и обратилась к стоявшим перед ней мужчинам, а затем сосредоточила свое внимание на Сифодубне. - Это то, чего ты желаешь? Ты хочешь повести наших отважных молодых воинов на смерть и ввергнуть наше царство в разруху?
Она заметила легкий проблеск сомнения на его лице, которое затем так же быстро вернуло дерзкое и высокомерное выражение, и поняла, что ей не удалось убедить его. Он был еще слишком молод для той меры опыта, которая допускала мудрость. Очень хорошо, решила она. Ему нужно помешать стать преемником Прасутага.
- Воля моего мужа ясна и утверждена советом племени. Я твоя царица. Твоя верность принадлежит мне по праву.
- Но ты женщина, - возразил Сифодубн. - Таким племенем, как ицены, должен управлять воин.
- А кто сказал, что женщина не может быть воином? Я сражалась бок о бок с мужем. Я владела мечом и копьем и проливала кровь наших врагов. Моя собственная кровь была пролита в бою. Ты можешь сказать то же самое о себе, молодой человек? Ты воин, не проливший ни капли крови, благодаря твоей быстрой капитуляции.
Сифодубн поморщился и громко зарычал, когда она продолжила.
- Я проявила себя в бою. Итак, иценами правит воин, как ты и говоришь.
- Мы увидим. Я имею право поставить этот вопрос перед советом и позволить ему обсудить, законно это завещание или нет.
- И ты можешь сделать это, когда совет соберется в следующий раз.
- Но до этого еще несколько месяцев. Зачем ждать? Мы могли бы решить здесь и сейчас. Совет уже собран. Нет нужды медлить.
- Совет здесь, чтобы засвидетельствовать кончину нашего царя, почтить его память и отдать дань уважения воину, слава которого тебе никогда и не снилась, Сифодубн. Мы будем скорбеть и похороним его, а потом я буду править иценами до тех пор, пока совет не решит, что мое место должен занять другой. И это они смогут сделать во время зимнего сбора, по нашему обычаю. Не так ли, ицены?
Она посмотрела прямо на одного из старейших и наиболее уважаемых советников Прасутага, друида Бладока, который кивнул и наполнил легкие воздухом, прежде чем четко заговорить.
- Это правда. До тех пор я клянусь всеми богами, что буду верен царице Боудикке. Это моя клятва.
- И моя! - воскликнул другой человек. Крик подхватили другие, заглушив немногие протестующие голоса.
Сифодубн увидел, что он в меньшинстве, и на его юношеском лице появилась горькая хмурость. Когда крики стихли, Боудикка повернулась к нему.
- Ицены сказали свое слово. У тебя нет другого выбора, кроме как согласиться.
- На данный момент.
- Но ты согласен? - надавила на него Боудикка.
- Да, - прошипел он.
- Тогда скажи. Принеси клятву верности своей царице.
Сифодубн скрестил руки на груди и на мгновение помрачнел, прежде чем ровным тоном объявить: - Клянусь всеми богами нашего племени быть верным царице.
- Тогда дело сделано, - заключила Боудикка. - Теперь мы должны сказать людям, что Прасутага больше нет, и что я буду править вместо него.
Она указала на двух воинов, охраняющих вход в зал, и они открыли двери и заняли позиции по обе стороны, а члены царского совета и прочая знать повернулись, чтобы выйти на большое открытое пространство, ограниченное частоколом. Толпа, собравшаяся у открытых костров, в ожидании поднялась на ноги. Первые проблески рассвета подкрадывались с восточного горизонта, когда начался легкий моросящий дождь, усеивая плащи, туники и волосы соплеменников мелкими стекающими бусинками.
Боудикка вышла последней. Она посмотрела на своего мужа в последний раз и прошептала: - Любимый мой... Боюсь, ты отправился в мир, который я не узнаю, пока жива.
Затем она натянула на его лицо тканое покрывало и повернулась к знати. Несмотря на важность момента, она уже смотрела вперед. Хотя на данный момент она помешала амбициям Сифодубна, не могло быть никаких сомнений в том, что в ближайшие месяцы он будет замышлять против нее заговор, несмотря на свою клятву. Он был слишком опасным человеком, чтобы доверить ему судьбу иценов. И все же он был достаточно хитер, чтобы сыграть на желании племени восстановить золотой век, описанный в песнях и легендах. Боудикка знала, что ее народ, как и большинство кельтов, предпочитал предаваться сентиментальности, чем иметь дело с жесткой и неприятной правдой. «Не заблуждайся», подумала она, «Сифодубн – внутренний враг. За ним нужно будет внимательно следить».
Также слоедовало держать в поле зрения и врага извне. Несмотря на договор между иценами и Римом, всегда существовало некое напряжение, и она чувствовала, что оно достигает апогея. Ее судьба, судьба ее семьи и судьба иценов зависели от того, как Рим отреагирует на известие о смерти Прасутага. Она не могла отделаться от плохого предчувствия будущего. В лучшем случае римляне воспользуются ситуацией, чтобы усилить свое влияние на иценов. В худшем случае они решат аннексировать племя и превратить его в один из регионов новой провинции, которую они создали на острове.
Когда она вышла из зала и ступила на ложемент колесницы своего мужа, Бладок крикнул толпе: - Царь мертв! Вот Боудикка – царица иценов! Да хранят ее наши боги и приносят ей процветание в мире, и победы и добычу на войне!
«Война ... Да избавят нас боги от этого», - безмолвно молилась Боудикка от всего сердца. Она смотрела куда-то вдаль, пока толпа снова и снова выкрикивала ее имя, а морось сменилась дождем, принесенным пронизывающим насквозь ветром, пришедшим с рассветом.
*************
ГЛАВА I
Камулодунум
- Держи долбанным острием вверх! - прорычал центурион Макрон, парируя очередной слабый удар противника и нанося резкий удар по плечу в качестве упрека за слабую попытку юноши. - Как ты вообще сможешь стать легионером, если так сражаешься? Яйца Юпитера, я видел новорожденных котят, которые выглядят более угрожающе! Попробуй еще раз. На этот раз ударь меня так, как хочешь.
Он сделал шаг назад и полусогнул ноги, инстинктивно сбалансировав вес так, чтобы он был готов мгновенно прыгнуть вперед или в сторону – результат более чем двадцати пяти лет службы в легионах. Подняв свой тяжелый деревянный тренировочный гладий, он очерчивал затупленным концом маленькие круги в воздухе.
- Давай, Луций, - выкрикнул он. - Сделай это правильно на этот раз.
Напротив, него худощавый мальчик лет восьми с копной непослушных темных кудрей стиснул зубы и принял такую же позу, готовясь к нападению. Его темные глаза сузились, и он снова посмотрел на Макрона.
