Джахан никогда не упускал возможности приблизиться к этим юношам и украдкой заглянуть в их чертежи и рисунки. Вернувшись в зверинец, он пытался воспроизвести то, что видел, рисуя прутиком на песке. В душе его словно бы поселились два человека. Первый хотел лишь одного: добиться, чтобы зодчий Синан сделал его своим учеником. А второй думал о деньгах, которые он обещал украсть, и о побеге, что неизбежно влекла за собой кража. Пропасть между этими двумя людьми была столь глубока, что Джахан сам удивлялся, как они уживаются рядом. Но он знал: недалек тот час, когда ему придется сделать выбор.
В январе в Стамбул пришли холода. С карнизов свисали сосульки, сказочно красивые, но несущие прохожим опасность. Город дремал под толстым одеялом снега. Тем не менее на стройплощадке по-прежнему кипела работа. Галерные рабы, не имевшие обуви, оборачивали ноги тряпками, из которых выглядывали их красные распухшие пальцы.
Как-то утром слон и погонщик совершали свой обычный путь из дворца на стройку. Неожиданно к ним подбежала собака, которая лаяла так отчаянно, словно хотела что-то им сообщить.
– Давай посмотрим, что нужно от нас этой шавке! – крикнул Джахан, по обыкновению сидевший на шее Чоты.
Слон послушно последовал за дворняжкой. Пес, явно довольный тем, что ему удалось привлечь внимание, свернул налево и привел их на набережную, прямо к кромке замерзшей воды.
– Стой! – скомандовал Джахан.
Но прежде чем приказ сорвался с его губ, Чота вышел на лед, который тут же проломился под его тяжестью. Слон ушел в воду по пояс, а Джахан, по-прежнему сидевший у него на шее, замер от ужаса, ибо увидел, что́ именно хотел им показать пес. В воде, совсем близко от него, плавал распухший синевато-багровый труп. То была женщина, скорее всего наложница; ее длинные распущенные волосы напоминали водоросли. Судя по богатому наряду и драгоценному ожерелью на шее, она принадлежала к знатному дому, возможно даже, жила в серале.
Джахан, моментально решив завладеть ожерельем, приказал слону двигаться вперед. Добыча была совсем близко, но вдруг Чота замер. Погонщик, со всех сторон окруженный водой, пытался заставить слона сдвинуться с места, но тщетно. Чувствуя, что попал в глупое положение, Джахан заорал во всю глотку, призывая на помощь. На его счастье, вскоре на берегу появилась повозка, запряженная осликом. В повозке сидело пятеро цыган. Все они с любопытством наблюдали за происходящим.
– Что, Балабан, поможем? – обратился один из них к другому, рослому малому, сидевшему впереди.
– Да, помоги-ка, пожалуй, бедной женщине.
– Вы что, спятили? – возмутился Джахан. – Она давным-давно мертва. Лучше помогите нам со слоном.
Тот, кого звали Балабан, не выпуская из рук поводьев, поднялся на ноги. Лицо у него было грубое, словно высеченное из камня, а нос кривой, похоже, многократно перебитый в драках. Приоткрытые губы позволяли увидеть ряд белоснежных зубов, длинные волосы рассыпались по плечам, шляпу украшало перо цапли. Вид у цыгана был диковатый, но в то же время не лишенный своеобразного величия.
– Будешь грубить старшим, я отрублю тебе язык и скормлю его кошкам, – пообещал он.
Джахан смекнул, что лучше молчать. Не теряя времени, цыгане достали веревки и сделали из них две петли. Одну накинули на хобот слона, другую – на руку утопленницы и потащили обоих к берегу. Чота переступал ногами с крайней неохотой. Несколько раз он пытался стряхнуть аркан, едва не сбрасывая своего злополучного погонщика в воду. Наконец слон оказался на берегу, и Джахан, испустив вздох облегчения, спрыгнул на землю. И тут ему невольно вспомнились рассказы о цыганах, которыми в первый его день в Стамбуле пугал мальчика чиновник, доставивший их с Чотой во дворец. Значит, вот какие они, эти ужасные люди, представители бродячего племени. Джахан робко приблизился к своим спасителям:
– Я вам очень благодарен. Если бы не вы, я бы пропал. И Чота вместе со мной.
– Мы пожалели твоего Чоту, – ответил Балабан. – Славная животина. У нас ведь тоже есть слон.
– У вас есть слон? – недоверчиво переспросил Джахан.
– Точнее, слониха. Ее зовут Гульбахар, Весенняя Роза. А твой зверь какой-то странной масти, – сказал Балабан, наблюдая, как его люди, сорвав с утопленницы ожерелье, собираются бросить тело обратно в воду.
– Зачем вы это делаете? – попытался остановить их Джахан. – Ее надо похоронить как положено.
– Думаешь, если цыгане появятся в городе с трупом, люди поблагодарят их? – усмехнулся Балабан. – Как бы не так! Нас тут же объявят убийцами и сошлют на галеры. А если мы оставим несчастную на берегу, бродячие собаки разорвут ее на части. Так что пусть уж лучше отправляется в плавание. – Он вновь обнажил в ухмылке превосходные зубы. – А что до ожерелья, оно будет нам наградой за то, что мы спасли тебя и твоего слона. Утопленнице украшение все равно без надобности.
Джахан умолчал о том, что собирался присвоить ожерелье сам. Вместо этого он спросил, понизив голос:
– Как вы думаете, ее убили?
– Я думаю, парень, что сослужу тебе добрую службу, отрезав твой болтливый язык. Он не доведет тебя до добра. Позволь мне дать тебе два совета. Во-первых, никогда не задавай вопрос, если не знаешь, что делать с ответом.
– А во-вторых?
– Позаботься о своем слоне. Того и гляди, он превратится в ледяную глыбу.
– Что? – Джахан бросился к Чоте.
Обледеневшая кожа слона приобрела воспаленный красноватый оттенок. Бедный зверь дрожал с головы до ног.
Цыгане меж тем уселись в свою повозку. Джахан подбежал к ним:
– Прошу вас, не уезжайте. Я не знаю, как помочь слону.
– Есть только один способ, – ответил Балабан. – Ему нужно выпить чего-нибудь согревающего. Лучше всего ракии.
– Ракии? – переспросил Джахан. – А вы можете ее достать?
– Это не так просто. Такой огромной зверюге нужен целый бочонок. – Цыгане обменялись взглядами. – К тому же, если мы достанем тебе ракию, кто нам заплатит?
– Главный придворный строитель непременно отблагодарит вас, – выпалил Джахан, мысленно взмолившись, чтобы слова его оказались правдой.
Цыгане извлекли из повозки бочонок, наполовину полный местной водки, и несколько чаш. Вполне возможно, что все это было ворованным, однако Джахан счел за благо не задавать лишних вопросов. Разбавив ракию водой, цыгане окунули в бочонок хобот слона. Как видно, для того, чтобы подать животному пример, каждый из них осушил по чаше. Потом еще по одной. Наконец слон тоже набрал ракии в хобот и окатил всех, кто оказался рядом. Но, как видно, вкус напитка пришелся ему по душе. Чота вновь окунул хобот в бочонок и на этот раз не стал понапрасну выливать живительную влагу.
* * *Через час они добрались до строительной площадки – Джахан тянул Чоту за поводья, цыгане, распевая веселые песни, ехали следом в повозке.
– Где ты пропадал? – спросил Синан, переводя недоумевающий взгляд со слона на цыган и обратно.
– По пути мы попали в беду, – кратко ответил Джахан. – Эти люди нас спасли.
– Да никак твой зверь пьян? – удивился Синан, глядя на покачивающегося из стороны в сторону слона. – И, судя по всему, эти люди тоже!
Услышав историю про бочонок с ракией, главный придворный архитектор усмехнулся.
– Я не могу позволить пьяному слону работать на строительстве святой мечети, – заявил он. – Ступайте прочь и не возвращайтесь до тех пор, пока животное не протрезвеет.
– Хорошо, учитель, – кивнул Джахан, чувствуя, что во рту у него пересохло. – Вы сердитесь на меня?
Синан вздохнул.
– Ты смышленый мальчик и умеешь выбраться из любой переделки, – сказал он. – Это хорошо. Ты любопытен, а это значит, что жизнь возбуждает у тебя интерес. Это тоже неплохо. Но если человек не умеет держать свое любопытство в узде, оно может причинить ему огромный вред. Отныне ты станешь больше времени посвящать учению.
– И чему я стану учиться?
– Ты по-прежнему будешь посещать занятия в придворной школе. В свободное время Никола станет учить тебя рисовать, Давуд объяснит тебе основы геометрии, а Юсуф научит ладить с цифрами. С этого дня ты ученик моих учеников.
Не имея понятия, чем все это обернется, но сознавая, что он удостоен особой привилегии, Джахан поклонился и поцеловал зодчему руку:
– Спасибо, мастер Синан. Я…
Договорить ему не дал жуткий грохот. Все, включая цыган, бросились посмотреть, что происходит. Несколько досок, из которых состояли строительные леса, рухнули вниз. То, что никто не пострадал, можно было счесть настоящим чудом. Древесина стоила дорого, и, чтобы сберечь ее, рабочие возводили леса с помощью веревок, связывая ими доски.
– Тут не обошлось без дурного глаза, – дрожа всем телом, предположил Джахан. – Надо же, столько неприятностей за один день.
– Не торопись с выводами, строитель, – раздался у него за спиной чей-то голос.
Это был Балабан, в руке он держал обрывок веревки. Все взгляды обратились к нему. Цыган сказал, небрежно кивнув:
