«Побриться, принять ванну, привести себя в порядок».
Отправившись в ванную комнату, Владимир Александрович приоткрыл дверь в переднюю. На диване у столика с телефоном сидел Серж, невозмутимый и непроницаемый.
— Добрый день, юноша! — по-русски сказал Владимир Александрович. Реакции не последовало, ни один мускул не дрогнул на лице «телохранителя» господина Копыленко.
— Через полчаса,— сказал Владимир Александрович, на этот раз по-английски,— извольте подать завтрак. И поосновательней.
…Прошло полчаса. Господин Копыленко, безукоризненно выбритый, в парадном черном костюме, предназначенном для официальных приемов и банкетов, при галстуке, благоухая отечественным мужским одеколоном «Снайпер», очень дефицитным, для избранных, лежал на спине поверх неубранной постели и ждал, стараясь ни о чем не думать.
Скоро в прихожей хлопнула дверь, послышались негромкие голоса, в гостиной прошелестели легкие торопливые шаги, в дверь легонько стукнули три раза, и она открылась. Возникла вчерашняя полнеющая брюнетка с явно заплаканным лицом и сказала обиженным голосом:
— Доброе утро, господин Копыленко. Завтрак на столе,— И ушла, закрыв дверь.
Завтрак был отменный: черный кофе со сливками, овощи, аккуратно поджаренный кусок бекона, несколько сортов сыра и сервелата, апельсиновый сок.
«Надо съесть все,— решил Владимир Александрович.— Неизвестно, что ждет впереди».
И когда завтрак был почти весь прикончен, в гостиной появились двое: вчерашний вежливый молодой человек, сопровождавший нашего героя из аэропорта Хитроу в эту чертову берлогу, в этот гадюшник, и высокий представительный джентльмен с седыми висками при абсолютно черной густой шевелюре. («Он главный»,— определил невозвращенец.)
Молодой человек и «главный», не поздоровавшись, расположились в креслах, явно с любопытством наблюдая за господином Копыленко, поглощающим еду.
Затянулось молчание.
— Вы сыты? — наконец спросил джентльмен с седыми висками.
— Благодарю, вполне.— Владимир Александрович с удовольствием старательно вытер салфеткой рот.
— И вы, Владимир Александрович, еще не приступали к прошению? — В голосе молодого человека звучали сожаление и сочувствие.
— Не приступил.
— Тогда сейчас приступим вместе.
— Может быть,— усмехнулся Копыленко.— Но сначала один вопрос: что вы мне загнали под кожу? Рука болит просто невыносимо. Боюсь, что я не смогу писать прошение. Ведь я, джентльмены, левша.
— Рука скоро пройдет,— спокойно и ровно заговорил «главный». Его несколько кругловатое для английской породы лицо ничего не выражало.— Средство сильнейшее, очень дорогое, абсолютно безвредное, без побочных реакций организма. Только эффективно и быстро снимает алкогольный похмельный синдром. Ведь вы, Владимир Александрович, чувствуете себя неплохо?
— Просто отлично! («В его безукоризненном английском есть какой-то странный акцент». Развивай, развивай дальше мысль, Володя! Не развивает…)
— Ну и слава Богу. А написать прошение о предоставлении политического убежища мы вам сейчас поможем. Пройдемте…
— Хватит! — Владимир Александрович поднялся со стула, выпрямившись во весь свой величественный рост.— Я, джентльмены, делаю официальное заявление. Никакого прошения с моей стороны не последует. Ни при каких обстоятельствах. Делайте со мной что хотите! Я требую одного: соедините меня с советским посольством в Лондоне.
Пожилой человек с седыми висками слабо улыбнулся и заговорил спокойным и ровным голосом:
— Дорогой Владимир Александрович, мы не можем соединить вас с вашим посольством. Для советской стороны вас пока вообще нет, вы исчезли, сгинули.
— Как? — ошарашенно прошептал господин Копыленко, рухнув на стул.— Как это?…
— Очень просто. Вчера вы прилетели в Вену и не появились в отеле «Империал», где вам был заказан номер. Вы никому из своих не позвонили, не обозначились. Полагаю, вас убили.
— То есть…
— То есть, зная некоторые ваши наклонности… Уверяю вас, они советским спецслужбам давно известны. И нам тоже. С того момента, как мы стали вами заниматься, отслеживая ваши европейские маршруты во время командировок. Так вот, зная все это, ваши друзья… Назовем их так… Ваши друзья, конечно, ищут пропавшего крупного работника Внешторга, естественно, допуская, что вы могли в Вене попасть в соответствующий ночной притон. А в Вене таких немало. Вот только клуб «Георг III» единственный — такого ранга. А в тех притонах, которые я имею в виду, все бывает. Вошел человек в соблазнительную дверь и больше из нее не вышел.
Владимир Александрович молчал, раздавленный, чувствуя, что лишается воли.
— Так что, согласитесь, всяческие контакты с советским посольством отпадают, пусть они вас сначала найдут. Это во-первых.— «Главный» достал сигару, понюхал ее, долго раскуривал от зажигалки, услужливо протянутой молодым коллегой. «Гаванские»,— определил по запаху ароматного дыма «перебежчик» Копыленко.— Во-вторых. «Делайте со мной что хотите». Кажется, так вы изволили выразиться? Вы правы, мы можем сделать с вами все, что захотим. И поверьте, вы все напишете и подпишете, Владимир Александрович! Да что с вами? Не бледнейте. Никаких средневековых пыток или допросов «с пристрастием» по методике наших коллег из КГБ. Да и там, если я правильно информирован, от ежовских и бериевских приемов давно отказались. Есть более эффективные, безболезненные для клиента в физическом смысле приемы: в нашем распоряжении новейшие медицинские средства в области психотерапии. Вы понимаете? — Владимира Александровича снова не было, на стуле бесформенно возвышался кожаный мешок со всем уже перечисленным ранее,— И наконец, в-третьих. Если вы нас вынудите, мы все сделаем за вас — вашим почерком, вашими оборотами речи, с вашими характерными словечками. Словом… В советской прессе любят этот термин — сфабрикуем. Хочу подчеркнуть: это крайнее решение. Но если нам придется его принимать, вас уже не будет.
— В каком смысле? — прошептал Владимир Александрович.
— В прямом. Вам придется покинуть этот бренный мир. Обещаю: мы это сделаем для вас безболезненно. А за товарища Копыленко будет действовать двойник. Мы его на всякий случай подготовили.— Пожилой джентльмен с седыми висками сказал: — Дайте нашему гостю стакан воды.
Зубы отбивали мелкую дробь о края стакана. Вода расплескивалась.
— Но я просто убежден,— не меняя спокойного, даже дружественного тона, продолжал «главный»,— все мы сделаем полюбовно, к обоюдному удовольствию. Вы, Владимир Александрович, почему-то не учитываете одно обстоятельство, весьма существенное. Вы упорно абстрагируетесь от этого обстоятельства, попросту забыли о нем. В своих размышлениях о происходящем вы, очевидно, заняты только собой.
И перед господином Копыленко, находящемся в состоянии, близком к прострации, на стол легла газета «Русский голос», малого формата, отпечатанная на розоватой бумаге.
— Одна из газет русско-советской эмиграции в Австрии. Издается в Вене. Обратите внимание — последний свежий номер, сегодняшнее число. Откройте четвертую страницу, рубрика «Хроники», заметка отчеркнута. Прочтите.
Владимир Александрович послушно открыл четвертую страницу розового издания.
Газета «Русский голос», Вена, 27 февраля 1982 года:
«Как нам стало известно из достоверного источника, минувшей ночью элитный клуб в Вене «Георг III» посетил гость из Советской России, приглашенный туда со своим другом из Кельна, одним из постоянных членов этого клуба.
Надо подчеркнуть: случай редчайший. Ведь устав «Георга III» не допускает в свои пределы никого из посторонних. Было, по нашим сведениям, четыре нарушения этого неукоснительного правила, и приглашенные оказались известнейшими людьми в политике и искусстве Европы и Японии. Вопрос об их приглашении специально решался на заседаниях правления клуба.
Очевидно, и сейчас было принято подобное решение. Но тут возникает сразу несколько пикантностей. Первая: право быть гостями клуба получили два человека. Вторая: оба они ничем не знамениты, особенно господин из Кельна. Здесь можно сделать единственное предположение: касса клуба пополнилась более чем изрядной суммой. И все-таки это только предположение. Интересна последняя пикантность, может быть, все объясняющая. Советский гость, как уже было сказано, сам как таковой, ничем не знаменит, он всего лишь крупный чиновник, функционер, занимающийся внешней торговлей. Но… Он сын одного из кремлевских руководителей Советского Союза, которого можно поставить третьим или четвертым после Леонида Брежнева. Может быть, здесь объяснение того, что двери клуба «Георг III» так легко открылись перед гостем из России и его другом из Кельна?
Мы конечно же знаем имена вчерашних посетителей самого закрытого и таинственного клуба подобного ранга, но не раскрываем их: таково условие информатора, представившего нам эти сведения.
