Ознакомительная версия.
Он много рассказывал Евфимии о городе, но не хотел говорить о доме, сказал только, что это большое поместье за городом, недалеко от источников. Евфимия сама догадалась, что поместье не бедное, когда на ее вопрос, далеко ли от их дома церковь, Аларих ответил:
– У нас есть собственная часовня, для семьи, слуг и рабов, и находится она в нашем саду.
– А священник?
– Священника, отца Алексия, назначил к нам епископ, но живет он с нами в доме. Это очень удобно для всех.
– Я думаю, ты очень богат, Аларих! – сказала Евфимия.
– Тебя это смущает?
– Нет. Хуже было бы, если бы ты был беден: ведь я все равно полюбила бы тебя… А почему же ты служишь в армии, если ты так богат?
– Потому что я люблю войну и опасность! – угрожающе зарычал Аларих. – А еще больше я люблю брать в плен прекрасных девушек и жениться на них! – и он опрокинул жену на покрывало и накинулся на нее с поцелуями.
* * *
Однажды Аларих оседлал коня и мула Евфимии, и они поехали в крепость. Вход в нее был на самом берегу, но дальше им пришлось довольно долго подниматься вьющейся по холму мощенной известняком дорогой. Аларих оставил коня, мула и Евфимию возле храма святого Георгия Победоносца, стоявшего на самой вершине холма[81], а сам пошел в казармы легионеров – поискать старых знакомых и узнать имперские и военные новости. Знакомых не нашлось, а новостей особых и не было, так что он успел вернуться на службу до конца литургии. Евфимия, увидев его, радостно встрепенулась: она любила быть в храме вместе с мужем, потому что постоянно молилась и о нем, и об укреплении их брака, и о рождении здорового чада.
* * *
Иногда, лежа под пышной розовой сенью цветущего тамариска, Евфимия думала о прекрасной египетской царице Клеопатре, язычнице, что, конечно, плохо, но чем-то интересной, даже близкой. Ведь эта государыня, возможно, проплывала на своем роскошном корабле мимо их бухточки, а в Жемчужной бухте возле Коракесиона наверняка лежала часами на песке, рядом со спящим, утомившимся от любви Антонием – ну точно как они с Аларихом! – и тоже рассеянно грезила, глядя прищуренными от солнца глазами на плывущие куда-то облака… Наверное, все влюбленные пары похожи одна на другую!
* * *
Дни бежали безмятежно и незаметно, похожие один на другой, как жемчужины в ожерелье, но однажды утром Аларих сказал:
– Я думаю, милая, нам пора двигаться в Иераполис, мы уже и так довольно задержались в пути…
– Как жаль, – вздохнула Евфимия. – Мне, конечно, не терпится поскорей увидеть твой дом, познакомиться с твоими родными. Но и отсюда уходить не хочется: нам ведь так хорошо было здесь… И с морем расставаться мне так жаль!
– Мы можем отсюда доплыть на корабле до Атталии.
– О нет! Давай лучше поедем верхом. Благодаря тебе я полюбила плавать в море… Но не на корабле и не в качку!
Аларих засмеялся:
– Хорошо, мы поедем верхом: вдоль моря идет прекрасная торговая дорога и по пути достаточно постоялых дворов – мы в любой момент сможем остановиться.
– И все же мне жаль покидать Коракесион и нашу маленькую бухточку, и даже Жемчужную бухту Клеопатры и вашу грозную крепость с той чудесной церковью святого Георгия наверху! Правда же, нам было здесь хорошо?
– Нам было чудесно, Зяблик! Но ты не огорчайся: если ты всегда будешь меня слушаться, если мы и впредь будем любить друг друга так же горячо, как сейчас, то и впереди нас ожидает еще немало прекрасных дней. А потому давай-ка собираться в дорогу.
– Ты только не забудь про фисташки и оливки для нашего сына!
– Почему ты так уверена, что у нас родится сын?
– Няня мне сказала.
– А, твоя няня… Да, она была довольно прозорлива.
– Почему «была»?
– Да потому что теперь-то ее с нами нет, к моему большому счастью!
Евфимия засмеялась. Она сама себе удивлялась: с самого раннего детства она дня не помнила себя без няни, а вот теперь и не вспоминает о ней…
* * *
Они выехали рано утром и направились по торговому пути, идущему вдоль моря. Ехать было нетрудно, они часто делали остановки, как только Евфимия видела что-то интересное или просто новое. На ночь останавливались на постоялых дворах, а днем либо на берегу какого-нибудь ручья, которых тут достаточно сбегало к морю с северной горной гряды, либо на самом берегу.
Через четыре дня такого неспешного путешествия, поутру на пятый они добрались до Атталии, вернее, до ее порта на реке Кестрос[82], и здесь простились с морем уже насовсем. Можно было подняться в горы и по воде, река была судоходная, но Евфимия так жалобно вздыхала, глядя на жмущиеся к причалам суда, что Аларих пожалел ее и решил двигаться вдоль реки верхом. Теперь путь их лежал на северо-запад, в горы – там была Фригия, родина Алариха.
* * *
В первый день они проехали немного, потому что на пути их лежал Перге, город, в котором начал некогда свою проповедь апостол Павел, и, конечно, Евфимии захотелось в нем остановиться и посетить посвященную апостолу церковь. У Алариха же была своя мечта – сходить в знаменитые бани Перге. Под вечер они увидели окрашенные в розовый цвет последними лучами заходящего солнца высокие стены города и его знаменитые южные Римские ворота. По краям ворот стояли башни округлой формы. За воротами находился небольшой U-образный двор с нишами в стенах, в них стояли статуи языческих богов, императоров и основателей города. Двор переходил в одну из главных улиц, мощеную, украшенную портиками, очень широкую, но с довольно глубокой сточной канавой посередине, что несколько портило общее впечатление… и воздух.
Они остановились в гостинице с конюшней при ней, поужинали и легли спать, а наутро Евфимия в сопровождении любезной жены хозяина и ее служанки отправилась в кафедральный собор. Аларих же, как и собирался, отправился в бани, и первую половину дня каждый провел в соответствии со своими желаниями. Из храма Евфимия вернулась в гостиницу и тоже попросила хозяйку о бане; домашняя баня была натоплена, и наконец-то молодая женщина смогла как следует промыть свои длинные волосы, ставшие жесткими после бесконечных купаний в морской воде.
Наутро они двинулись дальше.
* * *
По дороге, идущей вдоль реки Кестрос, они поднялись в Таврские горы, и дальше до самого вечера их путь так и продолжался по долине Кестроса, с двух сторон зажатой скалистыми кручами, становившимися все выше и выше. Но путники поднимались, не замечая высоты, потому что пологие подъемы чередовались с небольшими спусками, дорога была окружена зеленым лесом, и, до тех пор пока впереди не показалось горное озеро с поросшим камышами берегом, а за ним высокие вершины, покрытые снегом, они не догадывались, как высоко поднялись в горы. На ночлег остановились у самого озера. Аларих поставил палатку и развел костер, и они еще долго сидели, любуясь темной водой, в которой отражались и заснеженные белые вершины, и ясные звезды под ними. Ночью было заметно холодней, чем утром внизу, но они не мерзли.
Утром оба проснулись бодрые и готовые в дорогу, умылись ледяной водой из озера, наскоро позавтракали и тронулись в путь.
* * *
Дорога к Испарте[83], следующему на их пути городу, поражала красотой: дубовые рощи сменялись сосновыми, в зеленых распадках лежали голубые и зеленые озера, по ним плавало и над ними кружилось поражающее воображение количество птиц.
– Сюда с севера птицы прилетают на зимовку, а сейчас они готовятся к возвращению домой, на север, в земли варваров, и собираются в стаи, чтобы лететь через Понт Эвксинский, – пояснил Аларих.
– Как много ты знаешь, муж мой! – сказала Евфимия восхищенно.
– Кое-что мне известно и кроме истории военных походов, – нарочито скромно потупился Аларих. – А вот скоро впереди покажется город Испарта, но о нем ты заранее узнаешь по запаху.
– Неужели там воняет так же, как на главной улице прекрасного белокаменного Перге? – сморщилась Евфимия.
– А вот узнаешь!
К Испарте они подошли под вечер, предупрежденные о ней сначала нежным и слабым, но становившимся все гуще и сильнее запахом роз.
– Мне это кажется или впереди действительно нас поджидает какой-то волшебный розовый сад? – спросила Евфимия.
– Этот город в горах весь полон розовых садов, – ответил Аларих. – Утром ты сможешь ими полюбоваться.
Они нашли постоялый двор, заночевали, а утром и впрямь проехали через город, где один розовый сад переходил в другой, где даже у самого бедного домишки цвел хотя бы один розовый кустик, и все из пышных дамасских роз. На главной улице они увидели множество лавок и лавчонок, где продавались розовое масло, мыло, душистая вода и даже варенье из роз! Конечно, Евфимия не могла уехать из чудесного цветочного города с пустыми руками, и для нее были куплены несколько кусков розового мыла и большой флакон розового масла. «Хватит на всю жизнь и тебе, и твоим дочерям, красавица!» – сказал ей хозяин лавки.
Ознакомительная версия.
