Мыслящий по-военному капитан Фремонт придерживался более прагматических взглядов. Его не беспокоило, каким путем Соединенные Штаты получат Калифорнию — покупкой, аннексией, захватом или просто присвоением.
— Мои этические взгляды, вероятно, несколько туманны, — признался он Джесси, — но мое видение безупречно. Я был в Калифорнии. Я знаю, что она географически принадлежит Соединенным Штатам. Я хотел бы помочь приобрести ее. Я не могу лить слезы по поводу мексиканцев; если не считать собираемых ими налогов, они так же заинтересованы в Калифорнии, как мы в Луне.
Однажды вечером, когда она не спеша просматривала экземпляр выходившего в Лондоне «Юнайтед сайенс джорнэл», она наткнулась на абзац, который крайне озадачил ее. Джесси воскликнула:
— Отец, Джон! Послушайте:
«Нет никакого сомнения, что мы, англичане, имеем трех мощных противников в лице Франции, России и Соединенных Штатов, но из них самыми серьезными являются американцы из-за своего происхождения, отваги, большей предприимчивости и активности по сравнению с нашей. У них есть сырье, рабочие руки и хороший торговый флот, который можно превратить в военный в случае необходимости».
Сенатор Бентон, яростно ненавидевший британцев после войны 1812 года, выхватил из рук Джесси журнал, надел шляпу и пальто и отправился в дом сенатора Кэльхуна. Кэльхун подозревал, что Англия намерена вести войну против Соединенных Штатов, овладев сначала Орегоном, а затем Калифорнией. Двое мужчин почти военным шагом прошли в дом секретаря военно-морского флота Джорджа Банкрофта. На следующий день утром секретарь Банкрофт имел продолжительную встречу с президентом Полком. Через несколько дней было принято решение об отправке третьей экспедиции на Запад. Военный департамент ассигновал на ее проведение пятьдесят тысяч долларов, и капитан Фремонт был назначен руководителем экспедиции.
Последующие дни конфиденциальных совещаний были восхитительными для Джесси. Однако вскоре в ее мыслях появилась некоторая тревога: многие хотели приобрести Калифорнию за разумную сумму, и в то же время никто не хотел, чтобы она попала в руки Англии, если окажется невозможным купить ее. Мужчины говорили, насколько ценна и важна Калифорния, что по предначертанию судьбы она принадлежит Соединенным Штатам, все были уверены, что Мексика не продаст Калифорнию и не станет вести переговоры на сей счет, все, казалось, знали, что Калифорнию следует захватить, если Соединенные Штаты не желают потерять эту территорию в пользу Англии. Однако никто не хотел публично признать, что питает такие настроения, все уклонялись от ответственности за незаконные действия и не спешили увидеть в скрижалях истории свое имя как пособника международного грабежа.
Многие старшие по чину офицеры армии, многие члены кабинета, сенаторы и конгрессмены уверяли капитана Фремонта, как они счастливы, что в Калифорнию отправляется научная экспедиция… Они соглашались, что присутствие офицера армии там необходимо в случае возникновения войны. Однако никто из них не говорил, как действовать, и обходил молчанием вопрос о полномочиях.
— Каждый вроде знает, что нужно сделать, — сказала Джесси, — но никто не хочет брать на себя ответственность за это.
— Это нетрудно понять, — ответил Джон. — У нас все еще мирные отношения с Мексикой, и поэтому ни один член правительства не хочет прослыть сторонником агрессии. Ведь это сделает правительство Соединенных Штатов ответственным за его действия. Но я не являюсь официальным представителем правительства. Я всего лишь капитан Топографического корпуса. Все, что буду делать помимо исследований, подпадает под мою личную ответственность. Если я осложню положение правительства, меня могут дезавуировать.
— Я хотела бы, чтобы у тебя были полномочия в письменном виде.
— Это невозможно при таком щекотливом положении. Быть может, Мексика продаст нам Калифорнию. Может случиться, что живущие там американцы взбунтуются и установят независимую республику, как они сделали в Техасе. Возможно, еще не подошло время для аннексии. При таком положении вещей опасно иметь полномочия делать что-то, кроме исследования и составления карт Тихоокеанского побережья.
Джесси намерена была оставаться в столице во время отсутствия мужа, ибо ситуация менялась так быстро, что в Вашингтон-Сити, а не в Сент-Луисе скрещивались все нити деятельности по освоению Запада. Она знала, что предстоящая разлука будет самой долгой, что ее муж останется на Тихоокеанском побережье до тех пор, пока назревающие события не придут к логическому завершению. Как долго он будет отсутствовать? Год, два, три? Она надеялась отправиться с ним в следующий раз в Калифорнию. Вместо этого ее ждет мучительная разлука. Утешало лишь то, что, по всей видимости, он в последний раз уезжает на Запад без нее. Они договорились, что он вложит свои сбережения в самое красивое ранчо между Монтереем и Сан-Франциско. Через несколько лет Калифорния станет американским штатом, и чета Фремонт окажется в числе первых поселенцев.
Они провели свой последний вечер в гостиной наверху после шумного семейного обеда, на котором лишь у миссис Бентон сдали нервы и стало ясно, как плохо воспринимает она отъезд Джона. Ко всеобщему изумлению, Элиза попросила разрешения пригласить молодого юриста, с которым она недавно встретилась, — высокого худого блондина, спокойного и сухого в разговоре.
Подготовка к выходу экспедиции проходила гладко, за исключением того, что Прейсс, блестящий картограф, отказался от участия под нажимом жены, предъявившей ему ультиматум:
— Выбирай между домом, семьей и твоим инстинктом к бродяжничеству.
В то время как Джесси пришивала водонепроницаемый карман к куртке Джона, в котором он должен был хранить свои ценные бумаги, ее муж крикнул:
— Дорогая, как я могу оставить тебя?! В последний раз я уехал на четырнадцать месяцев. На этот раз я уеду на больший срок. Дни, когда мы вместе, летят так быстро, а когда я вдали от тебя, они тянутся мучительно долго.
Ее слезы упали на кожаную куртку.
— Итак, — сказала она, — твоя куртка освящена. Теперь она принесет тебе удачу. — Джесси провела рукой по его коротким черным волосам. — То, что ты сказал, осторожно, хотя, строго говоря, неправильно. Когда ты в походе, то живешь своей жизнью. Твое дело — идти, мое — дать тебе возможность идти с легким сердцем.
— К черту все это, Джесси, не хотелось бы тебе выглядеть хоть слегка огорченной, чтобы я мог возгордиться?
— Напыжиться, как твоя надувная лодка? Ты не хочешь, чтобы я стала миссис Прейсс? Я давно решила для себя, что тебе надоест скулящая жена. Мой дорогой, я не хочу надоесть тебе, хочу, чтобы ты любил меня всю долгую совместную жизнь.
Проснувшись на следующее утро, она увидела перед собой ухмыляющееся чернокожее лицо Мейли, которая держала экземпляр газеты «Юнион», приготовленный для нее. В центре первой страницы был помещен большой портрет капитана Фремонта.
— Как чудесно, Мейли, получить приветствие от мужа, когда он сам не может сделать этого. Хотела бы ты послушать, что пишут о нем?
«Капитан Фремонт отправился в свою третью экспедицию, полный решимости провести военное и научное исследование всего обширного неизученного района между Скалистыми горами и Тихим океаном, между рекой Орегон и Калифорнийским заливом. Эта экспедиция будет продолжаться, как полагают, почти два года, и ее успешных результатов ждут с большим интересом все поклонники науки в Америке и Европе. Его жизнь — пример, а его успехи — поощрение для молодежи Америки, стремящейся к почетному признанию ее собственных достойных усилий».
Джесси едва успела свыкнуться с отсутствием Джона, как к ней пришел без уведомления государственный секретарь Джеймс Бьюкенен, который охотно согласился выпить чашку чая и спросил, может ли он поговорить с ней с глазу на глаз. Джесси провела его в библиотеку и плотно прикрыла двери. Джеймс Бьюкенен приехал в Вашингтон, чтобы войти в администрацию, в то же самое время, когда Том Бентон стал членом сената. Таким образом, Джесси хорошо знала его. Это был благопристойно выглядевший мужчина, с открытым лицом, почти круглыми глазами и, как полагали женщины, чувственным ртом. Он был одинок из-за трагедии, пережитой в юности. Девушка, которую он искренне любил, рассердилась на него из-за сплетен. Не позволив ему объясниться, она порвала их помолвку и уехала в Нью-Йорк к родственникам. По дороге она скончалась, а он так и не смог выяснить, была ли это естественная смерть, несчастный случай или самоубийство, и постоянно упрекал себя за то, что не помешал ее отъезду. Потеряв свою первую любовь, он больше не влюблялся и не женился, хотя многие женщины пытались нарушить его холостяцкую жизнь.
