Весной 881 года Олег снова побывал в Смоленске. На этот раз Зарена встретила его с большой теплотой. От прошлой сдержанности не осталось и следа. Она обращалась с ним, как с давним, хорошим другом, заботилась о нем чуть ли не по-матерински. Когда выехала на первую прогулку, сразу, без дальних предисловий завела разговор о походе на Киев. Она говорила с таким видом, будто это было и ее предприятием.
— Занозой у тебя на пути в Киев будет крепость Любеч. За прошедший год я выяснила кое-что относительно этого городка. Он построен племенем северян, но несколько лет назад был захвачен Аскольдом и Диром. Это был один из многих необдуманных шагов князей. Они принесли в Киев воинственность норманнов, но эта воинственность не соответствует их уму. Умишка обоим явно не хватает. Они наделали столько глупостей за время своего княжения, которых достаточно на не одно поколение князей.
— Рюрик никогда высоко не отзывался о них.
— Они умудрились рассориться со всеми своими соседями. Попытались покорить северян, отняли у них крепость Любеч, но дальше их не пустили. Воевали с древлянами и уличами, но были отброшены в свои пределы. Самым крупным просчетом было нападение на Византию. Собрали они большое войско, но буря разметала их суда, домой вернулось несколько десятков человек. Киевляне ненавидят их за то, что они погубили их сыновей, братьев…
— Да, нерадостное правление моих земляков. Но как все-таки быть с Любечем?
— А вот слушай. Я разговаривала с князем северян, Ратибором. Он не смирился с потерей крепости на Днепре и готов помочь всем, что в его силах.
Она помолчала, видно вспоминала подробности раз говора с Ратибором. Продолжала:
— Населен Любеч северянами, а охрана состоит из киевлян. Нетрудно будет подготовить заговор из соплеменников, тайно переправить оружие и вооружить заговорщиков. В нужный момент они выступят и поддержат твои войска.
«Как люди купца Свару на помогли Рюрику почти без крови захватить Новгород, — подумал Олег. — Замысел такой, что лучше не придумаешь!»
Сказал:
— Я буду ждать известий от тебя. Как только в Любече все будет готово, выступлю со своим войском.
Они выехали на то место на берегу Днепра, где он впервые поцеловал ее. Она спросила (глаза ее при этом неестественно заблестели):
— Помнишь ту ночь?
— Да, — ответил он.
— А она у меня в сердце всю мою жизнь…
Он, наконец, решился выговорить то, что хотел сказать во времена всех последних встреч:
— Я тогда был несправедлив к тебе. Прости, если можешь.
— Давно простила! — тотчас ответила она и, стегнув плетью коня, помчалась по дороге на крутой холм, на котором стояла смоленская крепость.
Весной 882 года невиданная в Новгороде рать выступила на юг. Здесь шли и княжеская дружина, и словене, и ладожане, и мери, и весь, и чудь. Часть ее передвигалась мешком, иные плыли на лодках. Тянулся длинный обоз, гнали гурты скота для прокорма войска. Все говорили, что такое большое войско обязательно добьется победы над далекой Хазарией, которая в это время была занята затяжной войной с кочевавшими в заволжских просторах печенегами. В поход Олег взял семилетнего сына Рюрика — Игоря.
Между северными реками и Днепром лодки перетаскивали по волокам. Здесь заранее, еще прежними купцами и промышленниками, были заготовлены тележки с огромными колесами; на эти тележки ставили лодки, клали груз и по проложенным дорогам направлялись на юг.
В Смоленске к Олегову войску присоединились отряды кривичей. Немного отдохнув, воины продолжили путь по Днепру. Стали раздаваться голоса, что пора повертывать на восток, где раскинулась Хазарская держава; воеводы, задавали недоуменные вопросы Олегу, но он отвечал, что войско движется согласно его замыслам. Добавлял тут же, что получил известие из Киева: местные правители решили поддержать его и выделяют большой отряд для нападения на каганат, и он движется на соединение с ним.
А вот и Любеч. Только тут Олег объявил воеводам, что с самого начала готовил поход не против Хазарин, а намерен был вести войска на Киев, чтобы свергнуть незаконных правителей и посадить на престол сына Рюрика — Игоря. Сначала это известие вызвало некоторое замешательство, но потом военачальники стали высказывать восхищение хитростью и дальновидностью Олеги.
Тотчас началось окружение Любеча. Сам Олег подъехал поближе к центральной башне. Он ждал условного сигнала. И вот, наконец, открылись ворота, из них выбежали несколько человек и стали махать белыми флагами. Это был условный знак: крепость захвачена заговорщиками! Тотчас Олег дал команду, и к воротам понеслась конница, а следом пошли пешие полки. Город был взят быстро и почти бескровно.
В тот же день, не теряя времени, он посадил свою дружину на лодки-однодеревки и отплыл вниз по Днепру. Он торопился прибыть в Киев до получения Аскольдом и Диром известий о взятии им Любеча. От этого зависел успех всего военного похода.
Едва завиднелись крепостные башни и стены Киева, приказал воинам сойти на берег и добираться до города поодиночке — на лодках или пешком, а сам на трех судах продолжил путь водой.
Киев жил обычной жизнью. Были открыты городские ворота, у причала стояли десятки торговых судов, на рынке, расположенном на Подоле, шла обычная торговля. Олег приказал пристать к причалу, сам вышел на пристань. На него никто не обратил особого внимания. Очередной купец прибыл на судне, сейчас явится мытник, осмотрит товар, обложит десятиной в пользу князей, и тогда хозяин сможет занять место среди других купцов и развернуть торговлю.
И действительно, скоро прибыл княжеский чиновник, мельком кивнул Олегу и без лишних разговоров полез и лодки. Олег его окликнул:
— Эй, почтенный, подь-ка сюда!
Видно, мытник почувствовал в голосе Олега что-то властное, сразу подчинился и подошел к нему. Это был уже пожилой, худощавый, юркий человек с острым взглядом, привычный все замечать и схватывать на лету.
— Вот что. Я купец из Новгорода, привез богатый и ценный товар, который не по карману здешним купцам. Мне бы хотелось что-то продать, а что-то подарить киевским князьям. Пойди и доложи обо мне лично Аскольду и Диру. И обязательно добавь, что ждут их великолепные подарки, каких не встретишь на здешнем рынке.
Мытник убежал.
Олег нехотя оглядывал пристань, торжище, а сам между тем подмечал, как незаметно накапливалась в камышах его дружина: кто прибывал на лодках, кто пешком; некоторые из воинов поднимались к торжищу и смешивались с толпой, другие стали прохаживаться по пристани, иные направились к городским воротам. На них никто не обращал внимания.
Но вот появились Аскольд и Дир. Они знали его и лицо, поэтому Олег отвернулся и стал смотреть на реку, дав незаметный знак своим находившимся на лодках дружинникам. Те по одному вышли на пристань, начали копошиться на причале; среди них находился и Игорь.
— Кто тут именитый купец, что его товары не под силу купить местным богатеям? — раздался у него за спиной насмешливый голос.
Олег резко обернулся. Аскольд отшатнулся, а Дир удивленно спросил:
— Это ты, Олег? Какими судьбами занесло тебя в наши края?
— Я пришел восстановить справедливость! — резки ответил Олег. — Вы не князья и не знаменитого роду, но я князь!
Тут он указал на Игоря и добавил:
— Вот сын Рюриков! Он будет князем в Киеве!
Аскольд и Дир тотчас встали спинами друг к другу, вынули мечи. Дир проговорил:
— Ну, это мы еще посмотрим, кто кого! Эй, люди! Быстрее сюда, спасайте своих князей!
Однако никто не пришел им на помощь, хотя они, окруженные со всех сторон, долго и мужественно оборонялись, пока не упали под ударами олеговых воинов. Видно, много они насолили киевлянам, что те бросили своих правителей в самый ответственный момент.
Затем дружина беспрепятственно вошла в крепость, заняла все оборонительные сооружения. На главную площадь Олег собрал киевский народ и объявил, что Аскольд и Дир убиты за самозванство, а настоящим князем у них с этого времени будет он, Олег, а после него — Игорь.
Самозванство для любого славянина того времени было страшным грехом, и суровая кара за него была справедливой и уважительной. Поэтому никакого сопротивления воинам Олега не было оказано. К тому же киевляне помнили, что при убитых князьях они несли только одни потери, переживали только поражения. А власть, которая не дает народу никакого просвета в жизни, легко отвергается, иногда обыкновенными проходимцами.
Через месяц в Киев прибыла Зарена. Олег встретил ее на пристани, повел в княжеский дворец. Осмотрев его, она сказала:
— Не к лицу правителю огромной державы жить в такой старой храмине! Как же ты будешь принимать иноземных послов?
Олег от одержанной победы был в хорошем настроении, поэтому ответил весело, даже игриво:
