Мурадеви не находила себе места, она не знала, что делать. Тут проснулся раджа и, увидев рядом Мурадеви, позвал ее. Мурадеви подошла и почтительно склонилась перед ним.
— Почему ты не спишь? — спросил раджа.
Мурадеви захотелось тут же все рассказать ему. Но внутренний голос говорил, что этого делать не следует. Ей казалось почти невероятным, что раджа пощадит ее, даже если она спасет ему жизнь.
— Я никак не могу уснуть сегодня, — ответила Мурадеви.
— Что с тобой? — сказал Дханананд. — Все, наверно, из — за того, что я собираюсь отлучиться?
— Да, поэтому сон не идет, — тихо проговорила Мурадеви. — Но почему все-таки вы должны идти?
— Что значит «должен»? — ответил раджа. — Однако лучше пойти, если я обещал.
— Я очень беспокоилась, — сказала Мурадеви. — Мне кажется, что случится несчастье.
— Что за чудеса! — воскликнул Дханананд. — У тебя предчувствия… Да и мне приснился очень странный сон.
— Какой сон? Вы что-то говорили недавно, но я не расслышала.
— Должно быть, я говорил во сне, — рассмеялся раджа. — Ах, какой это был странный сон!
— Чем странный? — спросила Мурадеви. — Мне нельзя об этом узнать?
— Вот и я думаю, говорить или нет, — ответил раджа. — Мне хочется рассказать, но я не решаюсь.
— Уж лучше расскажите, — попросила Мурадеви. — Расскажите все.
— Но, может быть, ты после этого рассердишься? — проговорил Дханананд.
— Я рассержусь на вас? Зачем вы так говорите! — воскликнула Мурадеви.
— Нет, нет. Обязательно рассердишься, да еще и обидишься.
— Нет, не обижусь. Даю вам слово. Теперь согласны?
— Ну ладно. Слушай! Так вот, приснился мне очень странный сон.
— Это вы уже говори ли. Что же это за сон?
— Ну, а если я не скажу и ты ничего не узнаешь, что тогда?
— Меня все время будет мучить беспокойство. Только и всего.
— Мне снилось, — начал раджа, — что мы с тобой идем по дремучему лесу. Кругом темно-темно.
— Боже мой, — проговорила Мурадеви. — В дремучем лесу… Совсем одни…
— Да, — сказал раджа, — совсем одни. И никого рядом, никого.
— Действительно странно! Ну, а дальше? Что было дальше?
— А дальше… — проговорил раджа и запнулся. — Хорошо, раз ты настаиваешь, скажу. Однако…
— Продолжайте же. Скорее, скорее!
— Так вот, мы в лесу, — снова заговорил Дханананд. — Вдруг ты берешь у меня лук, и в этот миг из зарослей выскакивает огромный тигр. Он бьет хвостом, свирепо рычит и смотрит прямо на меня.
Мурадеви, которая внимательно слушала, при этих словах вздрогнула и придвинулась к мужу.
— О махараджа! — проговорила она. — Мне страшно.
— Но если ты боишься, зачем рассказывать?
— Когда вы рядом, мне не так страшно.
— Дальше случилось вот что: тигр приготовился к прыжку…
— Боже мой!
— Ведь это же только сон.
— Да, да, правда. Что же потом, махараджа?
— Я боюсь говорить… Не знаю, что скажешь, когда услышишь.
— Я ничего не скажу и…
— Когда тигр готов был прыгнуть, я попросил у тебя свой лук. Но ты не дала и пустилась бежать.
— Зачем говорить неправду! Разве могу я убежать от вас? Боже мой! Как хорошо, что это только сон. Вдруг вы подумаете так наяву!
— Я закричал, стал умолять тебя отдать лук. «Ни за что! — ответила ты. — Теперь вы узнаете, как тигр съел моего мальчика». Я весь похолодел и… проснулся.
Мурадеви отпрянула от раджи. Лицо ее было мертвенно-бледно.
Рассказ раджи привел Мурадеви в ужас. У нее возникло подозрение, что Дханананд догадывается о ее предательстве и выдумал этот сон, чтобы испытать ее. Страх теснил ее грудь, она прерывисто дышала и вот-вот готова была разрыдаться. Радже казалось, что он слышит, как стучит ее сердце, но причину волнения Мурадеви он истолковал по-своему.
— Милая Мурадеви, — сказал он, — как я тебя растревожил… А если бы это был не сон и настоящий тигр набросился бы на меня?
Вопрос раджи отвлек Мурадеви от ее мыслей.
— Я умерла бы на месте, — проговорила она. — Но, сын арьев, я так боюсь теперь, что вы поверите сну и покинете меня.
Она обняла раджу и заплакала.
— Дурочка, — сказал Дханананд, крепко прижимая ее к себе. — Неужели я настолько глуп, чтобы верить этому? Даже если бы я наяву такое увидел, и то не поверил бы.
— И у вас нет подозрений, мой повелитель? Я все спрашиваю потому, что однажды в жизни пережила такое горе и теперь я совсем беззащитна. Кроме вас, у меня никого нет в этом мире.
— Зачем так плакать, дорогая? Разве я не сказал, что бесконечно люблю тебя? Я сделаю все, что ты хочешь. Говори!
— Что я хочу? — тихо спросила Мурадеви. — Я хочу, чтобы… О махараджа! Вы непременно хотите идти к себе во дворец?
— Не ты ли сказала при министре об этом? Я не хотел идти без твоего согласия. Но ведь ты не возражала? Правда?
— Да, я говорила, но…
— Что случится, если я пойду? — перебил ее раджа. — Почему бы мне и не пойти?
— Почему? — чуть слышно спросила Мурадеви.
Она колебалась, не признаться ли сейчас же во всем, но сдержалась и на этот раз.
— Я просто не хочу, чтобы вы уходили, — сказала она. — Тогда я согласилась, но теперь мне кажется…
— Понял, понял! — сказал, смеясь, Дханананд. — Ты думаешь, что я могу не вернуться. Вы, женщины, все одинаковы. Боитесь, что стоит нам уйти куда-нибудь, как мы сразу же о вас забудем. Так ведь?
— Не только это… — ответила, запинаясь, Мурадеви.
Ей хотелось упасть к ногам раджи и молить о прощении, но она вспомнила об опасности, которая грозит ей, если Дханананд узнает о заговоре. И Мурадеви стала думать, как помешать радже уйти.
— Не только это… А что же еще? — спросил Дханананд, видя ее замешательство. — Почему ты не отвечаешь?
— Я не могу сказать, — прошептала Мурадеви. — Мне не хочется, чтобы вы уходили отсюда.
— Почему не можешь сказать? Не можешь или не хочешь? Но я и так знаю.
Раджа засмеялся и потрепал ее по щеке.
— Завтра я иду в совет. Вернусь — и все страхи твои пройдут, иначе нам от них не избавиться. Больше не будем говорить об этом. Скоро утро. Дай мне поспать. И ты ложись.
Дханананд вскоре уснул. До рассвета оставалось еще несколько часов, однако Мурадеви не могла спать. Ею владела только одна мысль — как задержать раджу. Но она ничего не могла придумать. Мурадеви хотелось поделиться с кем-нибудь своими сомнениями и попросить совета, но она не знала, к кому обратиться. У нее были две преданные души, две служанки и подруги — Вриндамала и Суматика. На первую Мурадеви не слишком полагалась. Вриндамала была добра и отзывчива, но не очень сообразительна, и в той страшной игре, которую вела Мурадеви, от нее было бы мало пользы. Зато Суматике Мурадеви доверяла теперь во всем. Та могла выполнить любое поручение и была полностью посвящена в замыслы своей хозяйки. Мурадеви решила, что за помощью нужно обратиться именно к ней. Махараджа крепко спал. Мурадеви вышла из спальни и направилась в комнату Суматики. В этот миг ей почудились чьи-то быстрые шаги. Она оглянулась — никого не было. Когда Мурадеви вошла, Суматика спокойно спала. Мурадеви окликнула ее, но та не просыпалась. Поднялась только рабыня, которая лежала рядом.
— Что прикажете, госпожа? — спросила она.
— Разбуди-ка Суматику! — приказала Мурадеви. — Спит как убитая!
Рабыня тряхнула Суматику за плечо. Та, не замечая Мурадеви, быстро поднялась.
— В чем дело, Сварналата? — с тревогой спросила она — Зачем ты меня разбудила?
Тут Суматика увидела Мурадеви.
— Боже мой! — воскликнула она. — Простите меня. Я видела такой чудесный… Я вам нужна? Какое-нибудь поручение?
— Да. Я хочу тебе кое-что сказать. Выйди-ка, Сварналата, закрой дверь и не вздумай подслушивать. Сюда пока никто не должен входить. Если кто-нибудь придет, не впускай. Когда мы поговорим, я позову тебя. Ступай!
Рабыня вышла. Мурадеви опять охватили сомнения.
«Суматика все время поддерживала меня, — думала она. — Но если я скажу теперь, что мои намерения изменились, то это ей может и не понравиться. Как же тогда рассчитывать на ее помощь?
Нет, я не должна раскрывать своих карт, если хочу спасти жизнь раджи так, чтобы он ни о чем не узнал. Суматика может выступить против меня. И тогда…»
— Послушай, — сказала Мурадеви, — я не могу уснуть сегодня. Ты думаешь, наш план осуществится?.. А что будет с нами, если ничего не выйдет?
Суматика была умной женщиной и сразу поняла, что Мурадеви пришла не для того, чтобы сказать только это.
— Все кончится к нашему благу, я уверена, — сказала она. — Чанакья никогда не ошибается. Не беспокойтесь, ваш племянник получит престол.
— Тише, Суматика, — проговорила Мурадеви, закрывая рот своей подруге. — Об этом не нужно громко говорить. Теперь и у стен есть уши. Нам постоянно грозит опасность, и незачем рисковать понапрасну.
