— Отец отказался ему помочь, чем подписал себе смертный приговор, — продолжил Степан, беря стакан. — Но почему Купец ушел из избы, оставив планшетку с фотографией и рисунком?
— Давай сначала помянем старика и домыслим, — ухмыльнулся Василий.
Братья выпили не чокаясь и закусили.
— Наверное, что-то очень серьезное заставило Купца запаниковать и бежать из избы, — заговорил Василий, жуя корочку хлеба. — А планшетку он просто позабыл впопыхах.
— А я думаю иначе, — возразил Степан, отправляя в рот кусочек копченого сала. — То, что преступник убежал, чего-то испугавшись, согласен. Что вещицы свои позабыл в спешке — тоже согласен. А вот рисунок… Могу поспорить, что отец нарисовал его перед самой смертью, чтобы мы с тобой разобрали и поняли послание.
И тут его понесло. Чем больше говорил Степан, тем больше увлекался, и уже сам верил в правдивость версии младшего брата, но считал, что заслуга в ее появлении принадлежит только ему.
Василий слушал его, не перебивая.
— Ты найдешь этого гада и усадишь за решетку, — убирая со стола недопитую бутылку, сказал он наконец. — Только обрати внимание на одну вещь — отец никогда не умел ни писать, ни рисовать. Я ручаюсь головой, что каракули на листе выведены не его рукой.
— Ты так считаешь? — нахмурил озадаченно брови Степан. — Тогда кто, неужели сам Купец упражнялся в искусстве рисования?
— Наверное, — пожал плечами брат. — Может, он сумел заставить отца кое-что вспомнить и рассказать?
— Нет! — уверенно возразил Степан. — Наш отец, конечно, был тих и незаметен. Но не трус. Он был упрям и тверд характером, и никакими пытками нельзя было его заставить сделать то, чего он не хочет.
— Тогда оставим наши разговоры, пока они не завели нас в тупик, — усмехнулся Василий. — Про рисунок, карточку и обо всем, что здесь произошло, спросишь у убийцы, когда отловишь его и припрешь к стенке. — Он кивнул в сторону окна и вздохнул: — Давай-ка, Степан, на кладбище собираться. Погляди, утро наступило, а мы… мы даже не заметили этого.
Неделю спустя утром Калачева вызвали в кабинет начальника Управления. Когда он вернулся, к нему зашел начальник следственного отдела Горовой. Увидев его, Степан едко усмехнулся и воткнул еще дымящийся окурок в самый центр переполненной пепельницы.
— Садись, Андреевич, — язык его заплетался. — По делу какому заглянул или добавку принес в довесок к нагоняю?
— Я поговорить начистоту с тобой зашел, — присел рядом Горовой. — А на начальника обиду не держи. Прав он стократно. То, что отца схоронил, — соболезнуем, а вот что неделю на службу не являлся… За то и получил, по заслугам и по справедливости.
— И ты туда же, — хмуро пробурчал Степан, достал из сейфа початую бутылку водки и поставил ее на стол.
— Ты что, собираешься пить среди бела дня в кабинете?!
Степан махнул рукой.
— Не за углом же, — хмыкнул он развязно, налив водки в стакан.
— Все еще горе заливаешь или заранее обмываешь обещанный выговорешник?
— Ни то и ни другое. Я пью потому, что опостылело все и просто хочется напиться!
Горовой сморщил лоб:
— Тебе бы мозги проветрить, Степа… Сколько годков ты в отпусе не был?
— Ни разу, — заморгал изумленно Калачев. — Уже пять лет в ГПУ служу. Отдых бы мне сейчас в самый раз пригодился…
— Знаю, но отпустить так сразу не могу, — развел руками Горовой. — Дело тут появилось особой сложности, да и по делу относительно смерти твоего отца работать тебе придется, не забыл?
— Вот так всегда, — пробубнил Степан недовольно. — Мне сейчас как никогда отпуск нужен, а ты работой загружаешь.
— На то ты и следователь, товарищ Калачев, — напомнил начальник с нажимом. — Ты собрался начать собственные поиски убийцы отца вне рамок уголовного дела. Хочешь покарать Купца самосудом?
— Чем я собирался заняться во время отпуска — дело мое, а не казенное, Андреевич, — Степан поморщился и взялся за бутылку. — Убийцу отца я буду искать как в служебное, так и в свободное время. Помощи просить тоже ни у кого не собираюсь, думаю, управлюсь сам.
— А сыскари из УГРо чего делать будут? — улыбнулся Горовой. — Это их дело — убийц и жуликов ловить, а твое дело — расследованиями по уже пойманным преступникам заниматься, усек?
Калачев отставил бутылку и потер затылок.
— Убийца известен, — сказал он. — Только вот ловить его никто не торопится. Он в форме сотрудника ГПУ по стране разъезжает, а сыскари ни мычат ни телятся. Купец уже около двух лет в розыске… А пока его «ищут», он отца моего забил до смерти. Так что…
— А что его связывало с твоим отцом? — спросил Горовой равнодушным тоном.
— Понятия не имею, — не моргнув глазом солгал Калачев. — Думаю, дело случая.
— Ладно, допустим, так все и было, — сделал вид, что поверил словам подчиненного Горовой. — Но у меня есть еще вопросик к тебе, следователь Калачев.
— Что ж, выкладывай, товарищ начальник, — ухмыльнулся Степан, интуитивно почувствовав недоброе.
— Отец твой был скопцом, правда?
— И что с того? Причиндалы у него снарядом на фронте оторвало, а в секте состоял он принудительно.
Горовой, слушая объяснения Степана, вглядывался в его лицо, словно желая разгадать тайные мысли. Ну а Калачев старался не попасть впросак.
— А вор-рецидивист Носов по кличке Купец, тоже скопец, как и отец твой. Даже скажу больше — они в одной секте состояли до ее распада. Потому то, что между ними произошло в роковую ночь, мы должны обязательно выяснить!
Степан внешне спокойно слушал Горового и в спор не вступал. Он вдруг отчетливо уяснил, что начальник хорошо осведомлен о том, чего Степан никогда не афишировал. Допустим, про скопцовство отца он указал в анкете при приеме на службу, но как Горовой дознался про скопцовство Носова?
— Мне что, пришла пора отвечать за грехи отца и считать себя «врагом народа»? — спросил он хрипло, начиная волноваться по-настоящему.
— Считай себя кем угодно, хоть архангелом Гавриилом, — пожал плечами Горовой. — А еще можешь себя казнить и миловать. Только вот сейчас убирай с глаз долой свою недопитую пол-литру, иди домой, хорошенечко проспись, а утром милости просим на работу. В девять явишься в мой кабинет, как стеклышко, и получишь для дальнейшего расследования очень необычное дело.
— Необычное? — усмехнулся Степан.
— Совершенно секретное, — ответил Горовой чуть ли не шепотом, на всякий случай покосившись в сторону двери. — И никто не должен даже подозревать о его существовании, понял?
Калачев кивнул, он конечно же понял.
* * *
Весь день напролет Степан сидел затворником в кабинете и изучал документы в папке под грифом «Совершенно секретно». По протоколам и другим материалам было видно, что по делу проведена большая и кропотливая работа. Если бы кому-нибудь захотелось написать книгу о банде извращенцев и людоедов, действовавшей в Оренбурге, то никаких других источников и не понадобилось бы.
Пока Калачев разбирал дело, он курил одну папиросу за другой. А когда дочитал обвинительное заключение до конца и закрыл папку, ему опять захотелось напиться до беспамятства.
Закурив последнюю папиросу из пятой по счету пачки, мужчина подошел к зеркалу. Увидев свое отражение, он подавился дымом и закашлялся. Да, постарел он за последние дни. Похудел, осунулся, заметнее обозначились морщины на лице, особенно вокруг глаз.
В дверь постучали.
— Кто там? — отойдя от зеркала, крикнул Степан.
— Открывай, я это, — послышался из коридора голос Горового.
Горовой, не говоря ни слова, с расстроенным видом присел на стул:
— Что скажешь, Степан? Впечатлило?
— Не то слово… Я будто в дерьме от пят до макушки вывозился.
— Я даже касаться папки брезгую, — поморщился Горовой. — А если приходится, руки с мылом по полчаса отмываю.
— Не понял я одного, Андреевич… Дело раскрыто и расследовано, преступники осуждены и наказаны. Почему ты снова вернул его из «запасников» и вручил мне?
Горовой пожал плечами.
— Не понял? — переспросил он задумчиво. — У меня все еще копошится в душе какая-то неудовлетворенность… Давай-ка разберем его по косточкам и обсудим, — неожиданно предложил Горовой. — Если ты снова не поймешь, тогда буду объяснять, как балбесу, на пальцах.
— Ну зачем ты так, Андреевич? — обиделся Степан. — Суть я уловил, но…
— Валяй, выкладывай, чего уловил, а я послушаю, — Горовой расположился поудобнее. — Постарайся не упустить ничего. В этом деле каждая крупинка может иметь важное значение…
* * *
— Оренбургский Караван-Сарай был построен еще генерал-губернатором Василием Перовским, — начал «совещание» с начальником Степан Калачев. — Много важных особ того времени видели стены Караван-Сарая…
