Наслаждаясь сладким кофе с молоком, Екатерина Павловна наблюдала за движением людей и экипажей. Кроме хорошей кухни, прекрасной обстановки в стиле ампир и вышколенного персонала, заведение привлекало ее удивительно прозрачными окнами. Особым способом отполированное стекло позволяло посетителям любоваться видами на оживленной улице. Однако снаружи рассмотреть зал «Демель» было затруднительно: в стекле отражались лишь дома напротив и соседние здания.
В четверг молодая женщина приехала сюда за полчаса до назначенного срока, сделала обычный заказ, села на свое любимое место у окна. Кольмаркт-штрассе в лучах июньского солнца сверкала не хуже рождественской елки. Яркие вывески и зеркальные витрины дорогих магазинов, ряды платанов на тротуаре, ровно и одинаково подстриженные, прогуливающиеся нарядные дамы и господа, элегантные ландо и кареты на мостовой.
Она увидела Игарри издалека и достала из сумочки лорнет, чтобы рассмотреть получше, кто идет впереди перса и кто следует за ним. На зрение Екатерина Павловна не жаловалась, но лорнет, специально заказанный в мастерской оптики, давал увеличение раза в три. Переводчик приближался не спеша, шагая по противоположной от «Демель» стороне тротуара. По летнему времени он был одет во фрак песочного цвета с высоким воротником и широкими отворотами на груди, белый пикейный жилет и палевые панталоны. Согласно парижской моде к такому наряду полагались перчатки — светложелтые, трость — бамбуковая, шляпа и туфли — черные.
Немало подобных ему франтов, прогуливались по Кольмаркт-штрассе в предвкушении «les avant-soirees» — полдника, при котором в ближайшей кофейне в пятом часу дня можно выпить чашку кофе с традиционной слоеной булочкой.
Вначале за Игарри довольно долго плелся какой-то хмурый мастеровой в куртке и с кожаной сумой на плече, но потом он свернул к парадному в роскошном трехэтажном доме, принадлежащем барону Рюдигеру фон Штарембергу, постучал в дверь и его тотчас впустили. Затем в поле зрения Екатерины Павловны попала молоденькая модистка с большой круглой коробкой для шляп. Вскоре она обогнала переводчика, бросила на него игривый взгляд и юркнула в магазин «Vortrefflich Ware fur reizend Dame». Больше, как удостоверилась княгиня Багратион, рядом с персом никто не находился, никто его не сопровождал, а сам он держался спокойно и уверенно.
Швейцар приветствовал Игарри поклоном и отворил перед ним полированные, из орехового дерева двери под овальной красной вывеской с белыми буквами: «DEMEL». Переводчик оказался в зале заведения, где явственно ощущался запах свежемолотого кофе, ванили, корицы и еще чего-то очень вкусного.
Екатерина Павловна издали помахала ему. Сняв шляпу и зажав под мышкой трость, перс приблизился к ее столику, поцеловал протянутую руку и сел рядом.
После понедельника, вечера в салоне Багратион и ужина в обществе русских аристократов, жизнь его утратила прежнюю размеренность. Он все время думал о княгине — красивой, умной, неотразимой. Ее улыбка чудилась переводчику повсюду: в темных коридорах третьеразрядной гостиницы, где в целях экономии государственных средств поселил сотрудников миссии посол Хуссейн-хан, на солнечных улицах Вены, в прохладных и тенистых аллеях Пратера.
Игарри заметил, что немецкие слова из словаря по утрам стали плохо укладываться в его голове. На вопросы престарелого начальника за обедом он отвечал рассеянно. Письмо из австрийского Министерства иностранных дел до сих пор не прочитал. Рассказ сослуживцев о посещении ими конного представления в манеже Высшей школы верховой езды, расположенном недалеко от Хофбурга, выслушал без должного внимания.
Мучимый необъяснимой тревогой, сын серхенга Резы вчера отправился в магазин своего дяди Али-Хабиба. Семейные и родовые связи в персидском обществе чрезвычайно прочны. Члены одной семьи поддерживают друг друга в трудных обстоятельствах, что и заложено в священных правилах «та’аруф».
Но вести беседы на щекотливые темы следует медленно, вдумчиво, осторожно. Спешка здесь может все испортить, и начинать надо издалека. Потому, удобно устроившись на кожаной подушке перед расстеленной на полу «софре» — скатерти с блюдами фруктов, орехов и сладостей, — он завел с дядей и его приказчиком Бехрузом долгий разговор о погоде и торговле за первой чашкой зеленого чая.
Считая подготовку к новой теме законченной, Игарри сказал родственнику, что, кажется, впервые в своей жизни влюбился. Она — красива и молода, но замужем. Муж гораздо старше ее, но хороший, достойный, известный человек. Кроме того, она — богата, и у нее двухэтажный дом в Вене. Она — знатна, и этот дом посещают разные вельможи.
Что делать?
Али-Хабиб испуганно взглянул на племянника и, сжав зубами чубук, затянулся дымом из кальяна. Его слуга Бехруз, знаток персидской литературы, сбегал в свою комнату и принес рукописную книгу поэта XII века Низами с поэмой «Семь красавиц». Перелистав пухлый том, он нашел в сем знаменитом сочинении часть седьмую под названием «Хорезмская царевна». А в ней — небольшую стихотворную сказку, каковую и прочитал Игарри в качестве утешения.
В произведении действительно описывалась похожая ситуация. Герой по имени Бишр, «чистый сердцем» и неженатый, встретил прелестную незнакомку в городском саду и случайно увидел ее лицо. Он тотчас влюбился, но потом найти эту женщину не смог и в отчаянии отправился странствовать по свету.
Путешествуя, Бишр познакомился с соотечественником, неким Малиха, жадным, злым, завистливым. Однажды в пустыне, чтоб первым напиться воды, тот бросился головой вниз в колодец и утонул. Благородный Бишр собрал пожитки Малиха и отнес вдове. Она сняла перед ним чадру, и тут выяснилось, что это — та самая незнакомка из городского сада:
«Вскрикнул он и без сознания рухнул на ковер.
Он у ног ее, как мертвый, голову простер.
Поняла она, что страстно Бишр любил ее.
И возрос десятикратно страстный пыл ее.
Нежно Бишра обласкала женщина. А там
Вышел он из дома по своим делам.
Он по вере и закону с нею в брак вступил.»
Стихи Низами настроили персов на философский лад. В молчании они выпили по второй чашке зеленого чая, затем — по третьей. В конце концов, Али-Хабиб высказался в том смысле, что нет ничего вечного в нашем подлунном мире и, следовательно, любовь к женщине из стана кяфиров, как бы красива она ни была, со временем пройдет сама собой. Более того, настоящий мужчина не должен думать об этом. Его задача — найти себе подходящее дело и заработать много денег. Тогда он сможет купить себе любую красотку, и она будет счастлива отдаться за богатую, обеспеченную жизнь в его доме.
Игарри вежливо поблагодарил дядю за мудрый совет. Приказчик Бехруз пошел провожать его до дверей и там, загадочно улыбаясь, передал записку с адресом и именем какой-то женщины.
— Откуда ты ее знаешь, Бехи? — удивился переводчик.
— Она тебе поможет. Но — за деньги, — подмигнул ему приказчик. — С лица тоже ничего, зато телом широка и бела. С ней все будет просто.
Вооруженный такими наставлениями, сын серхенга Резы покинул заведение родственника в мрачном расположении духа. Записку с адресом проститутки он порвал и выбросил, а по дороге в гостиницу поминал Али-Хабиба недобрым словом.
И то сказать, в семье к тому относились не очень-то почтительно. В отличие от трех старших братьев, он, с детства слабый здоровьем, после медресе не пошел служить в армию шаха, а устроился приказчиком к купцу-курду, торговавшему восточными товарами в странах Западной Европы. Тут природная его изворотливость, смекалка и хитрость пришлись кстати. Затем, после смерти родителя получив часть наследства, он выкупил у хозяина один магазин, повел дела самостоятельно и достиг успеха. Однако чего стоит торгашеская хватка в сравнении с доблестью воина, верой и правдой служащего своему государю?..
Официантка немедленно подошла к столику княгини Багратион и подала меню. Екатерина Павловна уже знала, что в Персии кофе практически не пьют и потому заказала чай, порцию шоколадного торта для Игарри и две рюмки «бехеровки», чешского ликера, который здесь подавали с ломтиками апельсина, обсыпанными корицей.
— Что-то вы не веселы, друг мой, — сказала красавица переводчику.
— Вроде бы всем я должен быть доволен, — печально отвечал ей молодой перс. — Переговоры в Париже закончены, наша дипломатическая миссия возвращается на родину. Посол Хуссейн-хан безгранично мне доверяет, сослуживцы уважают. Вена — прекрасный город, поскольку здесь я встретил вас и вашего замечательного супруга.
— И где же повод для огорчений?
— Только в чувствах, в неисполнимых желаниях, кои могут причинять боль сердцу.
— От многих болей на Земле уже изобрели лекарства.
— От любви тоже? — он со значением взглянул на нее.
