Ознакомительная версия.
Герцог Алансонский облачил нового монарха в золотые рыцарские доспехи, набросил мантию ярко-синего бархата, подбитую горностаем, по которой щедро рассыпаны королевские лилии. Осталось только водрузить на голову нового короля венец.
Это уже должен сделать епископ де Шартр. Карл преклонил перед епископом колено, тот торжественно под пение невидимого хора помазал лоб короля миром, доставленным из Сен-Реми, и взялся за корону. Конечно, это была не та корона, которой обычно короновали монархов Франции, но в тот момент золотой венец, найденный в ризнице собора, знаменовал собой высшую власть Франции. И снова король преклонил колено, а епископ на миг замер, держа венец в поднятых руках. Торжественный момент должен быть неспешным, пусть все видят короля, стоящего на коленях перед епископом, это поможет французам лучше понять, что власть прежде всего у Церкви и только потом у короля!
Венец подобрали вполне подходящий, блеск его драгоценных камней виден на весь собор. Правда, он не мог затмить блеск облачения самого епископа, его ряса была куда более впечатляющей, но так и должно быть. Де Шартр поднял корону над головой Карла и снова оглядел застывшую толпу внизу. Еще мгновение, и он возложит венец на голову тихого дофина, и тот станет законным новым королем Франции. Голоса певчих стали громче, но Жанне казалось, что еще громче стучит ее собственное сердце. «Господи! Архангел Михаил! Святые Екатерина и Маргарита! Я выполнила вашу волю! Дофин Карл коронуется в Реймсском соборе! Благодарю, что помогли свершить это!»
Жиль скосил глаза на девушку. Молится, но столь одухотворенных глаз он не видел никогда, даже у нее. Счастлива, конечно, она счастлива, как может быть счастлива чистая душа, выполнившая волю Господа. И совсем не хотелось ни насмехаться, ни напоминать, что будет завтра. Жиль тоже отдался нахлынувшим чувствам и торжественности момента.
И вот корона на голове у Карла! Хор певчих грянул насколько возможно громко в стенах собора, но крики радости перекрыли даже его. В соборе не принято кричать, но в тот момент никто не думал о правилах и запрещениях. Народ радовался, из собора наружу передавали о происходящем:
– Король дал клятву…
– Король преклонил колено перед епископом…
– Он помазан миром из Священного сосуда…
– Коронован!
Толпа взревела и на ступеньках собора, а потом восторг покатился по улицам Реймса. Всем казалось, что с коронацией Карла наступит мир во всей Франции, что теперь годоны будут изгнаны немедленно, от бургундцев освобожден Париж и все северные территории. Под знаменем своего короля Франция станет единой!
Слава королю Карлу!
Слава Деве, приведшей его в Реймс!
Когда спустились с помоста, теперь уже колени преклоняли перед Карлом. Первой это сделала Дева. Жанна, глаза которой блестели ярче самых крупных бриллиантов в короне короля, была на вершине блаженства.
– Милый король, как и обещала, вы коронованы в Реймсе, теперь вы владеете Францией законно. Моя миссия выполнена.
Как ни был рад Карл, его покоробило от напоминания о ее роли в коронации, могла бы хоть сегодня не вспоминать об этом! Покоробило и епископа, считавшего, что в этот день главная роль принадлежит даже не королю и уж тем более не Деве, а ему, возложившему корону на голову Карла. Но если король быстро отогнал такие мысли, у него все же теплилась благодарность к Деве, выполнившей свою миссию, то епископ не сдержался, бросив злобный взгляд на самоуверенную девчонку.
Жанна взгляда не заметила, зато увидел Жиль де Ре, и ему стало очень не по себе. Девочку надо срочно убедить оставить двор и уехать. Только куда? В собственном Домреми ей покоя не дадут, но вовсе не поклонники, а те же люди епископа или вон Бургундца, которые испытали немало неприятных минут из-за Девы. И вдруг Жиль решил для себя: он увезет девчонку к деду! В Тиффоже под присмотром старого Жана де Краона и под защитой мощных замковых стен Деву никто не посмеет тронуть! Дед, да и Катрин наверняка примут освободительницу Франции с радостью. Жану де Краону девочка станет внучкой, а Катрин младшей сестренкой. Решение очень понравилось самому Жилю, оставалось только убедить Жанну. Барон вздохнул, вот это представлялось ему самым трудным. Девчонка сколько угодно могла твердить, что ее миссия окончена, но ее уход из армии означал бы почти развал, стяг, который вел французов на штурм Турели или Труа, не должен быть опущен.
Но Жиль отмахнулся от этих размышлений, сегодня праздник, думать будем завтра!
Король постарался щедро отблагодарить тех, кто помогал ему попасть в Реймсский собор. Но благодарность эта была несколько… однобокой, что ли…
Архиепископ Реймсский получил во владения огромные земли.
Господин де Тремуйль возведен в графское достоинство, соответственно с даром обширных владений.
Герцог Алансонский, де Гокур, многие и многие военачальники и даже капитаны были одарены почестями, должностями и владениями. Неважно, что часть этих владений пока занята англичанами, за свои земли они будут биться куда азартней, чем просто за свободу Франции.
Барон Жиль де Ре, которому ни новые земли, ни должности не нужны, возведен в ранг маршала Франции. Стать маршалом в неполные двадцать пять лет – такого Франция еще не знала. А еще на гербе де Ре де Лавалей появились королевские лилии. Это был особый подарок, такое право имели только лица королевской крови.
А что же Дева? Король и ей даровал право именоваться графиней Дю Лиз (графиней Лилий) и тоже поместить на герб королевские лилии! Но Жанна… возразила, какие лилии, к чему они? Король с трудом скрыл обиду, эта девчонка не ценит оказанного ей внимания! На выручку Жанне пришел герцог Алансонский:
– Ваше Величество, возможно, Дева просто не понимает ценности оказанной ей милости, что вы ждете от деревенской девушки? Может, она сама что-то попросит?
Карл едва не возразил, что Дева может попросить, чтобы он сегодня же отправился дальше освобождать Францию, но, сдержавшись, кивнул, ему следовало быть возможно более щедрым и великодушным в такой день.
– Если Дева выскажет, что желает, я выполню любые просьбы (кто сказал, что немедленно?), даже если их несколько.
Вокруг восторженно зааплодировали, щедрость нового короля поистине не знает границ! Жанна кивнула:
– У меня одна просьба…
Господи, неужели действительно испоганит праздник требованием броситься в седло и мчаться на Париж во главе войска? Но сегодня и войско тоже никуда не пойдет, с раннего утра на сотнях вертелов жарятся, в сотнях печей парятся тысячи кур, кроликов, баранов, даже быков, люди будут есть и пить весь день столько, сколько в них влезет. Напрягся даже барон де Ре, досадуя, что не предупредил Деву. Но Жанна попросила то, чего никак король не ожидал:
– Ваше Величество, я прошу освободить жителей моей деревни от податей, им пришлось очень нелегко в последние годы… Это деревни Домреми и Грё.
На мгновение установилось молчание. Даже Карл не сразу понял, о чем она, потом недоуменно пожал плечами:
– Да ради бога! И это все?
Только бы не начала про освобождение! Нет, не стала, то ли понимая, что не время и не место, то ли просто считая это само собой разумеющимся. Жиль для себя решил, что второе, и был прав.
Праздник вылился на улицы города, беднота пировала, славя нового короля Франции, Деву и 17 июля 1429 года, когда это все произошло.
В Реймсе Жанна испытала два потрясения. Первое было связано с… отцом. Она даже не поверила своим глазам, когда в толпе по пути в собор увидела Жака Д’Арка и Дюрана Лассаля! Несколько раз обернулась, чтобы убедиться, что это не снится, даже ущипнула себя. Но долго смотреть не получилось, толпа напирала, и отца с дядей оттеснили от виновницы торжества. Народ искренне считал именно Деву главной в коронации.
Девушка повернулась к Жану д’Олону:
– Там мои отец и дядя, найди их после коронации. Жак Д’Арк и Дюран Лассаль, они не могли остановиться в богатой гостинице, ищи там, где победнее.
Оруженосец пригляделся к своей госпоже:
– Боишься?
Та со вздохом кивнула:
– Боюсь. Я ведь удрала из дома без спроса…
– Думаю, за сегодняшний день они тебя простят.
Оруженосец Жанны действительно быстро разыскал ее родных. Хорошо помнивший намерение племянницы короновать дофина в Реймсе, Дюран настоял, чтобы они отправились сразу туда, отец и дядя присоединились к армии еще в последний день перед Реймсом, но не решились подойти к девушке на виду у всех, вдруг не признает? Жана и Пьера им разыскать не удалось. Жак и Дюран радовались хотя бы тому, что увидели девушку здоровой и почитаемой. Вот этот восторг, который вызывала Жанна у горожан, их готовность просто нести ее вместе с конем на руках, всеобщая радость от одного только появления Девы особенно смутили Жака. Его девочка так любима людьми? Значит, Жаннетта права, она действительно посланница Господа? Д’Арк чувствовал не просто смущение перед собственной дочерью, но и большую толику вины за то, что не поддержал ее. А как он мог? Стоило вспомнить страшный сон Изабеллы, и сердце сжимала когтистая лапа ужаса.
Ознакомительная версия.
