налетом загара, нервное возбуждение отступило, и язва перестала грызть. Наташа, глядя на мужа, радовалась: Крым помог. Но пришло время собираться домой, в Брасово, готовиться к празднику Рождества, ждать гостей.
Вернулись в середине декабря. Загодя приглашенные избранные друзья дома понемногу начали съезжаться – на радость хозяевам. Для всех были подготовлены комфортабельные гостевые покои; Наташа об этом побеспокоилась еще до отъезда в Крым.
Для дорогих гостей, приехавших в усадьбу за несколько дней до торжественного рождественского вечера, намечена была обширная развлекательная программа: музыкальные вечера, верховые прогулки по окрестностям, охота на кабана. Но охота, в отличие от оздоровительных прогулок и музыкальных утех, – это удел немногих. В результате взыскательного отбора набралось шестеро охотников, готовых в ранний рассветный час сесть в седло и ехать на поиски и преследование добычи в лес.
Старший егерь отправился выслеживать зверя накануне днем, держа путь на охотничью избушку, в часе езды от Брасова. Обнаружить и обозначить участок, где охотники смогут выследить и застрелить кабана, – вот все, что требовалось от опытного егеря. Побродив вокруг избушки, он наткнулся на волчьи, лисьи и лосиные следы – военной этой зимой охота была не в ходу, звери в чаще держались привольно.
Семейство кабанов – несколько голов, четыре или пять – вытаптывало лесные прогалины, выкапывая из мерзлой земли вкусные осенние коренья. Вожаком, судя по отчетливым глубоким следам, был крупный секач; такие легко приходят в ярость, нападают и становятся весьма опасными. Не зря диких вепрей, с их шестидюймовыми кинжальными клыками, люди, живущие по соседству с лесами, считают опасней медведя.
А на рассвете конюх с младшим егерем подогнали к дворцу великого князя шесть лошадей. Охотники поднялись в седла и разобрали поводья. Дворецкий, обходя всадников, подносил им стремянные рюмки – серебряные чарочки в форме волчьих и кабаньих голов, без ножек; выпив на посошок до дна, охотник возвращал рюмку слуге. Закончив с традиционной выпивкой, тронулись в путь в приподнятом настроении. День обещал быть ясным. Конюх ехал впереди, указывая дорогу, Магомед рысил по обочине. Четверка юрких такс, пригодных для охоты не только на барсука и лисицу, но и на кабана, весело бежала сбоку от кавалькады.
Подмораживало. Еще и полпути не миновали, как крупный заяц-русак, высоко подпрыгивая, с ходу пересек лесную тропу перед всадниками. Не успели охотники и оглянуться, как следом за первым зайцем выскочил второй, перескочил дорогу и без оглядки нырнул в заросли. Вид убегающего зверя пробуждает в душе человека первобытные охотничьи чувства: «Догнать! Убить! Съесть!» Да и собаки разволновались: заяц, конечно, не кабан, но тоже какая-никакая добыча! Озабоченные таксы, сбившись в кучку, заливисто взлаяли, а егерь, проворно спрыгнув с седла, взял всю четверку на длинную сворку: скоро, скоро начнется для них настоящая работа!
У охотничьей избушки кавалькаду встретил старший егерь. Здесь охотники оставили своих лошадей на попечение конюха, а сами под водительством двух егерей двинулись дальше в лес пешим ходом. Редкие пушистые снежинки, словно танцуя, планировали на землю с серо-голубых небес. Собаки, спущенные с поводков, бодро бежали, внюхиваясь в воздух.
Недалеко от замерзшего болотца, в получасе пути от избушки, они застыли на миг, а затем, словно по команде, бросились в чащу; их заливистый лай разнесся по лесу. Старший егерь, предостерегающим взмахом руки остановив охотников, застыл на месте и сосредоточенно вслушивался в голоса четырех такс. Собаки, разбежавшиеся по чащобе, теперь снова, судя по направлению, откуда доносился яростный лай, сошлись все вместе и, выйдя на кабана, обложили его.
Егерь взмахнул рукой, охотники с осторожностью двинулись дальше, на звук лая. Возбуждение от выслеживания опасного зверя передавалось от человека к человеку; настороженно глядя по сторонам, с бельгийскими двустволками в руках, охотники ступали по припорошенному свежим снежком валежнику. Ружья шестнадцатого калибра были заряжены жаканом – использовать картечь при охоте на кабана никому и в голову бы не пришло: при выстреле, даже с близи, кусочек свинца мог смертельно зацепить собаку.
В схватке с вепрем таксам не отводилась роль атакующей гвардии: умные, увертливые собаки должны были отвлечь внимание зверя от приближающегося с ружьем охотника, подвести секача под пулю.
Выйдя на лай, на прогалину, стрелки увидели крупного, покрытого черной лохматой шестью кабана, под наскоками собак топчущегося на месте и трясущего тяжелой башкой с высоко торчащими клыками. Таксы с хрипом вцеплялись в задние ноги секача, в хвост, в торчащую на боках шерсть. Подберись они к нему спереди – и он точным броском поднял бы их на клыки.
Охотники, взяв ружья на изготовку, приближались к рассвирепевшему секачу на расстояние убойного выстрела. Подойдя на два-три шага – успей кабан развернуться, им было бы несдобровать, – двое выстрелили одновременно. Зверь пошатнулся, как от удара бревном, и осел на землю. Егеря отогнали собак, слизывавших кровь с туши, и взяли их на поводки. Охота закончилась, можно было возвращаться домой.
Охота на вепря
Вернулись перед поздним обедом; уже вечерело. Пока шла охота, в Брасово приехали еще двое приглашенных на праздник гостей – один из столицы, другой из Москвы. Граф Нолле, петербуржец, первым делом поделился с Михаилом новостью громоподобной: в Питере, во дворце Феликса Юсупова, убит Распутин. Свершилось! В городе идет охота на убийц. За соучастие в покушении арестован великий князь Дмитрий Павлович, числившийся в списке приглашенных к Наталье и Михаилу на Рождество. Теперь он поедет не в Брасово, а в ссылку – на персидский фронт.
Известие об аресте «ландыша» Наталья Сергеевна приняла с удивительным спокойствием.
14
Круги по воде
Во второй половине 1916-го, когда ветреная военная удача на Западном фронте изменила русским войскам и Брусиловский прорыв обескровел и выдохся, оставив на изрытой окопами, искалеченной взрывами земле сотни тысяч трупов, ситуация в России стала меняться в худшую для Романовых сторону. Массовые боевые потери, антивоенная и антимонархическая пропаганда подпольных агитаторов разносили революционную заразу, которая гнойной сыпью забастовок и стачек обметала тело Российской империи. «Русский бунт, бессмысленный и беспощадный» вызревал и наливался кровавым соком.
Убийство Распутина, царского любимца, обладавшего непостижимыми качествами то ли гипнотизера, то ли знахаря, случилось как раз в это самое время и взбудоражило народ. Выстрелы в подвале Юсуповского дворца еще сильнее закрутили и без того стремительный водоворот событий, и кони истории понеслись вскачь. Публика требует перемен? Ждать осталось недолго, судари и сударыни…
Новость об убийстве старца, приправленная живописными и подчас неправдоподобными деталями, эхом разлетелась с обледеневшей набережной Фонтанки по всей стране и без помех пересекла государственные границы. И многие высокопоставленные чиновники, и люди военные, и мещане, и заводские рабочие покачивали головами и скребли в затылках, гадая, что же теперь будет с Россией; никто не верил, что императрица Александра Федоровна, эта «немецкая шпионка», спустит кому-то с рук убийство своего фаворита. Безразличного большинства в
