не так, как хотелось бы Олегу. Его войско сразу прогнулось и стало отступать. Напрасно он метался на коне, подбадривая своих бойцов; слишком был силен напор новгородской дружины. К тому же стала заходить в бок половецкая конница. Против нее он бросил свою дружину, сумел отогнать, но лишился запасных войск, которыми мог бы повлиять на окончательный исход сражения. Тревожно вглядывался он в картину боя, надеясь найти какой-нибудь изъян в действиях Мстислава и использовать его, но племянник действовал безукоризненно. С досадой приходилось признать, что сын наследовал полководческие способности своего отца, Мономаха. Олегу оставалось лишь ждать, чем закончится сражение, и полагаться на какое-то чудо.
Но чуда не свершилось. Наоборот, все складывалось как нельзя хуже. В разгар сражения, когда еще не было ясно, чья возьмет, из леса вышла рать под стягом Владимира Мономаха. Это был полк Вячеслава. Однако воины Олегова войска подумали, что сам непобедимый Мономах явился перед ними, испугались и побежали. Олег тоже был смущен таким поворотом дела. «И увидел Олег, что двинулся стяг Владимиров и стал заходить в тыл ему, – писал летописец, – и, убоявшись, бежал Олег, и одолел Мстислав».
Олег бежал сначала в Муром, потом в Рязань, а потом в леса, только сведущие люди знали, где он скрывается. И тогда послал ему письмо Мстислав: «Не убегай никуда, но пошли к братии своей с мольбой не лишать тебя Русской земли. И я пошлю к отцу просить за тебя».
И Олег покорился. Ему уже шел пятый десяток лет, голова седела, силы были на исходе. Он поцеловал крест в знак примирения и стал ждать решения своей участи.
Теребовль – небольшой городишко-крепость на водном пути из Балтийского моря в Черное по рекам Висла, Западный Буг и Днестр. Торговлишка не очень оживленная, далеко до Киева и Новгорода, но все же рынок не пустовал, забредали сюда не только русские, но и заморские купцы. Теребовльское княжество считалось отдаленным, вроде Муромского или Ростовского, поэтому отдавалось в руки младшим князьям. Под боком разбойные половцы и неспокойные венгры, так что правителям – самим до себя, а до общерусских дел просто не хватало сил.
Так было до Василько Ростиславича. Этот двадцатилетний князь, высокий, с красивой кудрявой головой и бесшабашными голубыми глазами, вывел княжество на ведущее место в политической жизни Западной Руси. Он отказался от роскошной жизни во дворце, сократил другие расходы и создал сильное войско. Затем Василько направил послов к половецкому хану Тугоркану и предложил свою дружбу. Степняк готовил набег на Византию и пригласил русского князя поучаствовать в нем. Тот сразу согласился. И вот объединенные силы половцев и русских пересекли Дунай и по болгарской земле направились к византийским пределам. Василько любил перемены, новые земли, жадно наблюдал жизнь других народов. С удивлением рассматривал он селения с произвольно раскиданными домами. Каждый дом стоял посредине земельного участка, причем передние окна обязательно смотрели на полдень. Лесов было мало, поэтому преобладали дома-мазанки: ставился плетень, он обмазывался глиной, покрывался соломенной крышей – вот вам и дом. Во многих дворах стояли юрты – дома потомков кочевников-болгар, которые давно перешли к земледелию и переняли славянские типы домов, но не могли совсем отойти от обычаев своих предков: зимой жили в домах, а летом перебирались в юрты.
И – кругом роскошные сады, вызывавшие зависть у воинов. Кроме яблонь, вишен, кустов смородины и крыжовника в них плодоносили виноград, апельсины, мандарины и другие южные диковины…
Поражала Василька болгарская одежда. Он был восхищен красочностью и богатством орнамента костюмов, яркими цветами. Болгары одевались так, будто каждый день у них был праздничным, причем поступали так и горожане, и сельчане.
Половцев население встречало враждебно, видно много натерпелось в свое время от степняков. Но русов привечали с лаской и радушием. Утром они угощали воинов молоком с хлебом, потрохами и фрикадельками, на обед предлагали тушеную фасоль с мясом и разные овощи, в ужин у них было мясо с всевозможными гарнирами.
Объединенные силы половцев и русов ударили по фракийским владениям империи. Селения в течение десятилетий не знали нападений с севера, поэтому в домах и дворцах скопились большие богатства. Тугоркан, этот хитрый разбойник, не стал увлекаться грабежом и вывел войска в тот момент, когда византийские отряды вышли из Адрианополя и направились в сторону болгарской границы, намереваясь отрезать ему пути отступления. С богатой добычей союзники благополучно вернулись на родину.
Успех окрылил Василька. И когда на западные земли напали польские войска, он не стал медлить, а тут же прискакал во Владимир-Волынский к Давыду Игоревичу, забросал предложениями немедленных действий:
– Чего ждать? Пока поляки не разорят нашу окраину? Князь, собирай полки, ударим внезапно и прогоним ворога! Готовься, а я заскочу к Володарю, подниму его, и тогда никакие силы перед нами не устоят!
Слившись воедино, полки Василька, Давыда и Володаря вышла к реке Сан и встретились с войском короля Владислава. Князья рассчитывали, что поляки, занятые грабежом, рассеялись по стране и их легко будет бить по частям. Но, как видно, у противника успешно работала разведка и перед собой они увидели плотные ряды пешцев и всадников. На солнце блестели металлические панцири и красиво разрисованные щиты. Над ними развевались хоругви – с крестами, орлом, львом, волком…
Князья съехались перед строем своего войска, негромко переговаривались, разглядывая строй противника.
– Чего они замерли, а, Володарь? – спрашивал сумрачный, с колючим взглядом Давыд.
– Черт их знает! – пожал плечами тот. – Чего-то задумали, а может, просто не решаются лезть в битву.
– Не вступить ли в переговоры? Битва как палка, она всегда о двух концах. Как бы одним по нам не ударила…
– Не ударит! – вскинулся шальной Василько. – Вот посмотрите, как от этих разнаряженных петухов пух полетит!
– Храбре-е-е-ец! – скривив толстые обветренные губы, насмешливо проговорил Давыд. – Смотри, как бы тебе самому перо не вставили!
В это время шелохнулись ряды поляков и двинулись вперед. Князья, толкнув ногами коней, заторопились на свои места.
В центре войска встал Василько, крылья справа и слева заняли Давыд и Володарь. Русы не стали ожидать нападения противника, а сами двинулись навстречу. Сначала шагали медленно, но волнение и азарт все больше овладевали воинами, они невольно ускорили шаг, а потом побежали; руки вскинули мечи, а рты искривились в истошном крике:
– Аааа!
В воздухе столкнулись две тучи стрел, пущенных на ходу, кто-то вскрикнул, кто-то упал, но на них не обращали внимания, все стремились вперед. Обе лавины встретились, к возгласам людей добавились ржание коней, глухие удары мечей, все это слилось в один протяжный вой. Бились неистово, отчаянно. Кое-где закованным в броню полякам удавалось прогнуть ряды русов, но туда тотчас устремлялся Василько, вдохновлял, подбадривал; его красный плащ, словно встревоженная птица, метался между рядами воинов, и они, глядя на князя, собирались с новыми силами, сдерживали натиск противника, восстанавливали положение.
Численное превосходство русов постепенно сказывалось на ходе битвы. Центр все больше и больше вгрызался в строй поляков, разрезая их напополам. Видя это, Василько забрал под свое начало конницу, оставленную в запасе, и повел в обход правого крыла противника. Удар в спину поверг в панику вражеских воинов, началось его повсеместное отступление, скоро превратившееся в бегство…
Василько стал героем дня. На пиру, устроенном в честь победы на поле брани, несколько раз поднимали бокалы с вином в его честь. Даже хмурый молчун Давыд выдавил из себя несколько хвалебных слов:
