— Про кого ты говоришь, светлейшая принцесса? — спросил он. — Кто снова появился в Стамбуле?
— Я видела вчера вечером в Скутари Золотую Маску! — отвечала принцесса.
— Я подумал о нем, когда ты сказала об опаснейшем нашем враге, принцесса. Наши враги точно гидра: едва мы успеваем отсечь одну голову, как на ее месте вырастает сотня новых, — продолжал Мансур-эфенди мрачным тоном. — Но мы узнаем тайну этого Золотой Маски, который строит против нас опасные планы. Мы должны и сорвем, наконец, маску, за которой прячется наш враг.
Шейх-уль-Ислам дернул за зеленый шелковый шнурок, висевший недалеко от него.
В ту же минуту в комнату вошел дервиш.
— Принеси бумагу и перо! — приказал Шейх-уль-Ислам.
Через мгновение дервиш принес в комнату маленький круглый стол, на котором были бумага, перья и чернильница, и, поставив стол перед Гамидом, снова ушел.
— Пиши, брат мой, — сказал Шейх-уль-Ислам своему соседу. «Всем хаджи, муллам, кади и кавассам повелевается схватить так называемого Золотую Маску, где бы он ни появился. Тот, кто не исполнит этого приказания или станет противодействовать его исполнению, будет отвечать за это своим имуществом и жизнью».
Гамид-кади подал бумагу для подписи великому муфтию, как многие звали Шейха-уль-Ислама. Затем поставил внизу свою подпись.
— Я надеюсь вместе с вами, — сказала принцесса, — что Золотая Маска будет теперь схвачен, и тайна, окружающая его, раскрыта. Но вот что мне еще надо! Я хочу получить какое-нибудь место для одного молодого человека из народа, так как я знаю, что вам нужны решительные и смелые люди, а это именно такой человек.
— Твое желание, светлейшая принцесса, будет исполнено! Пришли сюда этого человека, он получит место, — отвечал Шейх-уль-Ислам. — Гамид-кади и я благодарим тебя за новое доказательство твоего доверия и расположения к нам! Смею ли я спросить, имела ли ты разговор с султаншей Валиде?
— Да, но он был совершенно бесполезным. Мне не удалось выведать, знает ли она, где находится принц Саладин, но я надеюсь узнать другим путем и гораздо скорее, жив ли принц, и, если жив, то где он.
В эту минуту в комнату вбежал дервиш-привратник с выражением ужаса на лице.
Мансур с удивлением и досадой взглянул на помешавшего, но дервиш поспешно подошел к нему и прошептал на ухо несколько слов, которые произвели на Шейха-уль-Ислама сильное впечатление.
— Золотая Маска в развалинах? — вскричал он, поднимаясь. — Кто видел его?
— Сулейман, караульный. Он видел его как раз около этой башни.
— Это плод твоей фантазии! — вскричала принцесса, также поднимаясь.
Махмуд-шейх также узнал его! — подтвердил бледный от страха дервиш.
— Здесь, в развалинах! Он осмелился проникнуть даже сюда! Пусть его сейчас же найдут и приведут сюда, чтобы покончить, наконец, эту комедию! — вскричал Шейх-уль-Ислам. — Сторожите все выходы! Он не уйдет от нас, если только Махмуд-шейх и Сулейман не были игрушкой воображения! Я сам буду искать его и возьму именем закона! Это известие крайне радует меня, и ты, принцесса, будешь свидетельницей так долго желаемого события. Золотой Маске не удастся безнаказанно осквернить своим присутствием это святое место.
— Желаю тебе успеха, — прошептала принцесса, оставаясь в комнате вдвоем с Гамидом-кади, — желаю тебе победы, мудрейший Шейх-уль-Ислам!
Когда Сади проснулся на другой день после ночи, в которую он в первый раз встретился с красавицей Рецией, образ ее все еще был у него перед глазами. У него снова всплыло в памяти все происшедшее накануне, и ему казалось, что порок и добродетель воплотились в греке Лаццаро и красавице Реции.
Бедняжка Реция была круглая сирота, одинокая в целом мире, не имела ни единой души, которая была бы к ней привязана.
— Но, — говорил себе Сади, — она должна была почувствовать, что я полюбил ее, что я готов ее защищать и пожертвовать для нее всем!
Как гордо и в то же время мягко просила она его, чтобы ом оставил ее одну: «Иди, — говорила она, — ты спас меня от рук ужасного Лаццаро, но теперь не следуй за мной!»
Сади не мог поступить иначе, как исполнить ее просьбу, и теперь не знал, где снова найти ее! А между тем, он должен был найти ее во что бы то ни стало, и для того он будет искать ее день и ночь.
Вдруг Сади поспешно вскочил с постели.
Он вспомнил про ковер принцессы. Его надо было отнести во дворец принцессы и сделать это непременно в это утро!
Сади поспешно оделся, затем оставил маленький и низкий дом своего отца, в котором жил один, и пошел в гавань.
Солнце только что начало подниматься из-за ясных вод Золотого Рога. По морю уже тут и там скользили легкие лодки, поддерживавшие сообщение между городом и лежащими по берегам деревнями. На самом берегу поднимались стены сераля, дворца султана, который со своими беседками, павильонами и садами занимал более полумили вдоль берега. Вдали виднелись купола мечетей и шпили стройных минаретов, украшенных полумесяцами.
На берегу царило сильное оживление. Торговцы фруктами, цветами и овощами спешили с товарами на базар. Перевозчики мыли и чистили свои лодки. Сака[3] с ведрами на плечах несли воду в город, и даже изредка появлялись носилки, в которых сидели знатные турчанки. Постоянно встречались армянские, еврейские и французские купцы.
Сади нашел свою лодку на прежнем месте и, вскочив в нее, взял весла и стал грести к каналу, который вел ко дворцу принцессы Рошаны.
Этот довольно широкий канал был так стар, что камни, которыми была отделана набережная, совсем заросли мхом. Вода в канале никогда не нагревалась солнцем, так как деревья по обе стороны канала совершенно закрывали его.
Дворец, к которому вел этот канал и в котором жила теперь принцесса Рошана, служил прежде местом жительства для братьев султана, за которыми в этом дворце легко было наблюдать: в Турции на престол вступает не сын после отца, а старший принц из всех потомков Османа, так что он мог быть братом или племянником умершего султана. Поэтому султаны обыкновенно смотрели подозрительно на своих наследников, боясь их попыток захватить престол.
Но с некоторого времени принцам был отведен другой дворец, с которым мы тоже познакомимся в свое время, а принцесса Рошана заняла дворец в Скутари.
Подъехав к пристани, у которой стояли лодки принцессы, Сади привязал свой канат и начал подниматься по ступеням лестницы, ведущей ко дворцу.
Навстречу ему попался слуга и сердито преградил путь. Сади хотел объяснить причину своего прихода, но подошедший к ним другой слуга не хотел ничего слышать, а угрожал схватить его и, связав, передать караульному, если только он осмелится сделать еще хоть шаг.
Сади только улыбнулся в ответ на эти угрозы, так как одним движением руки мог бы расправиться с этими старыми слугами, но именно их старость и останавливала его от решительных действий.
В это время одно неожиданное обстоятельство помогло Сади выйти из этого положения.
Вероятно, принцесса из окна увидела происходящую сцену, потому что вдруг появился солдат-араб, один из тех, которые обыкновенно день и ночь караулили в передней дворца, и приказал слугам от имени принцессы сейчас же пропустить Сади.
Слуги с удивлением расступились.
— Следуй за мной, каикджи! — обратился солдат к Сади и повел его через громадную переднюю дворца по мраморной лестнице.
Грека-слуги нигде не было видно, впрочем, Сади в эту минуту совершенно не думал о нем. Великолепие дворца вполне заняло все его внимание и пробудило в нем мысль о том, как хорошо быть богатым и иметь возможность исполнять все свои желания.
Мраморная лестница была устлана дорогими персидскими коврами, а комната, в которую черный солдат привел Сади, была вся обита зеленой шелковой материей. В золотой клетке сидел пестрый попугай.
Едва только дверь затворилась за арабом, как с противоположной стороны распахнулась портьера.
Окружавшая Сади роскошь хоть и восхищала его, но нисколько не смущала и не сковывала.
Вошедшая в комнату прислужница пригласила Сади следовать за ней. Она привела его в большую комнату, в которой на мягких шелковых подушках сидела принцесса Рошана, окруженная своими прислужницами, ожидавшими ее приказаний.
Принцесса так же, как и ее прислужницы, была под покрывалом.
— Ты хорошо сделал, что пришел, Сади, — сказала принцесса, когда он опустился перед ней на колени. — Я — твоя должница!
— Я не для того пришел, чтобы напомнить тебе об этом, принцесса, а только затем, чтобы положить к твоим ногам ковер, который ты вчера вечером оставила в моем каике, — ответил Сади и положил на пол ковер.
Одна из прислужниц тотчас унесла его.
— Сколько тебе заплатить за вчерашнее путешествие? — спросила принцесса.
