Ознакомительная версия.
Первое, чем поинтересовались татары, крича вверх: в городе ли Великий князь? (С языками проблем не было: многие русские знали по-татарски, и среди татар были знавшие русский и толмачи.)
Им отвечали, что Дмитрия нет. Уехал.
Внимание! Принципиальный момент!
Татары больше не интересуются, а где Дмитрий есть? Не собираются его найти и наказать. Более он их не волнует. Нет – и ладно.
Погодите. Он правитель страны. Он не платит налога в Орду. Он отказался подчиняться. Он отвечает за все случившееся! Государственный преступник! Найти и покарать!
Близко ничего подобного.
Раз виновника нет – надо посылать во все стороны разъезды, подвергать ответственных лиц допросу с пристрастием – и искать! Найти! И покарать беспощадно – причем со всем родом его! Чтоб порочного семени на земле не осталось! Как у монголов принято.
Нет, други, царь Тохтамыш вашего совета не спрашивает. Он знает, что делает. Узнав об отсутствии князя – татары приступают к рекогносцировке. Объезжают стены, прикидывают местность; осматривают ров, ворота.
Тем временем в Москве появляются пьяные, со стен показывают татарам срамные места и охульно ругаются. Ну-ну.
А давайте прибавим цвета и запаха! Звука прибавим! Это же не статья какая – это живая жизнь. Наша собственная, наша судьба за минувшим поворотом. Боль, наслаждение, безнадега и счастье – оно все оттуда, на одной нити с нами.
Глухо стучат копыта по земле, запах конского пота и навоза. Дубленые степным солнцем и ветром монгольские лица: широкие скулы, узкие глаза, лисьи малахаи. Сшибает с ног жестокий прогорклый запах человеческих тел, с рождения не мытых.
А окрест трава и кусты, холмы и овраги, вьются желтые дороги, граница зеленого с синим на горизонте. Днем палит солнце или шуршат дожди, утром звенят жаворонки, вечером зло зудят комары.
Дымят костры вкруг Москвы, пасутся стреноженные кони, отблескивает вынутый клинок.
А в городе вином пахнет, бедой пахнет. На стенах лучники из-за зубцов выглядывают. Горит закат страшноватым огнем. В церквах молятся, в подвалах пьют, в домах бабы плачут. У запертых ворот оружные люди ждут беспокойно, чего будет. Лапти шаркают, шлемы звякают у сонных, копья за углы цепляются.
Купола золотые, дома деревянные, рубахи холщовые, гомон негромкий. Девки не смеются, парни к дружинникам тянутся.
Кто знает – быть завтра счастливыми или не быть живыми.
Время свадеб настало, да не играются свадьбы.
Настал момент истины.
Восстали – а что сейчас будет?..
24 августа Тохтамыш с основными силами приступает к Москве.
Москва ворота не открывает.
Что делает царская свита в таком положении? Орет властно: отворяй ворота и выходи с хлеб-солью, сучьи дети, царь ваш пожаловал, ослепли?!
Защитники настроены категорически. Со стен летят в татар стрелы. Ответную свистящую тучу пускают непревзойденные татарские лучники. Со стен летят защитники.
Два дня татары штурмуют стены. Без успеха. Их поливают смолой и кипятком, лестницы отталкивают шестами, лезущих вверх сбивают перекрестной фланговой стрельбой из укрытых бойниц. Крепость строилась по правилам фортификационной науки – так, чтобы взять нельзя.
С грохотом выстилаются длинные серые дымы – тюфяки выстреливают ядра. Эта первобытная малая артиллерия – трофеи, взятые шесть лет назад все в том же Булгаре.
Стограммовые болты генуэзских арбалетов прошивают латника на триста метров. Уже и мурза один пал.
Нет – без осадной техники Москва не берется.
Москве в одиночку Орду не одолеть. Подтянут технику, пришлют пехоту, осадят город на измор. Бреши пробьют.
Это любому ясно. А чего не открывают? А психология. Спрятались от опасности. Подошла вплотную эта опасность. Как к ней выходить – если от нее и укрывались? Пока укрыт – жив, цел, сохранность какая-никакая. Мышь в норе. Особенно если кусачая мышь в надежной норе. Пусть кошка помучится, а мы пока подумаем.
Ладно – это сейчас такое положение, конкретное. Но вообще – думали же, полагали наперед, что Орде такой бунт и сепаратизм не понравится? Ну не дураки же – хоть элита, интеллектуалы, политики думали? Уж не могли не думать.
Рассчитывали наперед варианты опасных политических шагов, крутых поворотов? На пару шагов вперед – рассчитывали будущее? А вы что полагаете, потомки скудоумные в своей стерильной политкорректности мозгов – не соображали серьезные люди, что делают? Вы их по себе-то не равняйте: вам хоть кол на голове – и смертной казни не грозит, и от голода спасут, и даже нагайкой не постегают. А там головушки на кон ставили и будущее всей семьи.
Так что может значить упорное продолжение обороны? Бесперспективной обороны?
Первое. Монголы бунтовщиков и нарушителей, преступивших основные законы, отродясь не щадили. Вырезать весь город за общую вину – да сколько раз, и никаких сомнений. Так чего раньше смерти помирать. Нет смысла сдаваться. Помирать – так с музыкой. С оружием в руках, прихватив с собой на Тот Свет побольше врагов.
Хорошо, это сейчас, но предвидеть это можно было до начала бунта. Уже полтора века русские князья давят смуты с помощью беспощадной ордынской конницы.
Так на что рассчитывали с самого начала? И на что продолжают рассчитывать сейчас?
Что может изменить положение – если татары немилосердны?
Ну, проще говоря – помощь, поддержка, гиря на чаше весов, которая установит равновесие в нашу пользу – это кто-что?
Можем мы дождаться чего хорошего, товарищи? А чего?
Князья Суздальско-Нижегородские – родня жены Дмитрия, отец да братья; а мы и над ней… того… не очень хорошо. Но. Вообще есть вариант: Суздальско-Нижегородские предложат взять Москву под себя – а Дмитрий Суздальский получит, как уже бывало, ярлык на все Великое княжение Владимирское. Гм. Ну, а с чего ему не дать татарам разорить Москву? Бунтовщики ведь… А с другой стороны – если Москва станет его владением – так чего свое разорять-то? Эх, мечтать не вредно…
Но мы работаем другой вариант. Дмитрий Ольгердович и Андрей Ольгердович. Отец и дядя князя Остея.
Дмитрий, бывший князь Брянский, Стародубский и Трубчевский, сидит на службе у Дмитрия Донского в Переяславле-Залесском, и много ласки за верную службу так и не видел.
А брат его Андрей, князь Псковский и Полоцкий, один из героев Куликовской битвы, в русских документах именовался Великим князем. Старший сын Ольгерда! Отодвинутый от центрального наследования интригами пронырливых братьев и нашедший общий язык с Москвой.
Вот их войско должно бы подойти. Московское княжество в составе владений Ольгердовичей – изменит расклад сил в гражданской войне, что кипит ныне в Литве.
И Тверь, Тверь! Всегда ненавидевшая Москву и конкурирующая с ней! Недаром туда сбегают все видные оппозиционеры.
За полвека до описываемых событий в Твери полыхнуло антиордынское восстание. Чол-хан, брат Великого Хана Узбека, прибыл со свитой и большим конвоем в Тверь – вышибать долги. Поселился в княжеском дворце, князю согнанному цукал, конники грабили открыто и сплевывали тверичам на рубахи.
Долго терпевший народ взорвался и всех перебил, включая ордынских откупщиков. Чол-хана и свиту сжег вместе с дворцом.
А вот и принятые меры.
Знаменитый у потомков московский князь Иван Калита (отнюдь еще не Великий князь) помчался в Орду, выразил негодование и предложил услуги. И дал ему за то хан Узбек ярлык на Новгородское княжение, и город Кострому впридачу от Великого княжения Владимирского. А еще дал татарскую конницу в количестве 50 000 клинков. (Цифре не верится – всю Русь покорили меньшим числом…) Конница сия вошла в русские летописи под названием «федорчукова рать» – командующий туменами, Федорчук, был православным христианином. Да-да, именно. Одна страна, один народ, один вождь.
Суздальцы не утерпели и присоединились к славному походу.
Тверской князь Александр Михайлович сумел сбежать – но города и земли подверглись страшному опустошению. «Разор, глад и мор были Руси карой.» Почему же всей Руси? Москва и Владимир с Суздалем и Нижним Новгородом неплохо поживились и отвели душу. А Тверь их не любила… злопамятные люди, не понимавшие русского единства.
Тверь и Литва против Москвы
Тохтамыш и Дмитрий Донской должны были испытывать симпатию друг к другу. Оба они были неугомонными, настырными, агрессивными и властными. Оба были жадны и не помнили добра; и поражения их не смущали.
Войдя в силу, Дмитрий начал всей силой грести под себя. Или объединять под себя русский мир, который разбегался от него с удвоенной силой. И в частности:
В 1368 Дмитрий (Донской) пригласил Михаила Тверского в Москву – разрешить мелкий территориальный спор. В Москве устроили третейский суд – и Михаила посадили в темную! На его счастье явились в Москву с визитом три мурзы из Орды и поинтересовались, как можно обмануть доверившегося? Тяжкий проступок по законам Ясы. Михаила выпустили – и он бежал к Ольгерду – мужу Михайловой сестры. Ольгерд пошел на Москву, разбил русских, погибли князья и воеводы; осадил столицу. И только нападение ливонских рыцарей на другом краю державы поторопило его уйти туда. Тогда Дмитрий вышел и разорил смоленскую и брянскую земли.
Ознакомительная версия.
