— Идут, — шепнула Елизавета Неду.
Все это время он топтался рядом с дверью, но, заслышав слова Уолдгрейва, уже успел пересечь половину комнаты.
— Пойдемте, — прошептал он, роясь в своем мешке. — Я прихватил несколько лосин на случай, если нам понадобится кого-нибудь связать и заткнуть рот кляпом или выбраться через окно.
Елизавета вставила ключ обратно в замок и повернула, чтобы выиграть еще немного времени. Возвращаясь к Неду, она ощупала пострадавший нос. Тот уже начал напухать, и ей приходилось дышать ртом.
Вскоре принцесса увидела, что Нед ловко обращается не только со словами. Он связал четыре пары лосин, прежде чем Елизавета успела запустить руку в мешок и последовать его примеру.
Она старалась не признаваться себе в том, что следующая — да будет на то воля Божья — королева Англии попалась, как мышь на кусочек сыра, оказалась в ловушке в доме собственной матери и собирается позорно бежать. Она вновь опустилась до незаконного вторжения, воровства, а теперь еще и подглядывания в замочную скважину, словно какая-нибудь старая сплетница судомойка.
Но Елизавета выяснила, что заговор отравителей гораздо масштабнее, чем она предполагала. Мишенью злоумышленников была не только она и другие Болейны, но и простые жители Кента, хранившие ей верность. Однако, связывая скользкие лосины, Елизавета не могла отделаться от мысли, что, возьми она с собой оружие — и Дженкса, — можно было бы рискнуть и сразиться с отравительницей здесь.
Кто-то в коридоре подергал дверную ручку и крикнул:
— Тут закрыто. А не должно бы. Эту комнату никто не занимал. Спросите его светлость, можно ли взломать дверь.
— Скорее, Нед!
— Я бы спустил вас первой, — сказал тот, дергая за самодельный канат, чтобы проверить узлы, — но не знаю, выдержит ли наша веревка.
Актер наклонился, чтобы привязать лосины к ножке тяжелого кресла. Узел никак не получался; Елизавета видела, что у Неда трясутся руки. Она выхватила у него импровизированный канат и сама затянула узел. Даже если кресло оторвется от пола под их тяжестью, оно не вылетит вслед за ними в окно.
— Как только я спрыгну на землю, полезайте следом, — приказал Нед.
— Хорошо. Давай. Я все равно не переберусь без тебя через ров, если там нет лодки.
— Не умеешь плавать, Робин?
— А ты?
— Я плаваю как рыба.
— Вперед!
Несмотря на добродушные подшучивания, у Неда перекосилось лицо, когда он взобрался на широкий деревянный подоконник, схватился за веревку и стал спускаться вниз. Когда черная ночь поглотила его, Елизавета почувствовала себя одинокой.
Люди Уолдгрейва начали бить чем-то в дверь. «Боже милостивый, помоги мне! — взмолилась принцесса. Она не закрывала глаз, но так сильно сжимала горловину мешка, будто хотела его задушить. — Прошу тебя, Господи, мой покровитель и источник силы, мой избавитель, не допусти, чтобы я попала в руки врагов. Не дай им отравить меня своей желчью…»
Деревянная дверь затряслась и заскрипела, задрожали даже оконные стекла. От следующего удара дверь треснула, но устояла. Елизавета села на подоконник, подобрала колени и выглянула наружу.
Когда морозный ветер пахнул в ее разгоряченное лицо, она поняла, что Нед ползет так близко к стене, что его невозможно как следует разглядеть, но веревка по-прежнему натягивается под его весом. Выдержит она их обоих или нет, но спускаться нужно было прямо сейчас. Иначе, когда выломают дверь, ее силуэт будет виден на фоне неба. Ее отдадут в руки Уолдгрейву, а он позволит этой ведьме отравить ее, и тогда…
Следуя примеру Неда, Елизавета выбросила наволочку-мешок из окна и попыталась ухватиться за скользкие лосины. Но натянувшаяся веревка была слишком близко к каменной стене снаружи.
Вдруг она провисла, и Нед закричал:
— Робин!
Елизавета схватилась за веревку и перелезла через подоконник, но прежде чем начать по дюйму спускаться вниз, еще пару секунд болталась за окном, ударяясь о стену и болтая ногами. Над ней загромыхало так, будто дверь разлетелась в щепки. Костяшки пальцев принцессы терлись о каменную стену; в носу пульсировала боль. Елизавета медленно спускалась. Она останавливалась на каждом узле, то болтая ногами, то упираясь ими в стену.
Залитое светом окно нижнего этажа проплывало мимо, но внутри Елизавета, слава Богу, никого не увидела. Длинный, застланный скатертью стол. Стулья. На стене гобелен, изображающий сцену охоты.
В следующий миг Нед вцепился в ее лодыжки. Почувствовав мужские руки, которые крепко держали ее, Елизавета забыла о страхе. К ней никто никогда так не прикасался, с тех пор как Том Сеймур…
— Веревка закончилась, Робин. Отпускай. Прыгай.
Елизавета прыгнула и упала то ли в объятия Неда, то ли сверху на него. Ее колени подогнулись. Он сунул ей в руку наволочку, и, пригибаясь ниже окон, они пустились наутек. В этот миг люди наверху, как видно, подбежали к распахнутому окну. Их голоса зазвучали очень отчетливо.
— Глядите, ребята, веревка. Кто-то был здесь и скрылся. Позовите его светлость.
Елизавета и Нед пробежали поросший травой склон между стенами замка и квадратным рвом и спустились к одному из углов. Затем, пока Елизавета держала мешок и наволочку, Нед помчался к другому углу и вернулся, хватая воздух ртом еще судорожнее, чем принцесса. Даже на этой стороне четырехугольника в верхних и нижних окнах загорались все новые и новые огни.
— Вот негодяи, нет у них лодки! — выпалил Нед. — Я попытаюсь перебросить вещи на ту сторону, а потом, если вы спуститесь в воду и ляжете на спину, постараюсь перетащить вас…
— Тихо! — приказала Елизавета, хватая его за рукав и прислушиваясь к отдаленному шуму. — Они снова опускают мост. Если мы доберемся до него быстрее их…
Но скрипучий звук доносился не со стороны моста, а из самого рва. Его издавали ржавые уключины, заходившиеся стоном каждый раз, когда Дженкс с силой налегал на весла, чтобы преодолеть пятнадцать футов воды и вовремя добраться до беглецов.
Когда стихли громкие крики и прекратилась возня, она открыла дверь спальни.
— Эй, любезный, — произнесла она, поманив одного из людей Уолдгрейва. — Ко мне.
Он был последним, кто оставался в коридоре, — остальные побежали к лестнице. Даже в тусклом свете и сквозь тонкий батист вуали она разглядела, что его густые русые волосы падают на плечи в беспорядке, а щеки позолочены короткой щетиной; его плечи были широкими, а талия узкой. Да, он прекрасно ей подойдет, прекрасно. Она надеялась, что от него не пахнет потом. Впрочем, от этой напасти у нее есть ароматические средства.
Она видела, что он колеблется. Несмотря на высокий рост и крепкое сложение, знакомое выражение страха застыло на его лице, когда он посмотрел на нее. Наконец к нему вернулся дар речи.
— Но, высокочтимая сударыня, его светлость распорядился, чтобы мы все поспешили во двор на поиски непрошеных гостей, которые, вероятно, и подожгли сено.
— Неужели? Но здесь они тоже были, можешь не сомневаться.
Она вновь махнула белой рукой, вынырнувшей из рукава небесно-голубого платья. Вуаль шевелилась вокруг ее рта, когда она говорила или дышала. Иногда она подумывала о том, чтобы, подобно женщинам Аравии, закрывать только половину лица. Отец говорил, что у нее чудесные изумрудные глаза и роскошные волосы, черные, как болота Трали[13]. Но кожа вокруг глаз…
— Я немедленно доложу его светлости, — сказал он, но не сдвинулся с места.
— Я должна предъявить доказательства того, что они здесь были, — тихим, бархатным голосом настаивала она. — Кроме того, ты должен поискать под моей кроватью и удостовериться, что в моей комнате больше нет врагов твоего господина.
— О, тогда конечно. Я только быстренько загляну, — согласился он и несмело шагнул внутрь.
Он вздрогнул, когда она закрыла за ним дверь. Она знала, что мужчин выводит из равновесия ее привычка незаметно появляться и исчезать, и вуаль, конечно, хотя некоторые находили ее в высшей степени загадочной и манящей — пока не заглядывали под нее. Ах, если бы ей удалось найти мужчину, не важно, какого происхождения, но умного и сильного, она бы оставила его при себе на какое-то время, вместо того чтобы искать каждый раз новую жертву, а на следующий день думать, как отделаться от нее.
— Как же мне тебя называть? — спросила она.
— Оуэн, высокочтимая сударыня. Значит, вы желаете, чтобы я посмотрел под кроватью?
— Я нисколько не сомневаюсь, что они тут были, Оуэн. Видишь? — сказала она, медленно приблизившись, и указала на кожаную шкатулку со снадобьями, торчавшую из-под кровати.
Оуэн присел на корточки и принялся разглядывать шкатулку, как будто на ней можно было увидеть отпечатки рук и имена незваных гостей, — впрочем, она сомневалась, что он умеет читать.
