Ознакомительная версия.
– Хорошо, я поговорю с ведущим. Это, действительно, непорядок, – Воронихин вышел. А Вадим опять сделался насмешливо спокойным. Спросил Мокашова: "Вы всё поняли, товарищ Мокашов?" И тут же начал крутить диск телефона.
– Мне Станислава Андреевича… Станислав, ты не помнишь, куда мы заслали ТЗ на солнечный датчик? А ещё не вернулось? Тут твой приятель мне работку ночную подкинул… Кто? Воронихин.
И тотчас, словно услышав свою фамилию, опять вошел Воронихин.
– Вы уже привыкли к мысли, что надо выпускать? Найдите ТЗ, которое писали по MB.
– А нам, Владимир Палыч, согласно новому распоряжению, дела не выдают.
– Хорошо, я позвоню, чтобы выдали. Я говорил с ведущим. Он признаёт, что это непорядок. Он попробует сдвинуть сроки дня на два.
– Приступайте, товарищ Мокашов, – сказал Вадим, когда Воронихин вышел.
– На мой взгляд, это дело пахнет премией.
– Не может быть, Вадим Палыч. – отозвался Мокашов. – Дайте честное слово.
– А знаешь, почём теперь честное слово?
Собственно, ни Вадима, ни Мокашова срочность ТЗ не испугала, хотя работы с ним было больше чем на два дня. Мокашова беспокоило, что он не посчитал расходы топлива на управление ТМК, которые тоже были в графике. Исходные данные непрерывно менялись, и нужно было сесть и аккуратно пересчитать. Конечно, лучше было бы пересчитать на ЭВМ. Но машина как всегда занята, да и некогда ждать. Но он может пересчитать на руках, по пересчетным формулам, хотя над ним посмеялись, когда он их выводил. Но для этого нужно только одно: время.
Теперь многое ему не казалось страшным, потому что он многое уже понимал. Он ходил на совещаниях и чаще молчал. А когда изредка подавал свой голос, его не замечали. И потом, днями спустя, Мокашов убеждался, что вопрос его, действительно, был не по существу и не учитывал всего многообразия тонких и малоизвестных причин. Это вызывало сложные чувства. Он восхищался Вадимом, его способностью находить тропинку в сложном их переплетении. Но по закону контрастов восхищение его часто оборачивалось самобичеванием.
В прежнюю жизнь он считал себя удачливым и ловким. Но теперь оказалось, всё не так. Другие оказывались более удачливыми и ловкими. Он убеждался в этом на каждом шагу. Только с Васей – Мешком сказок ему было легко и просто.
– Ловко вы подключились? – удивлялся Мешок сказок. Я вот сколько работаю, а объект не представляю до конца. Мешок сказок действительно виртуозно ускальзывал от объектовой работы, как и от подчинения вообще, но оставался на хорошем счету. Его связи и знания позволяли ему выполнять индивидуальные задания. Он как бы бы состоял чиновником по особым поручениям и то строил графики, о которых остальные не догадывались, то считал, связывался с институтами Академии Наук, давал им задания, решал частные задачи, но в объект не влезал.
– Вася, кончайте с "Узором" и подключайтесь, – говорил ему при встрече Мокашов.
– Простите, к чему? – спрашивал Мешок Сказок.
– Занимайтесь тяжелым, межпланетным.
– А это ещё бабушка надвое сказала. Может, он не для нас.
– То есть? – удивлялся Мокашов.
– Это раньше мы были единственной стоящей фирмой, а теперь, масса желающих? И тема пойдёт, как на аукционе. А то, чем вы занимаетесь – предварительные проработки. Затем в красивом и большом здании соберутся заинтересованные лица, позовут всех главных конструкторов, объяснят им, самым культурным образом, хотя они знают наперёд лучше всех, и спросят: какие будут сроки и мнения? А тем известно на собственной шкуре, что слово не воробей. "Два года на разработку…" "Нам год".
И вот находится шустрик: "Достаточно пяти месяцев". Все пасс, отступаются. Тема его. Мало того, он ещё от себя вернувшись по вертушке звонит: "Так, мол, и так. Мы тут посоветовались с народом, посовещались, считаем, уложимся в четыре с половиною месяца". "Очень хорошо. Приступайте". А удачная комбинация всего лишь на том и построена, что в замах у шустрика – сын премьера и генерального секретаря.
Потом он три года с умом делает. Сначала пилотный образец, затем модификации. Конечно, и для него не всё просто и достаётся по ушам. Но что поделаешь? Дело-то нужное и у него теперь опыт. Ждут. Конечно же, я утрирую, но что-то похожее. Правда, если ввяжется наш Главный, он их выведет на чистую воду. Только я не уверен, что он крепко возьмётся. Очередные пилотируемые на носу..
– Выходит, не желаете?
– Нет, – отвечал Мешок Сказок. – По мне уж лучше заниматься философией или разводить, такие нелепые цветы, как канны. Тяжелый, межпланетный, – ворчал он себе под нос, – не слишком ли он тяжёл, чтобы в обозримое время оторваться от Земли?
Говоря это, он и не подозревал, какую сумятицу заронял он своими ответами в неокрепшей голове Мокашова. Его тайные планы получили уже предварительное завершение. С датчиком и с программой, хотя и понервировало. Вот-вот отправится в удачный полёт АМС. Тогда и на нашей улице наступит праздник. А там проектирование, и повиснут в конце концов в точках Лагранжа сигнальные буи. Будет общий прогноз всему на Земле. Заработает корпорация “Космический прогноз”…А с остальным можно и подождать…
Сегодня его не покидало ощущение, что всё наладится. С утра Мокашов сел за свой розовый однотумбовый стол с твердым намерением выкроить время на расчёт топлива на управление. “Сейчас все носятся с ТЗ, – размышлял он, – а когда дойдёт очередь до весов, закричат: у вас веса не посчитаны? И не примут его аргументы всерьез”.
Но только он разложил начатые листки, неслышной походкой вошел Воронихин, спросил:
– Вы ТЗ пишите?
– Пишу, – ответил Мокашов, подумав, что надо все-таки сбегать в архив, пока, чего доброго, не забрали исходные.
– Смотрите, окончательный срок исполнения – четверг. Завтра вам нужно сдать на машинку, получить машинный номер, всё согласовать. В согласовании я вам помогу. Может, кого-нибудь подключить?
– Нет, – не задумываясь, ответил Мокашов. – Пока объяснишь, что к чему…
Он достал логарифмическую линейку, задвигал визиром, но тут зазвонил телефон. Звонили из проектного, Взоров, которого теоретики называли "коллегой".
– Ты точности посчитал?
– Для чего?
– Ориентацию у Земли.
– А ты мне временную программу выдал?
– Сейчас выдам.
– Через неделю получишь.
– Прикинь приблизительно.
– Нет, коллега! Хватит приблизительно, нужно точно считать. Тебе делаешь одолжение, а ты забиваешь в документ.
– Ошибка вышла.
– Так вот, чтобы не было ошибок.
– Расчет вашему отделу записан в план.
– А когда нужно?
– Вчера.
– Ты – несерьезный человек, Аркадий. А где записано?
– В исходных данных.
– А почему я не видел?
– Не дошли.
– Когда их подписали?
– Вчера.
– Я пойду жаловаться начальству.
– Жалуйся, только цифры выдай.
– Ну, и паразит же ты. Когда тебе нужно?
– Вчера.
– Я серьезно спрашиваю.
– Давай через час.
– Ты что? Рехнулся что ли? Там одних прикидочных расчетов часа на три.
– Тогда я после обеда позвоню.
– Да, у меня срочная работа, – тихим от отчаяния голосом выговорил Мокашов. – Кроме того, я хочу веса посчитать.
– Веса ты уже выдал.
– Так вы же всё поменяли.
– Ну, ладно, я тебе в четыре позвоню.
И снова, снова звонил телефон. Какой-то весёлый голос, радуясь, сообщал, что схема работы системы на пролётной траектории не ясна, необходимо встретиться и пояснить.
– Я пишу ТЗ, – не выдержав, закричал Мокашов, но голос в трубке его растерянность явно забавляла.
– До часу его напишите? – спрашивал он, как прокурор. – Хорошо, я вам позже позвоню.
Потом его опять позвали к телефону.
– Борис Григорьевич?
– Кто вам нужен?
– Борис Григорьевич Мокашов.
– Мокашов это я, но Борис Николаевич.
– Ради бога, извините… Абашкин из пятнадцатого отдела от Смирнова. У вас солнечный датчик телеметрируется?
– По какому объекту?
– По "Востоку".
– Это не ко мне. Вадим, возьми трубку.
Но как ни мешали ему извне и несмотря на укоры совести, что теперь не успеет с ТЗ, к обеду он посчитал веса. Аккуратно расчертил таблицу расходов и красиво так, что понравилось самому, внес каждый режим в соответствующую графу.
И тотчас, словно угадав, что он освободился, задребезжал телефон.
– Мокашова?
– Сейчас.
Звонил Взоров из проектного:
– Изменились моменты инерции. Снимаем навесной отсек.
– Ты что? – закричал Мокашов. – Издеваешься? Я всё пересчитал.
– Ну, и зря, – ответила телефонная трубка, добавив после паузы. – А что поделаешь?
– Вот что, коллега. Слушай меня внимательно. Присылайте официальные данные. Мы посчитаем и официально ответим. И всё. Никаких прикидок. Понятно? Пока.
Мокашов как в воду глядел. В конце дня в комнату заглянул Воронихин.
– Хорошо, что я вас застал, – сказал он Мокашову. – Собирайтесь.
– Куда?
Ознакомительная версия.
