Подводы остановились посреди хутора.
– Товарищ Чигрин, ночевать, что ли, будем? – послышался в темноте чей-то голос.
– Нет, в такой морозище дальше поедем! Вот дубовая голова!.. Конечно, ночуем. Разводи коней по дворам, а сами – в избы. Ночкин, караулы поставь.
Говоривший стоял недалеко от избы, где укрылись разведчики.
– Свои, – сказал Костин, – можно выходить. Партизаны открыли калитку и вышли на улицу.
– Что за люди? – услышали они тот же голос, который приказывал разводить лошадей. Человек потянулся за пистолетом.
– Свои, – неторопливо ответил Костин. – Брось пистолет! Партизаны мы.
– Тогда другое дело. Из какого отряда? Не глебовские ли?
– Они и есть. С разведки домой идем.
– А я Чигрин. Командир отряда. Слыхали, может? Идем на выручку к вам. Прямым ходом… Да чего мы здесь стоим? Пошли в хату.
Разведчики слыхали про отряд Чигрина. Недели три тому назад его сбросили на парашютах в районе Порхова. Командир Чигрин сразу завоевал себе славу храброго, даже отчаянного, но очень неосторожного человека. На другой же день, как только разбросанные по лесу парашютисты собрались вместе, Чигрин напал на вражеский гарнизон. Разгромил его, забрал с десяток подвод и с тех пор шел на северо-запад, никуда не сворачивая, громя по пути гарнизоны, обозы. Каратели, всполошившись, пошли следом, висели у Чигрина на хвосте, но он увертывался от преследователей и снова шел напрямик в сторону Гдовского района.
Чигрин первым вошел в избу.
– Ночкин, давай огня!
От Чигрина пахло водкой. Зажгли свечу, и разведчики увидели его лицо. Было ему лет тридцать. Густой чуб закрывал половину лба. Темные прищуренные глаза смотрели остро, а тонкий с горбинкой нос и выдающийся подбородок придавали его лицу выражение хищной птицы.
– Мы им вчера дали жару… – рассказывал Чигрин. – Увязались за нами, да и все. Ну, мы их пропустили мимо, а сами с тыла и ударили. Теперь будут помнить!.. Так, говорите, глебовские вы? Далеко стоите?
– Потом поговорим, – ответил Костин. – У стен, говорят, тоже уши бывают.
– Или военная тайна? – насмешливо спросил Чигрин. – А я вот не таюсь: пусть хоть кто знает! Чем больше паники, тем лучше.
– Слыхали уж мы про эту панику. Только в бригаду прямиком не ходи, как раз немцев и приведешь к нам. Им того только и надо.
– А вы уж и перепугались?! Засиделись на месте, окопались, видать. А по-нашему – или грудь в крестах, или голова в кустах. Мы вас воевать обучим!.. Правильно я говорю?..
Партизаны-чигринцы, в большинстве молодые ребята, одобрительно засмеялись.
– А по-нашему, – холодно ответил Костин, – цыплят по осени считают – еще кто кого учить будет.
– Ну, ладно, – перевел разговор Чигрин. – Давайте ужинать.
Разведчикам спать так и не пришлось. До рассвета оставалось часа полтора-два, и они, подкрепившись, решили идти в Яны.
– Так вы все-таки поосторожней, – прощаясь, предостерег Костин. – Заехал бы ты сперва к Глебову посоветоваться.
– Ему надо, пусть сам приедет, а мне ни к чему. У меня отдельный отряд, я Глебову не подчиняюсь.
Костин и Чигрин разошлись, недовольные друг другом.
Утром разведчики доложили Глебову о встрече с чигринским отрядом. Глебов забеспокоился и решил сам выехать навстречу. При штабе оставалось у него человек двадцать пять. На днях он отправил последнюю группу для связи с чигринским отрядом, но связные, видимо, не нашли его и до сих пор не воротились.
В сопровождении десятка партизан Глебов пошел в сторону хутора, где ночевали разведчики. Шли лесной дорогой. Снегу выпало мало, идти было легко.
Прошло не больше часу, когда справа от дороги раздались выстрелы и разрывы мин. Глебов прислушался.
– Бой идет. Привел все-таки! – огорченно сказал он. – Голиков, беги в бригаду, передай приказ – готовиться к отходу. Да вот еще. – Глебов отвел Леньку в сторону и тихо сказал: – Найди Трофима Петрова и скажи, чтобы документы он положил отдельно. Он знает, какие. Пусть положит в мой вещевой мешок. В случае, чего храните их. Беги!
Ленька повернул назад. Глебов шел и прислушивался к разгоравшемуся бою. Прошли еще с полкилометра.
– В Гнилой балке прижали, – определил Глебов. – Выручать надо.
Партизаны вышли к оврагу и увидели, что большая группа гитлеровцев заходит в тыл чигринскому отряду Солдаты на лыжах в белых халатах почти сливались заснеженным лесом. Положение осложнялось…
– Костин, – приказал Глебов, – живо ползи к Чигрину. Предупреди, что его окружают. Отходите лощиной на Яны. Теперь все равно уходить придется. Мы попробуем задержать немцев.
– Есть! – козырнул моряк, и его гибкая фигура исчезла между деревьями.
Партизаны Глебова подпустили карателей поближе и ударили из автоматов. Но вражеские солдаты оказались опытными. Потеряв несколько человек, они не отступили, а залегли в снегу и начали отстреливаться из-за деревьев. Вскоре засвистели и начали рваться мины. Падали они позади того места, где залегли партизаны. Глебов приказал отходить. Поодиночке отползали на другую позицию. Бой на Гнилой балке тоже начал стихать. Только временами настойчиво били пулеметы и опять надолго замолкали. «Отходят, – решил Глебов. – Значит, вовремя пришел Костин. Теперь и нам уходить можно».
Командир бригады приказал выходить из боя.
Гитлеровцы преследовали отряд Чигрина и глебовскую группу почти до самого хутора. Здесь, на поляне, снова разгорелся бой. Утих он только с наступлением темноты. Но каратели и ночью не покинули леса. Вблизи хутора они жгли костры, и багровые отсветы освещали вершины деревьев.
– Да, Чигрин, оказал ты нам медвежью услугу, – говорил Глебов, сидя в избе, где находился его штаб. Были здесь и Трофим Петров, и еще несколько работников штаба бригады: ждали темноты, чтобы незаметно покинуть хутор. Чигрин был смущен постигшей его неудачей. Он хорошо понимал, что, не предупреди его Глебов, каратели могли окружить и уничтожить отряд. Возражал он Глебову больше из упрямства.
– Просто не повезло! – пытался оправдаться он. – Тут дело случая. Вчера я их, сегодня они меня. А завтра я им опять духу дам. Раз на раз не приходится!..
– Не то здесь, Чигрин, дело не в случае. – Глебов был взволнован, но старался держать себя в руках. – Ты думаешь, партизанить – это круши, бей направо и налево? Вот и накрушил… Говорили мне, как ты рассуждаешь: окопался, мол, Глебов, отсиживается, драться не хочет. А знаешь ли ты, товарищ Чигрин, что за эти месяцы мы сделали не меньше, чем другие в самых тяжелых боях? – Глебов поднялся, оперся руками о стол. – От Луги до Пскова у нас теперь везде свои люди. Мышь не пробежит к Ленинграду, чтобы мы о ней не узнали, не то что немецкий эшелон. А ты – случай!.. Не там причину ищешь… Вот он, результат нашей работы. Смотри! – Глебов приподнял со скамьи вещевой мешок, в котором были уложены документы, сводки, донесения. – Это дороже всего. Надо только доставить вовремя. А ты нам все спутал.
Он замолчал, стараясь успокоиться.
– Я думаю, Семен Михайлович, нам к первой бригаде нужно идти. Недалеко это, а следы запутаем. Чигринских коней придется оставить, – предложил начальник штаба.
– Как оставить? А ездить на чем? Никому не отдам своих коней! – вспылил Чигрин. – Никому! Лучше назад уйду…
Глебов не выдержал. Он подошел к Чигрину и, глядя на него в упор, сказал, чеканя каждое слово:
– Ты будешь делать то, что тебе прикажут. И пешком ходить будешь. А станешь портить дело – расстреляем.
Чигрин тоже поднялся, сдвинул брови, хотел сказать что-то резкое, но удержал себя. Махнул рукой:
– Ладно. Выведу штаб, как приказано, а там буду сам себе хозяин. Говорите, что надо делать.
– Вот так-то лучше! – Глебов сел на свое место. – Отойдем к бригаде, а лошадей пустим в другую сторону. Пусть фашисты гонятся по следам. Прикажи, Трофим, трогаться.
Глебов надел шапку. Выходя из избы, он сказал Чигрину:
– Раз и навсегда запомни, Чигрин: одним ухарством не возьмешь. Думать надо… Ты извини меня, я погорячился немного…
Вскоре штаб бригады покинул Яны. Лошадей незаметно вывели с хутора, и трое партизан погнали их в противоположную сторону.
Штаб бригады стоял в лесу, сразу же за овражком, который угадывался в серой мгле ночи. Партизаны вышли по косогору на ровное место и увидели, что впереди за деревьями будто горят огни.
– Чего это они удумали – костры жечь? – удивился Трофим Петров. – Здесь что-то не так!
Подошли ближе. Костры ярко горели в разных местах. Глебов приказал разведать, в чем дело. Отряд остановился.
– Костин, Голиков! – негромко позвал командир бригады. – Пойдите узнайте, что там такое. Ты, Голиков, бывал в бригаде?
– Бывал.
– Ну хорошо, идите.
Тени разведчиков слились с тенями высоких стволов. На деревья падали багровые отсветы пламени. Разведчики подкрались ближе и увидели, что горят не костры, а землянки. Людей около пожарища не было. Только на снегу лежало несколько убитых.
