Свернули в темноватый, безлюдный переулок. Еще несколько поворотов — и черная машина остановилась у подъезда мрачноватого дома, который охраняли два весьма престарелых гранитных льва грустного, сосредоточенного вида; У одного из них был отколот нос. Ни вывески, ни рекламы.
— Как же называется отель? — спросил господин Копыленко, выбираясь из машины на волю (если это воля).
— Вы будете жить на частной квартире,— последовал ответ.
Вошли в просторный подъезд и уперлись в металлическую дверь. Сопровождающий нажал несколько кнопок на щите. Дверь открылась. Лифт. Кабина оказалась внизу. Быстро («Скоростной лифт»,— определил Владимир Александрович) поднялись на седьмой этаж. Молодой человек открыл ключом одну из четырех дверей на площадке, и все трое оказались в холле, залитом ярким светом. Тут же появилась приветливая женщина лет сорока, полнеющая брюнетка, в строгом, даже пуританском костюме:
— Добрый вечер, джентльмены. Для вас все готово. Вторая дверь по коридору направо.
Жилье, предоставленное господину Копыленко, состояло из двух комнат — гостиной и спальни. Была еще одна маленькая прихожая с диваном и круглым столиком с телефоном. Ванна, прочие удобства. Ни балкона, ни лоджии. Все окна выходят во двор — колодец, замкнутый такими же старыми домами.
Серж тут же прочно сел на диван возле столика с телефоном. Он был грузен, широк в плечах, коротко стриженная голова сидела на мощной бритой шее, и под пиджаком угадывались тугие накачанные мышцы.
— Располагайтесь, Владимир Александрович, отдыхайте. Ужин закажете через Сержа, хозяйка принесет. Не забудьте о прошении. Все необходимое, как я уже сказал, найдете на столе в спальне. До завтра. Как у вас в России говорят? Утро вечера мудренее?
Молодой человек удалился.
Глядя на захлопнувшуюся дверь, господин — или джентльмен — Копыленко подумал с определенной долей восхищения: «Все о нас знают, паразиты. Изучили досконально. Даже поговорки русского народа. Во, суки!»
Серж неподвижно сидел на диване, и только раз Владимир Александрович поймал его короткий внимательный взгляд.
— Вы, Серж, кем у них работаете? — решил вступить в беседу господин Копыленко.
Ответа не последовало.
— Молчун,— обиделся Владимир Александрович и удалился в гостиную, закрыв за собой дверь.
Походил по комнате. Включил торшеры — их оказалось три. Включил телевизор. По двум программам передавали рекламу, по третьему шел боевик, наверное, американский: за кем-то по запруженной народом и машинами улице гнались полицейские.
— Пошли вы! — выругался наш невозвращенец и выключил телевизор.
Позаглядывал в окна — была видна часть двора-колодца, забитая машинами (они сверху были похожи на больших жуков), и серые стены соседних домов; большинство окон почему-то были темными.
«Тоска…— подумал Владимир Александрович,— Окна не откроешь. А если откроешь — не выпрыгнешь. Да и на кой? Все кончено…»
И тут господин Копыленко в дальнем углу гостиной обнаружил небольшой холодильник. Дверцу открыл из-за ленивого любопытства — и обомлел… «Мама моя родная!» Батарея всяческих маленьких бутылочек, пиво в жестяных банках и самое главное — подарок судьбы (или темного князя мира сего, добавим мы): большая граненая бутылка с коричневой жидкостью, знакомая этикетка… Джин «Биситер»!
Воровато оглянувшись на дверь в прихожую, Владимир Александрович Копыленко хищно сцапал бутылку джина «Биситер», зажав ее мертвой хваткой, прихватил аппетитные бутерброды в целлофане с ветчиной, сырком, рыбкой и прочим,— и на цыпочках, как говорится, на полусогнутых, удалился в спальню, плотно закрыв за собой дверь.
Свертывая пробку на бутылке и одновременно плюхаясь в мягкую податливую кровать, перебежчик товарищ Копыленко воинственно подумал: «Прошение вам, слюнявые британцы? — Он сделал первый большой глоток из горла.— А вот этого не видали? — Последовал непристойный жест руками.— Я вас раком поставлю! Как говаривал Никита Хрущев, я вам покажу кузькину мать!»
…Прошло около часа. Охранник Серж (он же Сергей Иванович Гусев) уже несколько минут с тревогой поглядывал на дверь в гостиную — уж больно тихо. Надо полагать, клиент заснул. Можно и самому подремать.
Но не успел Сергей Иванович смежить очи — дверь гостиной с грохотом распахнулась, и в ее проеме, как в раме для портретов знатных особ, во весь рост возник Владимир Александрович Копыленко. Вид его был ужасен и величествен одновременно: наш герой был красен, всклокочен, в глазах с расширенными зрачками безумие, галстук сдвинут на плечо, одна нога в носке, другая босая, ширинка расстегнута. В правой руке господин Копыленко держал бутылку джина «Биситер», почти пустую, лишь на донышке плескалось чуть-чуть; он держал ее как гранату, в любой момент готовый запустить оружие мести в ненавистных британцев.
И Серж, выброшенный невидимой пружиной с дивана, мгновенно принял необходимую стойку, но акт возмездия не последовал. Наоборот: клиент, широко улыбаясь, неверной походкой направился к своему телохранителю, ласково бормоча:
— Сережа, дружище! Я тут тебе малость оставил. Хлебни для начала, а там закажем. Фирма платит! — Владимир Александрович завопил дурным голосом, давясь смехом: — Гуляй, рванина, от рубля и выше! Давай, Сережа! Предадимся… Раз живем…
Клиент начал снимать брюки, и на этот раз реакция Сергея Ивановича Гусева была адекватна: рывок вперед, удар ребром левой ладони по рыхлой шее в область сонной артерии, не так чтоб очень (инструкция шефа: «Если придется — не навреди»), но для отключки вполне достаточно: господин Копыленко, закатив глаза под лоб, рухнул на пол.
Серж, подхватив клиента под мышки, поволок его в спальню («Ну и тяжел, боров, прямо контейнер с говном»), завалил на кровать, подсунул под голову подушку и расстегнул пуговицу рубашки. Клиент дышал вполне нормально, даже глубоко.
Так… Вытерев ладонью пот со лба, Серж покинул спальню: направился в прихожую к телефону, но тут на пути обнаружил бутылку с джином, катавшуюся по полу. «Там грамм сто, не больше». Поколебавшись, Серж поднял бутылку и в два глотка допил содержимое. «Немного подождать…» Скоро благодатное тепло начало растекаться по телу. Теперь — за дело. Серж сел к телефону и поднял трубку.
…И в этот момент в спальне что-то грохнуло, потом разбилось, послышался крик, вопли. Опять что-то разбилось.
«Ну, здоров! — изумленно подумал Серж, то бишь Сергей Иванович.— Прямо слон какой-то».
Через несколько секунд он был в спальне. Владимир Александрович с окровавленным лицом метался по комнате и причитал по-бабьи:
— Паша! Паша! Паша-а!…
Пришлось применить более основательный прием.
Поверженное тело клиента Серж на этот раз оставил лежать в распластанной позе возле кровати и разбитого трюмо («Об осколки харю порезал, скотина»), и, сделав три глубоких успокоительных вздоха по системе у-шу, Сергей Иванович Гусев не торопясь направился к телефону.
…Прошло еще время, может быть, час или полтора.
Владимир Александрович открыл глаза. Он лежал в полной темноте. Тяжелая портьера на окне была задернута. Отщепенец и перебежчик легко, даже радостно вышел из прострации, в которую его отправил сердитый Серж. И самое невероятное — господин Копыленко прекрасно понимал, что с ним произошло совсем недавно. Хотя голова, естественно, трещала, но соображалось просто отлично.
«Джин был великолепен,— несколько отрешенно думал Владимир Александрович.— Только зря я его пивком отполировал. Ведь известно, к чему смесь ведет. А мы — все равно…»
Странно все это, согласитесь. Прием, примененный во второй раз к клиенту разгневанным Сержем, был рассчитан минимум на семь-восемь часов. Скорее всего, продолжали действовать тибетские, что ли, снадобья, которыми напичкал «невозвращенца» сексуальный маньяк и извращенец Станислав Янович Ратовский.
«А сразу лезть к Сереже,— рассуждал между тем отщепенец советского общества по фамилии Копыленко, лежа на полу возле кровати в весьма неудобной позе и, прямо скажем, в непотребном виде,— это я погорячился. Негоже. И чем это он меня, амбал, шарахнул?»
Но тут Владимира Александровича привлекли голоса за дверью. И — самое невероятное! — говорили по-русски.
Господин Копыленко замер, напрягая слух.
— Какого черта? — громко и воспаленно говорил мужской голос,— Почему в холодильнике оказалось спиртное?
— Понимаете…— залепетал женский плаксивый голос.— И апартаменты…
— Ну, ну? — торопил мужской голос.— Да не ревите вы! Что — и апартаменты…
— Вначале мы готовили их для алжирца… А он не приехал. Вот я… Когда вы позвонили… Я ведь не знала… Не учла… Вот и оставила все в холодильнике.
— Черт! — Последовал виртуозный русский мат.
«Нет,— подумал в сладостной тоске Владимир Александрович,— Это слуховая галлюцинация. Или сон на тему: «Тоска по родине».
