Ознакомительная версия.
6
Главный вопрос, который задавали себе все, почему Рюрик не спешил, почему не позволил новгородцам признать его князем, разрешился через три дня, когда по Ладоге, к отстроенному Рюриком городку подошёл корабль. Знакомый всем парус с изображением многоликого Святовита, пристал к отстроенной деревянной пристани рано утром. Сперва переполошившиеся жители поселения, по первой забили тревогу, но, увидев знакомый большинству знак на парусе, успокоились.
– Ладья, ладья с Руяна пришла, – радостно перекрикивались воины.
Кто ж такие, гадал Лучезар. Он вместе со всеми спешил на пристань. Витаут и Гинта сопровождали своего воеводу. Может Рюрик кого на помощь призвал, что бы Новгород силой взять? Так теперь оно вроде и не надобно. Скоро от руссов этих и вовсе проходу не станет.
Сам Рюрик вышел встречать прибывших. Над головой князя сияло солнце, взгляд его как будто потеплел, на лице сияла беззаботная улыбка. Многие видели князя таким впервые. Когда с корабля сбросили деревянный трап, на берег с него сошли двое: совсем ещё юный безусый витязь с младенцем на руках и богато одетая женщина.
– Ну, это точно не подмога, – решил Лучезар.
– Олег это, родич князя нашего, сын жреца Витослава, а женщина Ефанда Нурманская, жена Рюрика, – произнёс один из стоящих поблизости русов.
Когда Рюрик приблизился, молодой витязь, отступил в сторону и передал младенца матери. Ефанда шагнула в сторону мужа и протянула ему свёрток.
– Вот оно, дитя твоё, прими князь, Игоря, сына своего и наследника.
Рюрик взял на руки ребёнка. Громкие крики раздались со всех сторон. Дружина приветствовала молодого княжича.
– Так вот почему он не спешил, – Лучезар от досады прикусил губу. – Он хотел роту не только для себя, но и для всего рода своего. Теперь он станет князем всех этих земель, а этот желторотый юнец станет его наследником. Он заранее всё продумал.
Лучезар огляделся вокруг, народ вокруг ликовал и веселился, и лишь новгородские послы, стояли поодаль насупившись. Они тоже всё поняли. К вечеру подошли к городищу ещё две рати. Из Изборска два десятка варягов Трувора и почти полсотни дружинников с Белоозера. Увидав такую силу послы приуныли. Один лишь Елага улыбался, теребя седую бороду. Вот так князь, всё продумал, всё просчитал. Такой никому спуску не даст, будет теперь и у нас закон да порядок. В этот же день новгородские послы поклялись Рюрику в верности, и признали его своим князем, а маленького Игоря, наследным княжичем, и одним из первых с этим событием князя поздравил Лучезар.
Русы собирались в поход. Городок, который который русы срубили за несколько месяцев, выполнил свою первоочередную задачу. Это была лишь ступенька, теперь русы устремились выше.
Войско готовилось к походу на Новгород. Варяги: русы, нурманы и свеи, Лучезар со своими балтами, весь и кривичи, поддержавшие новых князей. Войско Рюрика росло. Но и это было не главное. Новгородские послы, явившиеся навстречу, признали его власть и признали его право наследия. Назад пути не было. Русы грузили добро на корабли, готовясь к походу. Большое войско, его прокормить только, уже задачка не из лёгких. Но этому варягу всё по плечу, с окрестных деревень гонят скот, везут зерно, везут прочий провиант. Русы не просто умелые воины, они и сети поставят, улов добудут, ватагою в лес пойдут, добудут зверя да птицу. Идут дела полным ходом, жизнь на месте не стоит. За руссами местные тянутся, особенно молодёжь. Учат новичков делу ратному, как копьё да щит держать, да мечом врага рубить, что бы было, кому земли эти от врагов беречь. Рюрик оставлял в отстроенном городке небольшой гарнизон. Поставил над ним воеводой молодого Альва. Пусть рубежи стерегут, врага в глубь страны не пускают. Остальные воеводы в путь дальний собираются, нелегка будет эта дорога, много ещё впереди испытаний. Но не всем был по сердцу эта новь. Лучезар смотрел на сборы, и на сердце у него лежал камень. Думал он поначалу, что ненадолго варяги пришли. Пограбят, повоюют, да уберутся восвояси, как раньше было, ан нет. Не те это варяги, нечета всем прочим.
– Думал руками руссв от Вадима Храброго избавиться, а теперь пойди, придумай, как их самих извести, – рассуждал Лучезар. – Теперь вон не только Рюрик, князь, теперь жена его, княжна, сын маленький, да ещё этот родич – Олег, молодой он да ранний. Глазами так зыркает, будто сыч. Не говоря уж о братьях Синеусе да Труворе.
Люди Лучезара, уже собрались, ждали лишь приказа. Выделил им место князь на корабле, у свеев захваченном, том, что в чудских землях полегли. Лучезар теперь у князя в почёте. Шутка ли, он первый князя признал, в верности ему поклялся. Теперь вот советчиком при нём. Это и хорошо, Лучезар усмехнулся.
– Если нельзя врага на поводке удержать, нужно так сделать, что бы твой кинжал к самому горлу его был приставлен, что бы в любой момент можно было удар нанести. В чём сила Рюрика, помимо силы да мудрости собственной? – рассуждал княжий воевода. – Теперь сила его в родичах, на которых он опирается. А ведь признав сына наследником, он братьев то своих права на престол Новгородский лишил, это то и важно. Хорошо им в Изборске, да на Белоозере, но только кому эта глушь надобна. Сила то вся, да богатства в Новгороде, там и пути судоходные к грекам, да в Хазарию, а ведь там теперь Рюрик, да сын его Игорь закрепились. Довольны ли братья долей своей, старшим братом им отведённой? Ежели нет, хорошо, а ежели довольны, то нужно, что бы Рюрик в этом засомневался. Новый князь честолюбив и подозрителен, нужно на этом и сыграть. Сила его в родичах, так и надо силу эту против князя направить, или князя против силы этой.
Лучезар в первый раз за всё последнее время улыбнулся.
– Вот он шанс, и, похоже, шанс единственный! Ничто ещё не потеряно!
Лучезар отдал приказ своим людям грузиться на корабль. Каждый из тех, кто проходил мимо видел на лице Гостомыслова приёмыша довольную улыбку, но никто не догадывался, чем она вызвана.
Один лишь Лейв, проходя мимо, всё понял. Уж он-то знал, не может Лучезар улыбаться просто так. Видно придумал очередную пакость. Стало быть, жди беды, думал Лейв, но молчал. Подготовка к походу продолжалась.
Глава третья.
Трувор и Вадим
Солнце неистово припекало, и поэтому бока коня покрылись белой солоноватой коркой. Полуденная жара донимала так, что виски сжимало, будто бы в тисках, полчища насекомых, слепней, оводов и прочих мерзких созданий, утомляли своим монотонным жужжанием. Эти вечно голодные твари вились вокруг человека и животного, то и дело садились на них, стараясь как можно скорее вонзить в их тела свои острые хоботки. Мерин неистово тряс головой, бил хвостом, пытаясь отогнать от себя назойливых кровососов. Даньша ухватил ремень, расстегнул пряжку и потянул седло на себя, конь дёрнулся, захрапел. Парень бросил седло на траву, от толстого потника чуть ли не валил пар, кровососы ещё больше загудели. Привязав коня, и зачерпнув ковшом из стоящего на бортике колодца ведра, Даньша плеснул водой себе в лицо, остатки вылил на голову.
– Что, тоже хочется? – усмехнулся парень, заметив грустный взгляд распаренного Орлика. – Ну, уж извини, братец, тебе малость погодить придётся, сперва остынь. – Сказав это, Даньша зачерпнул ещё один ковш, и сделал несколько глотков. Орлик потянулся губами к ведру, и тут же получил по морде. – Сказано же тебе, обожди! – прикрикнул человек, мерин отвернулся.
Что-то скрипнуло, Даньша поднял глаза, сквозь внезапно отворившийся лаз в заборе, он увидел симпатичную мордашку.
– Леська.
Девчушка опасливо огляделась, поправила ручонкой упавший на глаза клок волос, и убедившись, что из чужих во дворе нет, поманила парня рукой. Глазёнки девушки светились, от их озорного блеска у Даньшы по спине побежали мурашки.
– Ох, добрая девка, шустрая, весёлая, не чета прочим, – подумал юноша, сравнивая Леську с другими дворовыми девками, жившими при дворе Изборского князя. Остальные отроки и дружинники Трувора любили грудастых, да пышных, а вот Даньше почему-то эта приглянулась. – Ну, сиротка, ну худощавая, зато добрая и не корыстная, все другие девки у воинов за ласки свои гостинца да подарочки выманивают, ноют, да губки дуют по любому поводу, а Леська не такая.
Вот уж сквозь щель пролезла, стоит не подходит, на носу мелкие веснушки, не много самую малость, растрёпана слегка, на лбу царапина, босая, не девка а сорванец, только глаза не мальчишьи, синие, чистые как небо, взор не оторвать.
– Чего коника то лупцуешь? Ему тоже жарко, а ты его по губам, – произнесла девушка, поглядывая на Даньшу из-под длинных ресниц. – Сам вон хлебаешь водицу, а ему не даёшь.
– Нельзя ему пока, – напустив на себя важный вид, произнёс Даньша. – Обмою бока малость, потом напою, да и вода согреться должна, она же колодезная, чистый лёд.
Ознакомительная версия.
