– Пять десятков?
– Вот те крест, пять, – перекрестился дозорный.
– А на телегах сколько?
– На телегах?.. – Клим призадумался. – Человек шестьдесят. Где один возница, где сидят по двое.
– Значит, уже в обозе не пятьдесят?
– Так то наши мужики, – отмахнулся Клим.
– Наши-то наши… а ну за топоры возьмутся? Тогда что? Э-эх, горе-вояки! Учу вас, учу уму-разуму, а все попусту.
Стоявший рядом с Андреем Ярема Лакун, не выдержав, вступил в разговор:
– Скликай народ! Уйдут ведь татары!
– Погоди, – сердито посмотрел Андрей на своего друга и помощника и продолжил расспрос: – Куда же обоз направился – на Муром или Новград земли Низовской?
– На Новград. Верь мне, воевода. Мы с Федором-гончаром и Первуном обоз до развилки довели. На Новград направились.
– Вот теперь можно и народ скликать. Ярема, займись. А ты, Клим, скажи, где же твои товарищи?
– Э-э, Андрей Романович, ты меня на мякине не проведешь. Я сделал так, как ты учил: Федор с лошадьми, а Первун следом за обозом идет…
– Хорошо, – улыбнулся Андрей. – Сходи за Федором, и отдыхайте. За нами не ходите. Обойдемся без вас. Ешьте, спите. Вам дело будет.
Клим попытался возразить, но когда услышал, что предстоит дело, смирился.
Вскоре на поляне собрались до сотни заспанных, со всклоченными бородами, недовольных, ворчащих мужиков.
Андрей, оглядев свое воинство, рассмеялся:
– Видел бы вас хан Улагчи, со смеху помер бы.
– С рассветом токмо угомонились, – недовольно пробурчал стоящий поблизости парень в синей рубахе, штанах, но босой. – Первый сон – он самый сладкий…
– Потом доспите. Как ворога с земли нашей прогоним, – все еще улыбаясь, сказал Андрей и, указав перстом на босые ноги, добавил: – А ты чего без сапог?
– Так сушатся. Вчера по темени в болотину угодил, во… – показал парень, до какого уровня провалился. – Если бы не Алексей, утоп.
Андрей понимающе кивнул и, запрыгнув на поваленное дерево, обратился к заполнившим поляну мужикам:
– Вы уж простите, мужики. Не до сна нам ноне. Понимаю, что устали, что две ночи подряд вылавливали татар, ударившихся в бега после налета на обоз. Но опять ворог объявился на муромской дороге, числом пятьдесят. Идут татары на Новград при сорока телегах. Неспешно, словно у себя дома. На свою погибель идут. Потому всем скоро одеться, обуться, – показал он на босоногого парня, – и быть готовыми к выходу. Лошадей приведут к дороге, ведущей на Новград земли Низовской. Обоз порожний, так что управимся быстро. Со сборами поспешите, чтобы татар не догонять. Я жду!
Поляна опустела, но вскоре заполнилась, казалось бы, теми же мужиками, но каков вид: сияя бронями, при оружии, и стали ровными рядами по десяткам. Войско – любо-дорого глянуть, а уж в деле не раз побывали.
Андрей еще раз осмотрел воинов и, перекрестясь, сказал:
– С Богом!
Обоз растянулся на добрую версту. Впереди обоза ехали трое татар – дозор, остальные же следовали в конце. Обойдя обоз по окской косе, Андрей со товарищи оказался на облюбованном заранее месте. Здесь дорога подходила к окской крутизне, отойдя от леса на полсотни метров. Расставив вдоль опушки пять десятков лучников, остальных ватажников он разделил, направив десяток в голову колонны, часть же оставил подле себя.
Как только весь обоз вытянулся из леса на открытое место, Андрей подал сигнал. Так пронзительно свистел, наверное, только Соловей-разбойник. Татарский дозор даже не успел обернуться на свист. По две-три стрелы впились в тела, освобождая лошадиные крупы от лишнего веса. В татар, что были в конце обоза и ехали кучно, тоже полетели стрелы. С близкого расстояния они ранили и убивали. Не более десятка, осознав, откуда летит смерть, устремились в сторону леса, и тут же на дорогу высыпали всадники, ведомые городецким воеводой. Стычка была скоротечной: восемь кривых мечей против сорока прямых!
– Никто не уязвлен! – доложил Андрею сотник Лука Ухо. – Раненых татар было двое – добили. А возниц сбили в кучу, тебя дожидаются.
Андрей, раздосадованный, что не скрестил с врагом меча, быстрым шагом направился к скученному на окском берегу обозу.
Оглядев напуганных до смерти возниц, спросил:
– Кто старшой?
Перед городецким воеводой стал коренастый чернявый мужик.
– Откуда вы?
– Из-под Рязани. Сотник Филька Пустобрех согнал с двух деревень мужиков с лошадками… Уже, почитай, второй месяц дороги топчем под татарвой.
– Вот что, мужики! – обращаясь ко всем, возвысил голос Андрей. – Отпускаем вас вольно в рязанские земли. Но допреж вы этих, – кивнул он в сторону поверженных всадников, – закопайте!
– Так нечем земельку копать, – развел руками старшой.
– Тогда в воду побросайте. С татар ничего не берите. Коли возьмете что – себе на погибель. Лошадей мы уведем с собой.
– Может, нам оставишь с десяток лошадок, в хозяйстве ой как сгодятся, – попросил старшой, на что Андрей, сдвинув брови, сердито спросил:
– Ты видел на ушах у лошадей метки?
Мужик кивнул.
– Чего же ты тогда для себя смерть выпрашиваешь? Все татарские лошади меченые. Увидит такую лошадь татарин и отхватит твою дурную голову своим кривым мечом. Да и непривычны они к крестьянской работе, землю на них не вспашешь. Все, мужики, прощайте. Да помалкивайте, что здесь произошло. Себе же во благо помалкивайте.
Вскоре дорога опустела. Рязанские мужики потолковали и решили: чего воду окскую поганить. Стащили тела татар в овраг и завалили ветками. Но не послушались совета Андрея, пересилила хозяйская жилка здравый смысл, и мужики, таясь друг от друга, обшарили тела воинов: кто нож засапожный прихватил, кому посчастливилось мешочек с серебром из-за пояса вытащить, кому шапка с куньей опушкой приглянулась…
Муром рязанцы прошли, но, наткнувшись на первый же воинский отряд татар, за свою жадность поплатились головами.
Многие просились в ватагу Андрея, но он брал только молодых, сильных, ловких. Полторы сотни ватажников – это все, чем он располагал. Андрей мог бы набрать в ватагу и больше, но необходимости в этом не было. Оседлав дороги на Рязань, Муром, Новград Низовской, Владимир, он не давал татарским отрядам свободно, без опаски передвигаться по землям городецкой, низовской, частично мордовской. Нападал, отбирал вывозимое в Орду награбленное или собранное князьями и баскаками добро. Часть ватажники прятали в лесных тайниках, большую часть возвращали пострадавшим от татар. Татары несколько раз посылали конные отряды на поимку дерзких ватажников, прозванных в народе «городецкими ястребами», но безуспешно. Будучи местными, они хорошо знали дороги, потаенные тропинки, проходы в болотах, речные броды и спокойно уходили от преследователей. А тех с приходом баскаков на Русь становилось все больше и больше. Временами Андрею казалось, что Орда словно Змей-Горыныч из сказов воеводы городецкого Устина Микулича. Срубишь одну голову, а на ее месте у чудища вырастает две.
Роман Федорович через суздальских купцов передал для Андрея весточку. Писал, что с внуками все хорошо и чтобы берегся Александра. По детям Андрей тосковал, а Александра Невского не боялся. Зачем? Жизнью своей предводитель «городецких ястребов» не дорожил, и лишь одно его удерживало в этом мире – это месть монголо-татарам за горе и страдания, принесенные Руси и лично ему.
Близилась осень, а за ней не за горами зима со снегопадами, морозом, метелями. Чтобы пережить зиму, можно бы было нарыть в лесных дебрях землянки, заготовить еды и отсидеться до весны. Но Андрей не смог бы, словно медведь, отлеживаться на лапнике до весеннего тепла. Потому, как только стаи птиц устремились на юг, вслед им по левому берегу Волги пошла ватага «городецких ястребов». Поначалу шли осторожно, но чем ближе к устью опускался конный отряд, тем дерзновеннее и безумнее становился городецкий воевода. Подходя к заставам, поставленным татарами, как правило, в местах слияния малых рек с Волгой или в местах перевозов, Андрей назывался дубецким князем, ехавшим в Орду, выказать хану Улугчи свою покорность. Если татар было больше, чем в отряде Андрея, ехали дальше, если меньше – убивали всех. Придерживаясь этого золотого правила, ватажники потерь почти не несли. Разве что случайная гибель от слепой стрелы или при переправе от неумения плавать сокращали отряд. Как-то сотник Лука Ухо – самый уважаемый, самый опытный и самый зрелый – поинтересовался у Андрея о конечной цели похода, городецкий воевода ответил:
– Цель одна – крошить татарские головы. Но есть еще одна: поклялся я именем Господа, что пущу кровь обидчику земли городецкой темнику Котыю.
– А где же его сыскать? Орда большая…
– Он в ставке хана Неврюя, а Неврюй – в ставке великого хана.
– Так мы идем в Сарай?
– Да, – был ответ.
Сотник больше ничего не спросил, но осуждающе покачал головой, и Андрей понял.
– Сегодня я скажу всем о цели похода. И даже если никто не пойдет со мной, я пойду один.
