За ночь клуб превратился в подобие крепости. Бесстрашные леди провели беспокойную ночь на походных кроватях, расставленных в столовой, мужчины несли охрану попеременно со стражниками.
Членам клуба положение казалось серьезным, хотя кое-кто имел лишь смутное представление о том, что в сущности произошло. Но разговоры вращались исключительно вокруг Джона Лоуренса, Генри Кэннинга и осады Люкноу в 1857 году, и господа сидели и расхаживали по залам и гостиным клуба, грозно увешанные оружием, ощетинившись заряженными пистолетами и двуствольными охотничьими ружьями. Были вытребованы по телеграфу полиция из Силхета, солдаты из Манипура и самолеты из Калькутты. Сейчас все украдкой, всматривались в небо, где из-за горизонта должны были показаться силы порядка, хотя никто не выдавал своей тревоги и все старались казаться спокойными и подтянутыми.
— Нам следовало быть лучше подготовленными, — ворчал Мэкра, облеченный в форму майора, сохранившуюся со времен войны, когда ему пришлось исполнять временную должность в армии, — ни снаряжения, ни связи — средневековые порядки, да и только, — иначе не назовешь!
— Я снова позвонил, — доложил Рэджи Хант; он чувствовал себя не в своей тарелке — садился, вставал, ходил из комнаты в комнату, без нужды переставлял пепельницы, листал альбомы. Чувствуя, что у него рыльце в пушку — как-никак, весь сыр-бор загорелся из-за него, — этим утром он был тише воды ниже травы, рад угодить всем и каждому. Более того — где-то в глубине души он даже раскаивался в своей горячности. В общем он старался держаться благонравным мальчиком, не смеющим ослушаться взрослых, но был готов дать отпор, если бы кто-нибудь стал его упрекать.
Ральф нервничал и был встревожен.
— Кто их знает, когда они наконец появятся, — проговорил он, никак не умея нащупать верную линию поведения: до приезда в Индию он вел мирную сельскую жизнь в Хэмпшире и сейчас не знал, как себя держать в возникших критических обстоятельствах и очень боялся допустить оплошность.
— Прибыли, Туити? — в упор спросил Мэкра. Он, правда, чувствовал, что сугубо военный тон здесь несколько неуместен и что проявлять так резко свою власть более подходит в армии, но неожиданность событий застала его врасплох, и он по привычке проявлял свое раздражение грубым фронтовым обращением.
В окне гостиной показалась грузная фигура инженера; он шел вразвалку, громыхая сапогами и держал в зубах сигарету.
— Где Хитчкок? — отрывисто спросил Мэкра.
— Спит, сэр! — отрапортовал Туити, по-военному щелкнув каблуками, точно в насмешку над майором.
— Пьян? — прорычал Мэкра.
— Полагаю, что есть грешок, майор, — ответил Туити, подавив улыбку. И добавил, прикрывая иронию шуткой:
— Необходимо было подкрепиться, сэр, после тревожной ночи.
— Тревожной ночи! Как раз! — пробормотал Крофт-Кук. — Небось всю ночь проиграли в бридж.
— Да вы и сами как будто не в форме, не так ли? — Мэкра пристально взглянул на инженера.
— Если вы так полагаете, сэр, — продолжал игру Туити.
— Это относится ко всем вам, — продолжал Мэкра распекать своего собеседника. — Бэртон, Смитс и Кресуэл ушли утром из клуба, несмотря на строжайшее приказание.
Он с возмущением повел носом, выдержал паузу и продолжал несколько более мягким тоном:
— Согласитесь, что мы обязаны прежде всего укреплять дисциплину, не так ли? — Он снова остановился. Потом вспыхнул и повысил голос: — Представляете себе, что будет, если эта толпа кули нападет на нас? Резня, вот что, — и хуже того — весь наш престиж полетит к чертовой бабушке!
— А им что за дело? — пробормотал про себя Крофт-Кук.
— Доброе утро! — приветствовала всех миссис Крофт-Кук, появляясь с зонтиком в руках, оживленная, экспансивная, совершенно не желающая считаться с общим волнением.
— Какое восхитительное утро, не правда ли?..
Чарльз Крофт-Кук нахмурился и отвернулся с гримасой. Последовало неловкое молчание. Лишь солнце разбрасывало всюду огненные блики.
— Во всем виновата Барбара, — обратилась миссис Крофт-Кук к мужу, точно извиняясь перед ним за дочь. — Она так плачет, даже миссис Мэкра не может унять ее.
— Он думает, что сумел провести нас, — сказал Мэкра, жуя губами, точно у него было неприятное ощущение во рту. — Вчера вечером явился сюда под предлогом встречи с Туити, а на самом деле с целью пронюхать про наши приготовления.
И он крепким словом обругал де ля Хавра.
— Неслыханно, Чарльз, — повернулся он к Крофт-Куку, — этого нельзя так оставить!
— Я его немедленно уволю, правление потом подтвердит мое распоряжение.
Мэкра направился в комнату отдыха разыскивать свою жену Мэйбл. Крофт-Кук и Хант пошли за ним.
— Все нынче не в духе, — надула губки миссис Крофт-Кук, увидя, что все ее покинули на веранде.
— Первый же самолет заставит их отказаться от своей тактики, — заявил Мэкра. — А наряд полиции из Силхета сумеет внушить им страх божий. — Майора крайне раздражало безмятежное спокойствие Туити, равнодушно покуривавшего в кресле, и он всеми средствами старался втянуть его в разговор.
Туити поднял с пола оброненную газету «Зритель».
— Все эти военные приготовления, по-моему, излишни, — сказал он ровным, невозмутимым тоном. — Надо было выслушать претензии кули, не затевая всей этой канители…
И он стал отыскивать страницу с карикатурами Джорджа Бельчера, чтобы подавить в себе возмущение. К нему накануне вечером приходил де ля Хавр посоветоваться, нельзя ли склонить остальных покончить со всем этим делом мирным путем. Но где там! Все точно взбеленились — повырядились в военную форму, обвешались оружием, спали с револьверами под подушкой и пооборвали провода, вызывая солдат в помощь своей вооруженной страже.
«Подобные стрелки-любители, — говорил себе Туити, — опаснее всего в первую голову для себя и своих друзей». Он достаточно хорошо знал кули, чтобы не верить в то, что они захотят драться, да и де ля Хавр при всей своей горячности был в сущности благонравным парнем. Не уверял ли он, что всего лишь посоветовал кули изложить свои жалобы Крофт-Куку и Ханту, а те стали ему угрожать, а теперь вовсе потеряли голову! Пора бы этим людям знать кули — они достаточно жили среди них… Положительно их ограниченность злила Туити.
— Хэлло, Мэк, старина, у вас геройский, вид, — воскликнул Хитчкок, войдя, пошатываясь, в комнату, красный как рак, с глазами, воспаленными от пьянства и бессонницы…
— Вы дерзите, Хитчкок, — ответил Мэкра, — и к тому же мертвецки пьяны.
— Вы будете преданы военному суду за оскорбление старшего офицера, заодно с де ля Хавром, — усмехнулся Туити и, прищурившись, хитро поглядел на Хитчкока.
— Мы внимательно отнеслись к вашему другу, — обратился Крофт-Кук к Туити. — Но он подстрекал чернь к убийству и должен ответить за свои действия. Бунт затеял, как вы знаете, он, а не я. Все эти беспорядки…
Крофт-Кука угнетал беспорядок, вся нелепость событий его глубоко возмущала. Нормальная работа на плантации была нарушена. Слоняться без дела по клубу, когда надо было в этот час сидеть в конторе, разбирая почту, ему казалось преступным, так как это выбивало из колеи, а он был прежде всего человек порядка и рутины. И ему уже мерещились неизбежные убытки, пассивный баланс и иные последствия беспорядков.
— Он дезертир и подлец, — провозгласил Мэкра, — почему бы ему не остаться на ночь тут с нами? По правилам его бы надо поставить к стенке со всей его наглой бандой!
В наступившем молчании еще острее чувствовалась напряженная, наэлектризованная атмосфера. Хитчкок, маскируя свое смущение, стал что-то насвистывать.
Вдруг в затянутом сеткой окне послышалось низкое гудение самолета.
Мэкра, Хант и Ральф выскочили на веранду. Им навстречу торопилась миссис Крофт-Кук, размахивая зонтиком.
— Самолет летит! Самолет летит!
— Ребята, готовьтесь! — возбужденно крикнул Мэкра.
— Спасены, спасены! — радовался Крофт-Кук, махая рукой и глядя в небо.
Бомбардировщик Королевских военно-воздушных сил, описав круг над плантацией, выключил мотор и пошел на посадку. Крофт-Кук тоже вышел на веранду.
Из своей комнаты появились дамы — напудренные, надушенные и прелестные, несмотря на чрезвычайную обстановку. Они стали выглядывать из окна гостиной на политую площадку для поло.
Туити стоял в дверях, насмешливо прищурившись, и наблюдал героическое поведение мужчин. «Им чудится по крайней мере снятие осады с Альказара», — подумал он и стал размышлять, сколько прячется злобы и ненависти за простым фактом появления бомбардировщика на мирной плантации. Каким низким целям заставляют служить такое совершенное изобретение человека! И все же инженер в нем невольно восхищался стоявшим перед ним изумительным творением инженерного искусства.
