Я, конечно, не мог попросить их отпустить меня, но во всех других вопросах я настаивал на том, чтобы поступать по-своему, и они тут же мне уступали. Я понял, что моя вынужденная задержка на островах, по всей вероятности, окажется продолжительной (мне пришлось оставаться там почти сорок дней), и решил с пользой провести это время. Эти пираты были жестокими, необразованными людьми. Когда они не занимались грабежом, то предавались безделью. Целыми днями они могли лишь есть, пить и валяться на палубе под солнцем, рассказывая друг другу бесконечные истории о своих похождениях или до ночи распевать хриплыми голосами жалостливые песни. За короткое время мне удалось хотя бы немного изменить их манеры. Я организовал регулярные спортивные состязания, которые устраивались два или три раза в неделю. Так как я сам принимал в них участие и даже часто побеждал, то скоро почувствовал, что ко мне относятся скорее как к лидеру, а не как к пленнику. Большую часть времени при мне были лишь мой врач и один или двое слуг. Все остальные отправились на материк, чтобы собрать деньги в Милете и других греческих городах для внесения выкупа. Я не мог наслаждаться прелестями интеллектуальной беседы, и потому мне пришлось довольствоваться малым. Я часто собирал пиратов и оттачивал своё красноречие, обращаясь к ним с речами на заданные темы, которые в то время были популярны в школах риторики. Кроме того, в то время я писал много стихов и устраивал поэтические вечера, на которых я читал свои опусы, или же, если это было драматическое произведение, играл ведущую роль, а мой врач читал остальные. Я обнаружил, что пираты были абсолютно не в состоянии оценить стиль, а многие даже не могли участвовать в дискуссиях. Я часто выходил из себя, когда во время моих речей некоторые из них начинали смеяться над какой-либо строкой моего стихотворения, которая должна была звучать с особым пафосом. Я часто называл их тупицами, невеждами, необразованными крестьянами и другими оскорбительными именами, какие они заслуживали. Хотя они и были довольно понятливыми и даже переставали петь ночью, когда я отправлял к ним своего человека с просьбой утихомириться, но у них было очень мало таких качеств, которыми можно было восхищаться. В особенности мне не нравилось их хвастовство и тот презрительный тон, в котором они говорили о Риме. Они заявляли, что уже ограбили побережье Италии и скоро будут угрожать самому Риму. К сожалению, в их словах была доля правды, но всё-таки подобные заявления мне не нравились. Я заметил, что, какими бы многочисленными ни были пиратские флоты, они никогда не смогут стать независимой силой, как они сами себя гордо называли. Вы не сила, а зараза, говорил я, потому что существуете, лишь грабя или уничтожая то, что создавали другие. Я заявил, что в цивилизованном мире для них не нашлось бы места (их бы не стали терпеть) и, хотя в последнее время Рим был озабочен своими проблемами и поэтому допустил, что пираты приобрели значительную силу, настанет время, когда их корабли будут уничтожены все до единого. Они посчитали подобные мои замечания очень забавными, а когда я добавил, что намереваюсь сразу после своего освобождения призвать их к ответу, они восприняли это как лучшую шутку. В общем, их чувство юмора было абсолютно не развито, так же как и их умственные способности.
Наконец был выплачен выкуп, и я тут же начал осуществлять свой план. Большая часть денег была собрана в ближайшем городе Милете, где у меня было много друзей среди крупных судовладельцев и купцов, с которыми я познакомился ещё в начале своей военной службы в Азии. С того времени я постоянно поддерживал контакт с самыми приятными и наиболее влиятельными людьми, частично из-за того; что я ценил их дружбу, а частично из-за того, что уже тогда стал придерживаться своей политики. Она заключалась в том, чтобы где бы я ни был, там надо было создавать ядро партии, на которое в случае опасности или трудностей можно опереться. Итак, как только меня освободили, я тут же отправился в Милет, собрал всех своих друзей и попросил их о помощи. Судя по тому, что я знал о пиратах, теперь, после получения выкупа, они ещё несколько дней и ночей посвятят пиршествам и увеселениям. Их охрана будет куда более слабой и не сможет справиться даже с небольшим отрядом, если им правильно руководить. Сначала мои друзья скептически отнеслись к этому предложению. Никто ещё не пытался самостоятельно организовать поход против пиратских флотов. Даже операции, осуществляемые постоянно действующими военно-морскими эскадрами, редко оканчивались успешно. Однако в конце концов мне удалось доказать, что мой план вполне реален. Кроме того, я отметил, что это предприятие может оказаться весьма выгодным, — ведь в случае успеха мы не только получим назад пятьдесят талантов, которые выплатили пиратам, но, кроме того, захватим корабли, получим запасы провианта и другую добычу.
Когда я получил достаточное количество кораблей, возникла ещё более сложная проблема по набору команды, которая захотела бы отправиться в задуманную экспедицию. Пиратов небезосновательно боялись моряки не только азиатского побережья, но и всех портов Средиземноморья. Мне пришлось использовать всё своё красноречие и наобещать им золотые горы. Матросы, которых удалось найти, в основном были греками с островов, расположенных вдоль материка. Я обнаружил, что греки почти всегда отзывались на призыв к их национальной гордости. Так я сумел сначала заручиться их поддержкой, а потом внушить им уверенность и решимость. Всего за один день удалось собрать флот, который казался мне вполне подходящим для выполнения задачи.
Мы вышли в море ещё до заката и отправились на осуществление предприятия, которое было куда более рискованным, чем я говорил. Не было уверенности, что пираты не будут начеку, и вполне могло случиться так, что к ним на подкрепление подошли другие пиратские корабли, которые время от времени вставали на рейд рядом с ними. Однако в этот раз всё случилось как раз так, как я и предполагал. Мы обнаружили пиратов на берегу, страдающих от последствий разгульного пиршества, а корабли были плохо охраняемы. Нам почти не пришлось драться, и среди моих людей никто не пострадал. Все пираты, кроме тех, кого не оказалось на месте, были взяты в плен, а их корабли и добыча захвачены. Я смог не только заплатить то, что обещал командам, но также получил значительное количество ценных вещей для себя и своих друзей. Что же касается команд моих кораблей, то теперь они поверили, что непобедимы, и попросили меня повести их на борьбу с другими пиратскими флотами по всему побережью. Однако я прекрасно осознавал, что пираты были очень сильными противниками. Кроме того, я хотел немедленно отправиться в Вифинию, хотя и жалел об упущенном времени для осуществления своей основной цели, потому что Никомед умер в то время, пока я находился в плену, и римский наместник в Азии Силан уже разместился во дворце царя.
Что касается пленников, то я подумал, что мне сделает честь и, кроме того, послужит хорошим завершением всей экспедиции тот факт, если их казнят прямо в Милете, где в результате своих рисковых предприятий я стал уже весьма популярен. Однако, хорошенько обдумав всё, я решил, что будет более тактично обратиться с этим делом к наместнику провинции, от которого, как мне казалось, можно ещё получить благодарность и награду за свой поступок. Итак, я привёз заключённых в Пергам и оставил их под охраной. А сам отправился как можно быстрее в Вифинию по той же дороге, по которой семь лет назад я впервые въехал в эту страну. Всюду по пути следования и в самой Вифинии мной были обнаружены изменения к худшему. Мой первый визит в Азию, победы Суллы хотя и не окончательно, но всё же восстановили престиж Рима. Однако с тех пор наши наместники делали очень мало для того, чтобы возместить причинённый войной ущерб и организовать справедливое правление. Набирал силы Митридат. Для всех было вполне очевидно, что если он хочет сохранить своё влияние, то не станет терпеть присутствие римлян в Вифинии. Его армия уже была мобилизована, и воинов обучали методам борьбы с римской армией военные советники, присланные Серторием.
Римские наместники, как вскоре обнаружилось, были практически не готовы противостоять этой очевидной угрозе. Армия располагалась не там, где надо, была плохо организована, во главе стояли бездарные полководцы. Единственное, что занимало всех, какую выгоду можно было извлечь из новой провинции, Вифинии. Дворец, в котором я проводил такие приятные вечера с Никомедом, теперь был полон государственных мужей и агентов римских финансистов, пытавшихся заполучить ценную собственность. Казалось, они не понимали, что в любой момент могут быть выкинуты из провинции. Их поведение было как раз таким, какое могло понравиться Митридату. Они пренебрегали обороной, и в то же время местное население начинало ненавидеть их за вымогательство. Таким образом, Митридат мог бы захватить власть в стране, не встретив никакого серьёзного сопротивления, и, более того, представить себя в качестве освободителя. Среди этих охотников за наживой особенно выделялся римский наместник Силан. Я посетил его, как только прибыл в Вифинию, и тут же обратился к нему с вопросом о пиратах, оставленных мною под стражей в Пергаме. Я ожидал, что он поздравит меня с успешной операцией и прикажет, как и следовало бы сделать, наказать пиратов. Но, к моему удивлению, увидев меня, он смутился и после немногочисленных и неискренних комплиментов сказал, что ему нужно время для того, чтобы обдумать этот вопрос. Мне стало ясно, что он собирается через своих агентов, которых нетрудно было вычислить, обговорить сложившуюся ситуацию с командирами других пиратских флотов и обогатить себя, освободив заключённых. Поэтому я взял дело в свои руки. Зная командира охраны в Пергаме как человека, на которого можно положиться, я тайком направил к нему посланника и приказал под мою ответственность распять заключённых. А так как я не люблю причинять ненужную боль, то проинструктировал его, чтобы, прежде чем прибить тела к крестам, заключённых повесили.
