свое время), если бы не отец и его деньги, гнить бы Сэму давным-давно в земле.
Отец… и Сэм заплакал. Год назад не стало Боба Миллера. Он управлял небольшим банком, поэтому семья имела все необходимое, поэтому удалось купить кокон и выучить Сэма всему, чему он хотел выучиться. У отца обнаружили сразу рак легких и рак крови. Врачи развели руками, мол де раньше надо было обращаться, а теперь только полиативная помощь, никакая операция, никакая химия и лучевая терапия старшему Миллеру уже не поможет. Боб к надвигающейся смерти относился просто: он продолжал, пока мог, ходить на работу, он написал завещание и заранее подписал все необходимые документы, чтобы семья без проблем смогла вступить в наследство. До последнего заботился о сыне, подарил ему свои часы, которые не снимал сорок лет, просил почаще вспоминать о матери, ведь «старушке», так ласково Боб называл Джину, будет теперь не легко. «Старушка» Джина, обливаясь слезами, бегала из одной больницы в другую с просьбой помочь ее мужу. Она пригласила на консилиум несколько техасских профессоров-онкологов. Но те, когда получили анализы и выписки из истории болезни Боба Миллера, отказались приехать, потому что Боб действительно был безнадежен. Сэм несколько раз приезжал из Далласа во Фреско, чтобы повидаться с отцом. Больших денег стоили такие поездки, если учесть, что кокон надо было возить с собой повсюду. Сэм, как ему не было страшно спрашивать, все-таки задал несколько вопросов.
— Отец, — спросил он первым делом, — ты знаешь, что… что… что ты умираешь?
— Да, малыш, — ответил Боб без всякой грусти, — знаю.
— Ты боишься ее, ну, ты понял о ком я?
— Вот еще. Пусть она меня боится, ведь я так просто не дамся ей… Боб улыбнулся и погрозил смерти кулаком.
— Пап, — это был самый главный вопрос, — ты на меня не сердишься? Я был хорошим сыном?
— Мой мальчик, — Боб в тот вечер был очень оживленным, постоянно приподнимался с постели. — Ты самый прекрасный сын на свете. Я счастлив говорить тебе «сынок» и слышать в ответ «да, папа». Мы прожили отличную жизнь. Мы с тобой друзья, а это большая редкость.
— Я люблю тебя, папка, — Сэм заплакал.
— Я люблю тебя, Сэм, — Боб не плакал и не замечал, или делал вид, что не замечает слёз сына. — Слушай, Сэм, а ты помнишь нашего Джинджера? — Помню.
— Классный был пёс. Интересно, я увижу его там? Как думаешь?
Сэм не мог удержаться и пошутил: — Он часто хулиганил и, наверняка, сейчас в аду. А ты окажешься в раю, я уверен.
— Ну это мы еще посмотрим, кто где окажется. Нет, мне бы очень хотелось увидеть его смешную морду.
— И мне бы тоже.
И Сэм с отцом начали вспоминать все проделки песика. Во время их разговора болезнь, а за ней и смерть, отступили. Жизнь — сильная штука; оба, Боб и Сэм, знали толк в жизни, поэтому никогда или почти никогда не грустили, предпочитая действовать, даже если не видели перспектив. Когда отца не стало, Сэм ненадолго задумался о том, что и его когда-нибудь запихнут в чёртов ящик и закопают, и он больше ничего никогда не увидит, не услышит, не почувствует. «Ну так это не сейчас, — порадовался за себя Сэм, — сейчас-то я живой и обязан делать то, к чему меня призвала Высшая Сила, то есть заниматься проблемами клиентов». Да, занимаясь другими людьми, Сэм совершенно забывал о собственных проблемах, тем более о какой-то там далекой смерти.
Чуть раньше, чем Боб отправился в мир иной, там оказался добрый доктор Робинсон. Доктор умер от сердечного приступа ночью, после него осталась богатая практика и доброе имя, такое доброе, что даже мы узнали о нем спустя много десятков лет.
Сэм, хвала Создателю на здоровье не жаловался. С развитием технологий ему чего только не предлагали: и экзоскелет, и чип в мозг, чтобы управлять гаджетами, и новые модели коконов, но он на все предложения отвечал руганью.
— Я, — говорил, — хочу остаться человеком, я не хочу превратится в робокопа или Дартвейдера. Отвяжитесь от меня. Ставьте эксперименты на других, а мне и так хорошо.
В подтверждение своих слов он завел блог, где ежедневно рассказывал о своей жизни в коконе. Кокон, к слову сказать, оказался менее прочным, чем его хозяин. В миллениум, под самое Рождество он стал насвистывать, повизгивать и пропускать воздух. Если бы не интернет, то кто знает, чем бы все закончилось, а так нашелся инженер Джек Ричардс из соседней Оклахомы, который сумел починить кокон и дать ему новую жизнь, новую, потому что таких машин в США оставалось всего три штуки и первые две уже давно не работали. Джек нашел их, снял с них необходимые запчасти, некоторые детали выточил сам, некоторые по его чертежам сделали на заводе. После ремонта кокон Сэма стал работать гораздо тише и долго- долго потом не ломался. За свою работу Джек отказался брать деньги.
— Я, — обосновал он отказ, — механик и всегда рад заняться тем, что заставляет шевелиться мои мозги. Если же, мистер Миллер, ваше желание отблагодарить меня не пропало, то позвольте моему сыну взять у вас интервью. Он работает репортёром в журнале «Повезло» и очень любит разговаривать с интересными людьми. Вы же, мистер Миллер, — удивительный человек.
На том и порешили. Спустя месяц в журнале «Lucky» вышло большое интервью с Сэмом Миллером — человеком, как его представил Том Ричардс (сын Джэка), с железными легкими и сердцем рыцаря.
И последняя
Начиналось интервью вопросом к Тому: — Дружище, какого чёрта тебе от меня надо, да еще в такую рань?
Том не остался в долгу.
— Ваша сиделка готовит отвратительный кофе. Говорят, у вас с ней не только деловые отношения.
— Кэти, включи компьютер. Сейчас я напишу на этого парня жалобу, подам её в суд, и ему мало не покажется. Заодно и подзаработаем, когда он будет компенсировать моральный ущерб.
Далее Том Ричард пояснил: — Сегодня, дорогие мои читатели, я познакомлю вас с удивительным человеком. Его зовут Сэм Миллер. В детстве он переболел полимиелитом, после чего ноги, руки и диафрагма отказались ему служить. Вот уже больше пятидесяти лет
