— Иной раз вечером, — не выдержала тут Салли, — смотрю я, бывало, на все эти участки в долине, окутанные облаками красной пыли, на палатки по склону кряжа, так похожие издали на ракушки, и представляю себе город, который вырастет когда-нибудь вокруг Граундларка — так ведь, кажется, назывался рудник Бобби Клоу? Я очень живо представляла его себе, этот новый город, освещенный заходящим солнцем, его огромные отвалы, копры, устремленные в небо, зияющие устья шахт, его улицы, магазины, пивные и церкви…
— Всем нам одно время виделось такое, мэм!
Огромный живот Тэсси затрясся от беззвучного смеха; рот его растянулся, и все толстое, красное лицо весельчака расплылось в широчайшей улыбке.
— А в конечном счете из Ларкинвиля так ничего и не вышло, — лениво заметил Билл.
— Но россыпи там все же оказались неплохие. — Динни уж очень не хотелось обижать Ларкинвиль. — Это был прииск для бедняков. Многим там посчастливилось найти самородки — от нескольких миллиграммов до двадцати — тридцати унций.
— Ну, а у тебя как шли там дела, Динни?
— Недурно, — признался Динни.
— Уж можете не сомневаться, — просипел Тэсси. — У него собачий нюх, когда речь идет о золоте.
— Мы с приятелями застолбили тогда участочек этак на полмили ниже выхода жилы, — со смаком принялся рассказывать Динни. — Но за целую неделю даже и следов золота не обнаружили. Мы с Фриско копали на самом солнцепеке, а миссис Салли просеивала, и до того ее всю засыпало красной пылью, что твою бабушку, Билл, узнать было нельзя. И вот мы уже совсем было собрались вытащить столбы и бросить участок — да и не мы одни, а многие, — как вдруг я увидел в решете настоящих красавчиков. Представляете, орешек в тридцать унций, а вокруг — прорва мелкоты.
— Зато и почва там — никогда не встречал более твердой! — пробормотал Фриско.
— Ну, продолжайте, продолжайте, Фриско! — Тон у Салли был подтрунивающий, но в голосе звучало столько певучей нежности, что ни у кого не могло быть сомнений — они по-прежнему были близки. — Я помню, первое время вы все ворчали, но признайтесь, приятно было встретиться со старыми друзьями — а ведь они все примчались туда, как только началась золотая лихорадка, — приятно посидеть, посудачить с ними у лагерных костров. Иной раз возьмет наш Фриско гитару и давай петь, как бывало в Хэннане. — Она метнула взгляд в сторону Мари. — Или Пэдди Хэхир вытащит аккордеон и сыграет «Козу Мак-Джинти».
— Вы забыли про «Песню старателя», — не без ехидства сказал Тупая Кирка.
— Нет, не забыла!
И Салли задорно запела:
Давай за здоровье старателя выпьем,
Он в небо взлетает, когда умирает,
Песок ослепляет его золотой.
Он с грохотом в райские входит ворота,
Решета свои волоча за собой.
Фриско и старики подхватили хриплыми, дрожащими голосами эту песенку Лорне Мак-Дугала, такую популярную во времена золотой лихорадки, стараясь проглотить забористое словцо в припеве, чтобы не оскорблять слуха женщин.
— Да, добрые были времена, ничего не скажешь, — захлебываясь от удовольствия, продолжал Динни, — хоть, правда, некоторые ребята копали, копали, а за целые месяцы ни одного приличного кусочка не нашли. Мы с Тупой Киркой повстречали тогда дружков, которых годами не видели — кое-кого еще с тех пор, когда мы в Мушиной Низинке вместе орудовали решетами. Вроде, например, Джонни Майклджона, Чесси Мак-Клерена…
— И Билла Иегосафата, — напомнила Салли.
— Ну конечно! — Динни брызгал слюной, задыхаясь от кашля и смеха. — Кого только не приносило к нам в лагерь! О некоторых мы и думать забыли. Считали, что их давно уже и на свете нет, а они — поди ж ты! Словно, все старики-золотоискатели повылезали из могил и собрались в Ларкинвиле. А в один прекрасный день — провалиться мне, коли вру — иду я по следу и натыкаюсь прямо на Билла Иегосафата. Билл мне и говорит: не мог, мол, удержаться. Как услышал все эти толки в восточных штатах, так сразу уложил пожитки — и айда в Ларкинвиль.
— Это было еще до того, как начались беспорядки, — заметил Тэсси.
Все помрачнели, вспомнив об этих неприятных событиях. Снова задымили потухшие было трубки.
— Помните, как эта братва ворвалась на участок к Бобби Клоу?.. — Тупая Кирка первым нарушил угрюмое молчание. — Да их за это гнать надо было с прииска!
— Эта подозрительная компания расположилась на том самом склоне, где работал Бобби, — медленно проговорил Динни. — Когда они начали столбить почти что у самой жилы…
— Они имели на то полное право, — буркнул Сэм Маллет.
— Конечно, они имели право, — согласился Динни. — Ведь разрешения на добычу у Бобби еще не было, и он мог и не получить его, если б они сумели доказать, что на участке есть еще россыпное золото. По закону столбить можно не ближе пятидесяти футов от жилы. Но ни один из бывалых старателей не воспользовался бы своим правом против Бобби Клоу — ни один из тех, кто знает, сколько лет Бобби ходил на разведку и жил на пресных лепешках да на мясе попугаев. И когда ему, наконец, пофартило, мы все решили, что он заслужил свое счастье. Ну и, конечно, Мик с приятелями — тоже. Ведь они месяцами ничего найти не могли, пока не напали на первые самородки.
— Если б залежь была богатая, никогда бы так не было, — заметил Тупая Кирка.
— Ну, а эти проходимцы, разбившие лагерь по соседству с Бобби, ведь это были не чистокровные старатели, — продолжал Динни. — Всякая шушера, что набегает невесть откуда, стоит только вспыхнуть золотой лихорадке, — те, кто думает, будто золото само свалится к ним под ноги — ходи да подбирай. И вот, когда Бобби увидел, как эти парни отхватывают себе участки на его земле, он не выдержал. Как выскочит да как набросится на них; бегает, «застрелю, — кричит, — всякого, кто первый воткнет кайло в мою землю!» Мик и Фрэнк Пимли принялись его успокаивать, а Пэдди и Билл Мэтьюсон стали уговаривать ребят, которые ворвались на участок. «Разве это дело, — говорят, — прижимать Бобби Клоу, когда кругом мили неразведанной земли. Бери кайло и копай где хочешь. А так — это все равно, что напасть на человека из-за угла. В кои-то веки привалило бедняге счастье, и вдруг у него и это хотят отнять». Среди этой компании было несколько отпетых негодяев. Они заявили, что нечего их улещивать, все равно они не допустят, чтоб их выкурили отсюда. Не один Бобби Клоу годами ходил на разведку, прежде чем ему повезло. Каждому приходится настаивать на своих правах, и уж если кто застолбил участок, так надо получить с него все, что можно.
«Я выгоню их отсюда! Выгоню!» — орал Бобби; он побежал в лагерь и зарядил ружье, которое держал для охоты на кенгуру и попугаев — на случай, если у него кончится запас мяса. Мик и Фрэнк Пимли кинулись за ним, чтоб он и в самом деле не вздумал стрелять. Помните Фрэнка — того, что из Корнуолла, с таким квадратным подбородком и плоским черепом? Бобби ходил для него на разведку, до того как получил телеграмму от Мика.
«Успокойся, Боб, — говорит Фрэнк, — жила-то ведь наша. Они не имеют права трогать ее. Все что они могут, — это собирать россыпное золото, а когда его выберут, мы получим разрешение на разработку. Правила есть правила, и ничего тут не поделаешь. Беспокоиться нам не о чем. Не расстраивайся ты так».
Но Бобби не мог с этим примириться — эта история совсем доконала его; он не ел, не спал, все, бывало, ходит по участку, беснуется, кричит и, кого бы ни встретил, каждому рассказывает, как он разведывал жилу по склону кряжа, пока не напал на золото, копнул немножко, а оно тут как тут — «прямо ювелирный магазин — да и только». Мик сначала думал, что это у Бобби от солнечного удара и что через денек-другой он оправится. Они с Фрэнком глаз с него не спускали. А он все бродил вокруг с заряженным ружьем и все говорил, говорил одно и то же. Глаза так и горят, так и бегают по сторонам — мы уж думали, он совсем спятил. Потом он вбил себе в голову, что этот пришлый сброд непременно кинется к жиле и захватит сокровище, украдет прямо у него из-под носа. Фрэнку пришлось отнять у него ружье. Тут Бобби свалился и дня два пролежал у себя в палатке — уж очень он ослаб, даже двигаться не мог. Тогда Длинный Билл взял свой грузовик, и они с Миком отвезли его в больницу в Кулгарди, Там он и помер.
— Бедняга Боб! — просипел Тэсси. — Уж очень это был для него тяжелый удар. Столько лет он ходил на разведку, жил один в зарослях, во всем себе отказывал, а потом — напасть на такое богатство и, нате вам, отдать свое счастье другим!
— А россыпного золота на участке, кажется, было не так уж и много, — заметил Билл.
— Совсем пустяки, — подтвердил Фриско. — Но в то время, когда было выдано разрешение на разработку, надежды на Граундларк возлагались большие.
— Никогда не забуду то утро, когда весь этот сброд хлынул на участки Мика, Пэдди и Длинного Билла, — вспомнил Тупая Кирка.
