на пол, усыпанный битой щебёнкой.
— Ну вот. Всё обмундирование само постиралось. — совершенно не к месту бросил зенитчик.
Повертев головой, Яков отметил, что в том помещении, где они оказались, не имеется крыши. Из четырёх толстых стен, сохранились лишь три. В узком окне не было даже следов от разрушенной рамы. Края всех откосов смотрелись так странно, словно их сильно грызли гигантские зубы.
По несколько раз за минуту, в пустые проёмы попадали осколки и пули. Кусочки металла со свистом впивались в прочную кладку. Из кирпичей вылетала мелкая, красная крошка.
Яков взглянул на углы разбитого здания. В одном из них парень заметил что-то знакомое. Низко пригнувшись, он приблизился к куче каких-то вещей. На земле в беспорядке валялась красноармейская форма.
Рядом лежало оружие: трёхлинейка конструктора Мосина и винтовка Токарева — «СВТ-40». Тут же виднелись подсумки с патронами и разномастная мужская одежда.
Расстроенный тем, что увидел, зенитчик подвёл печальный итог: — «Видать, дезертиры пошарили по ближайшим развалинам. Нашли, во что облачиться и смылись отсюда вместе с гражданскими.
Ну и пёс с ними, с этими трусами. Хорошо, что оружие нам здесь оставили, а не бросили в реку. А то бегаем тут, словно клоуны, с тряпками в пустых кобурах. В каждый момент можно нарваться на фрицев, а стрелять-то и нечем».
На правах человека, нашедшего клад, Яков выбрал себе то, что получше. Офицер взял «СВТ». Как ни крути, а она самозарядная, имела большой магазин на десять патронов, да и весила меньше. Пятизарядную «мосинку» парень отдал земляку. Тофик принял её с большой благодарностью.
Лейтенанты пригладили мокрые волосы, которые уже отросли после стрижки в Баку. Лишь после этого, они дружно вспомнили, что потеряли фуражки во время крушения.
Бакинцы порылись в куче одежды, нашли две армейских пилотки, и тут же надели их на себя. Хоть не офицерский, но всё же, головной военный убор с красной пролетарской звездой.
Земляки снова сели на пол. Осмотрели винтовки и убедились в их полной исправности. Не успели они разобраться с оружием, как неизвестно откуда, появился знакомый им старый солдат. Это был тот человек, что на острове Зайцевский говорил, о неуязвимости их командира.
Несмотря на внушительный возраст, где-то за пятьдесят, старик уцелел в ходе ужасной ночной переправы. Он оказался босым, но не был настолько испуганным, как молодые бойцы.
Сразу всем видно, мужчина бывал в зоне сражений и многое уже повидал на своём долгом веку. Впрочем, при его-то почтенных годах, набраться подобного опыта не составляло труда. Сначала Германская, следом Гражданская, да и Халхин-Гол вместе с Финской мог легко захватить.
Низко пригнувшись, седой ветеран проскочил мимо окна. Рассмотрел пехотинские петлицы у Тофика. Присел возле него и, козырнув, доложил: — Товарищ лейтенант. Степан Сергеевич видел, как вы оба плыли назад за солдатами. Он решил подождать, пока вы вернётесь обратно.
После того, как вы вышли на берег, он послал меня прямо сюда и приказал вам: — «Немедленно присоединиться к отряду». — подразделение находится здесь по соседству и готовится к выходу.
Подавив вздох сожаления, мол, не дали и слегка отдохнуть, Тофик ответил красноармейцу: — Понял, сейчас двинемся в путь. А пока посмотрите в правом углу помещения. Там лежат сапоги, может быть, вам подойдут?
Старик с радостью бросился в том направлении, что указал лейтенант. Он взял мокрую обувь и быстро примерил подошвы к босым ступням. Руководствуясь жизненным опытом, боец выбрал те кирзачи, что оказались на один размер больше, чем ему подходили. Ногам будет легче.
Солдат быстро обулся и подвязался ремнём с теми подсумками, что валялись поблизости. Остальную одежду мужчина не бросил. Он свернул её в плотный узел и связал вторым ремешком. Видно, не забыл о товарищах, что так же, как он, разделись в воде.
Затем, все поднялись на ноги. Прячась за стенами, они двинулись за пожилым провожатым. Боец чуть попетлял по мрачным развалинам и вывел военных в небольшую ложбинку. Она вела от реки прямо на запад. Туда, откуда фашисты, неистово рвались к великой русской реке.
Через пару минут, Яков увидел майора, спокойно сидевшего на большом валуне. Степан Сергеич был при своём неизменном «ТТ» и в полной воинской форме. Отсутствовала только фуражка. Так же, как у двух лейтенантов, на его голове находилась простая пилотка с солдатской красной звездой.
Рядом с ним на земле разместились три десятка бойцов, выживших при переправе. Практически все лишились оружия, вещмешков, ремней и подсумков с патронами. Многие оказалась босыми и простоволосыми, словно обычные деревенские жители.
— «Бросили всю амуницию, когда добирались до берега…» — пригорюнился Яков. Он тут же себя оборвал и подумал: — «Хорошо, что хоть сами смогли уцелеть. На корабле было более полусотни бойцов, а до Сталинграда добралась всего половина».
Лейтенанты поспешили к своему командиру. Откинув прежнюю вольность, с которой обращался в дороге к мужчине, Яков сказал согласно уставу РККА: — Товарищ майор, прибыли по вашему распоряжению.
Не вставая с удобного места, Степан Сергеич бросил взгляд на четвёрку военных, вооружённых винтовками. Он перевёл взгляд на полные снаряженьем подсумки, висящие на поясах. С одобреньем кивнул и приказал Тофику, стоявшему рядом с зенитчиком:
— Лейтенант, примите под своё руководство ещё два отделения, оставшиеся без командиров. С личным составом познакомитесь позже. Сейчас отправляемся дальше. Речники сообщили, что неподалеку отсюда находится наша военная часть.
— Слушаюсь, товарищ майор. — ответил новоявленный взводный.
Офицер тут же поднялся, повернулся и уверенным шагом устремился на запад. Яков рванулся за ним. За спиною зенитчика раздался приказ, отданный голосом его земляка: — Построиться в колонну по двое! Начать движение! Марш!
Через сто с чем-то метров, неглубокий овражек закончился. Отряд поднялся по покатому склону и оказался в одном из кварталов осаждённого города. Спереди, сзади и с обоих боков гремели частые взрывы.
Здесь почему-то, было относительно тихо. В воздухе не свистели осколки и пули. Осветительные бомбы фашистов, горели за спиною зенитчика, над речной переправой. Отблески крупных пожаров отражались от низких туч из пыли и дыма, висевших над всем Сталинградом.
Неровно мерцавшие всполохи заливали всю местность мёртвенным «химическим» блеском, но они не давали, как следует, ничего рассмотреть. Как не напрягал лейтенант своё стопроцентное зрение, но он мог различить лишь контуры зданий, сильно разрушенных взрывами.
Скатные крыши ближайших домов сгорели дотла и провалились внутрь закопченных кирпичных коробок. Высокие стены темнели пустыми глазницами окон и балконных дверей.
Все дворы и газоны были плотно завалены обломками рухнувшей кладки. Между рядами руин тянулась замусоренная щебнем
