Бой начали половцы. Не подозревая о двойной засаде русских воинов на другом берегу Орели в зарослях камыша и кустарника, они лавами ринулись на Владимира. На этот раз без стрельбы из луков перед боем — сразу помчались в атаку.
Первый их удар был ужасен. Половецкие конники со всего разгона врезались в ряды русских воинов и, казалось, никакая сила не могла их остановить. Но переяславцы выстояли. Сначала встретили нападающих несметным количеством стрел, что внесло во вражьи ряды немалое замешательство, потом пустили в ход копья, короткие пики-сулицы и мечи.
Одновременно начали стрелять с другого берега дружины Глеба и Мстислава, выхватывая из нестройного конного скопища половцев немалые жертвы.
Половцы, дрогнув, остановились, завертелись на месте, как в водовороте. Неожиданно сильный отпор урусов быстро охладил их боевой пыл. Оба крыла половцев, не зная где найти защиту от стрел, несущихся со всех сторон, кинулись наутёк.
Ни ругань и угрозы Кобяка, ни нагайки ханов, хлеставшие беглецов, ничего не могли поделать, ничего изменить. Каждый старался поскорее вырваться из этой кровавой свалки, что вихрилась на нешироком просторе приорельской степи.
— Назад, трусливые и глупые бараны! Назад! — вопил Кобяк. — От кого бежите? Вас в пять раз больше! Одними копытами своих коней вы превратите в пыль всех батыров Владимира! Вперёд — на врага!
Но его никто не слушал. Орда отхлынула от Орели к дальним холмам так же быстро, как и нахлынула, оставив убитых и раненых.
6
Владимир прекрасно понимал, что Кобяк непременно снова нападёт, и не терял времени понапрасну. Когда половцы отступили и теперь виднелись в мглистой дали, на холмах, когда улеглась первая радость от довольно-таки неожиданной победы над значительно преобладающими силами ворога, он глубоко задумался. Это лишь начало. А что же дальше? Как задержать Кобяка до подхода Святослава? Как спасти войско от разгрома? Что тут можно придумать, когда стоишь в чистом поле?
Он медленно ехал на высоком гнедом скакуне вдоль только что отшумевшего побоища, где воины убирали трупы убитых, выносили раненых, а туши коней свежевали, мясо рубили на куски и бросали в котлы. Князь напряжённо думал: какую бы военную уловку применить неожиданно, чтобы остановить конников Кобяка, внести в их ряды замешательство? На этот раз ордынцы наверняка ринутся на русскую дружину не широкой, слегка вогнутой лавой, оба крыла которой утром попали под губительный обстрел засадных полков, а пойдут клином. Значит, засадные полки теперь не смогут сыграть ту роль, которую так успешно выполнили. Поэтому их нужно возвратить назад, усилить ими головной полк. Но этого, конечно, мало, чтобы остановить половецких конников. Нужно что-то необычное…
Тут его Гнедко споткнулся и Владимир от неожиданности даже подскочил в седле. Оказалось, что задняя нога коня попала в нору суслика…
Владимира осенило. Вот то, что нужно! Вот что остановит вражий клин или значительно уменьшит силу его удара!..
— Князей и воевод ко мне! — крикнул тысяцкому, едущему позади с десятком княжеских младших дружинников охраны.
Шварн поднял на копье шлем, и мигом со всех концов помчались к князю старейшины. Остановились полукругом.
Владимир обратился к ним:
— Созвал я вас не для того, чтобы ещё раз порадоваться успеху добытой нами победы, что прославила знамёна русичей. Собрал я вас на совет, чтобы вместе подумать, как отбить наступление Кобяка, которое, надо полагать, вскоре начнётся. Кто что надумал или надумает, братья, говорите!
Все долго молчали. Никто не хотел говорить первым. Конечно, каждого тревожила мысль о том, что предстоит, что могло стать для русского войска фатальным. Но как предотвратить это фатальное будущее — никто не знал.
Наконец Шварн, как ближайший сподвижник князя, нарушил затянувшееся молчание:
— Я думаю, княже, второй раз нам тут не удержаться. Если Кобяк не дурак, то пошлёт сильные орды на ту сторону, чтобы снять наши засадные полки и зайти нам в тыл. Тогда всему нашему войску конец.
— Что предлагаешь? — спросил князь.
— Немедленно отступить через брод в степь и быстро идти навстречу Святославу.
— То есть бежать?
— Почему бежать? Отходить после победы к своим — это не бегство…
— Половцы сразу кинутся за нами, догонят, а в чистом поле нам не спастись.
Снова наступила тишина. Все сидели на конях мрачные, озабоченные. Задал князь загадку, как её отгадать?
— Да говори, княже, сам. Что надумал? — буркнул воевода Хрущ, грубый голос, дородность и высокий рост которого никак не соответствовали его имени[56]. — Видим по тебе, князь, что приготовил Кобяку тенето…
— Приготовил.
— Так говори, не тяни…
— Други мои и братья! — Владимир окинул всех внимательным взглядом. — Давайте ещё раз сообща прикинем: что сможет помочь нам избежать разгрома и полона, а то и смерти? Можем, конечно, отступить за Орель и, соединясь с засадными полками, пойти навстречу главным нашим силам. Но не догонит ли нас Кобяк, не окружит ли своими ордами на голой равнине, где ни лесочка, ни речки, на которые мы смогли бы опереться? Думаю, что скорее всего догонит. Стоит нам сняться с этого самой природой укреплённого места, как он сразу за нами погонится. Вы спросите, что же, оставаться здесь? Да, отвечаю я. Останемся! Посмотрите: с трёх сторон половцам к нам не подступиться — речка, трясина. Они, как и утром, смогут атаковать нас только в лоб. Так давайте укрепим этот перешеек так, чтобы половецкие кони споткнулись на нём! Чтобы Кобяку не удалось одним ударом сбросить нас в воду. Тогда мы сможем продержаться до подхода князей.
— Как же укрепить перешеек? Ров копать? Не успеем.
— Зачем ров? Нароем мечами узких ямок глубиной в локоть, этакие западни для коней. Попадёт у коня нога, как в нору суслика — полетит конь вместе с всадником кувырком. А задний споткнётся о первого тоже…
— Сколько же таких ямок нужно! — воскликнул кто-то. — Тысячи!
— Ну и что?.. Каждый воин без труда выроет пять или десять — вот вам и тысячи! Одну всадник минует, а в другую попадёт. Верю я, что это окажется очень опасной преградой для половецких коней.
Воеводы переглянулись. Гм! А ведь князь дело говорит!
Все одобрительно зашумели.
— Тогда за работу! — повелел Владимир Глебович. — Перед воинами, которые копать будут, поставить заслон из щитов, чтобы вражьи сторожи не заприметили, что мы тут затеваем. Землю всем относить в тыл, а ямки — бурьяном прикрыть, чтоб незаметными были! Уразумели?
— Да, княже, понятно…
— С Богом, начинайте!
7
Солнце давно прошло полуденную черту. Жёлто-серая степь, казалось, заснула, разомлев в нестерпимой жаре.
Пообедав, русские воины выстраивались на равнине в боевые порядки. После этого Владимир разрешил людям, не сходя с места, расслабиться, отдохнуть, даже прилечь. Воины сразу же закрылись от солнца щитами, подперев их копьями, и лежали в тени, скрываясь от жарких лучей. Никто не беспокоился, что их могут застать врасплох. При начале половецкой атаки все успели бы схватиться за оружие и встать на свои места, ведь половцы стояли более чем за версту.
Пробегали минуты, уходили часы. Из-за Орели прибыли засадные полки, усилив собою головной полк. А половцы почему-то медлили, всё ещё не начинали атаку.
Владимир и удивлялся, и радовался этому: вот-вот должны подойти Рюрик и Святослав. Тогда, может, Кобяк вообще покажет спину и сбежит в степь? Во всяком случае, задержка хана Кобяка на руку русскому войску.
Воины старались не думать о предстоящей битве, которая для многих из них или даже для всех может закончиться смертью, ранением или полоном. А вдруг после утренних жестоких потерь Кобяк не решится испытывать судьбу? Многие задремали под щитами на тёплой земле, а другие просто наслаждались прохладой в тени и неожиданным отдыхом.
И именно тогда, когда их почти не ждали, половцы ринулись в атаку. Из-за холмов всплыла туча пыли, потом показалась тёмная лавина всадников. Над ними развевались бунчуки и длинные хоругви с золотыми изображениями бычьих рогов, собак, драконов, змей. Чем ближе приближались половцы, тем ярче высвечивались те рисунки на широких полотнищах.
Стан русских воинов сразу ожил. Резкие крики воевод подняли всех на ноги. Каждый торопливо натягивал на себя латы или кольчугу, привязывал поножи, надевал подшлемник и шлем, хватал оружие — лук, копье, меч, становился в свой ряд. Не успели половцы преодолеть и половины пути, как русичи уже перегородили перешеек плотным живым валом.
Впереди в два ряда стали копейщики, сильные, ловкие гридни, каждый из них имел кроме лука и меча длинное копье и короткие копья-сулицы для метания. За ними выстраивались мечники, а затем — в три ряда — стрельцы из луков. В тылу отроки держали за поводья осёдланных коней.
