Александр Ахматов - Хроника времен Гая Мария, или Беглянка из Рима

— Представляю, — усмехнулся Минуций, с интересом выслушавший рассказ Аврелия. — Но как же обстоит дело теперь? — спросил он. — Насколько я понял, пиратам уже сообщили, что Мемнон погиб и…

— …и тем не менее, — перебив молодого человека, заговорил Аврелий, — я хочу дознаться, наконец, через кого он дает знать о себе пиратам. Сам-то он прикинулся дураком и твердит, что на Крите он довольствовался скромной ролью простого матроса, и ума не может приложить, кто это там за него так хлопочет…

— Но, может быть, так оно и есть на самом деле, — предположил Минуций.

— То и удивительно, что нет, — возразил Аврелий. — Не так давно мой раб-мальчишка, которого я вместе с другими рабами всякий раз посылаю на Ватиканское поле приглядывать за гладиаторами, обучающими молодых легионеров… на тот случай, если кто-нибудь Из них попытался бы улизнуть, особенно это касается Мемнона, который так и косит глазами в сторону Остии, — пояснил ланиста и продолжал: — Так вот мальчишка сообщил мне, что подслушал разговор Мемнона с какой-то молодой женщиной из свободных или вольноотпущенниц. Скорее всего, это была одна из тех, которые млеют при виде красавцев гладиаторов, делают им подарки и все такое прочее. Мальчишка спрятался в кустах поблизости от того места, где Мемнон и его воздыхательница вели свою беседу, и услышал о том, что женщина намерена на днях совершить поездку в Остию и поговорить с кем-то о Мемноне, сообщить, что он жив и здоров и что известие о его смерти было ошибочным. Когда женщина простилась с гладиатором, мальчишка решил проследить за ней, но та, видимо, заметила слежку и потерялась в толпе на Форуме… Теперь ты понимаешь, что у меня есть серьезная причина, чтобы не расставаться с Мемноном. К тому же всем этим заинтересовался один из ночных триумвиров…

— Вот как? — насторожился Минуций. — Ему-то зачем все это?

— Ну как ты не понимаешь! Ведь есть возможность узнать о приятелях Мемнона, связаных с пиратами. Кто знает, может быть, там обосновалось настоящее осиное гнездо? Не случайно же прошлым летом пиратам удалось совершить внезапное нападение на Счастливую гавань в Остии? Вот мы с Марком Гратидием… ты его знаешь… вот мы с ним и решили, что как только эта незнакомка снова явится на встречу с Мемноном, мои рабы отведут ее прямехонько к триумвирам, а уж они-то заставят ее ответить на интересующие их вопросы. Мальчишка утверждает, что красотка эта хоть куда — есть на что посмотреть. Обязательно поприсутствую в атрии Свободы, когда ее начнут растягивать на «кобыле»[324]…

— А Мемнон? — спросил Минуций, стараясь скрыть тревогу, — Почему триумвирам не взяться за него самого?

— В свое время и до него дойдет очередь, — усмехаясь, сказал Аврелий. — Но пока калечить его пытками — только себе в убыток. Все в Риме ждут, когда он снова появится на арене. Я, конечно, предлагал этому головорезу быть со мной откровенным и в обмен на это обещал свободу, а он повторяет одно и то же: «Что я мог знать? Я был простым матросом на миапароне»… Но меня не проведешь! Даже если его сообщницу не удастся выследить, пираты наверняка попытаются снова выкупить его и уж тогда я своего не упущу. Уж я поторгуюсь на этот раз…

— Ну, что ж, Аврелий, — сказал Минуций. — Очень жаль, что нам не удалось договориться…

— Если хочешь, отдам тебе Филоту или Дилона, недорого возьму, — предложил Аврелий. — Клянусь, не пожалеешь! Оба они ни в чем не уступят этому хваленому александрийцу…

— Я подумаю. Поговорим об этом в другой раз. Прощай и будь здоров!

— Будь здоров, Минуций! Да помогут тебе боги во всех твоих начинаниях!..

Оставив ланисту гладиаторов у подмостков, Минуций направился вверх по улице, проходившей перед храмом Кастора, но она еще была запружена народом, возвращавшимся со сходки. Поэтому Минуций решил подождать в портике, стоявшем неподалеку от храма, пока улица более или менее освободится, а уж потом продвигаться к дому.

Он не спеша поднялся в портик, где было не так уж много народа.

В летнее время люди спасались здесь от палящих солнечных лучей. Минуций отыскал свободное место возле одной из двойных колонн и, обратив рассеянный взор в сторону улицы, по которой медленно двигалась толпа, стал в раздумье поигрывать своей тросточкой.

Разговор с Аврелием можно было считать даром потерянным временем, если бы ланиста не выболтал о «незнакомке», встретившейся с Мемноном на Ватиканском поле.

Минуций вспомнил о том, что только вчера вечером Ювентина ходила на Квиринал, чтобы повидаться с гладиатором. А ведь она могла оказаться в большой опасности? Шутка ли! Попасть в лапы ночных триумвиров по подозрению в связях с пиратами! Хорошо, что рабы Аврелия не проявили должной бдительности! Совершенно очевидно, что с этого дня Ювентине нельзя встречаться с Мемноном. Придется им обоим поскучать друг без друга. Это, разумеется, куда лучше, чем давать показания в атрии Свободы, где рабов и рабынь допрашивали не иначе, как с применением пыток. В случае необходимости он сам навестит гладиатора или пошлет к нему одного из своих рабов…

Поездка Ювентины в Остию была неудачна. Человек, с которым она должна была встретиться, бесследно исчез. Ювентине удалось лишь узнать, что тот продал свой дом и свой корабль, но куда уехал — никто об этом не мог ей сказать.

Поначалу Ювентина утаила от Минуция истинную цель своей поездки, что было вполне естественно. Довериться римлянину, своему господину, в таком деле она конечно же не могла. Но исчезновение человека Требация из Остии сделало ее смелее. В создавшемся положении Мемнон, так боявшийся выдать своих критских друзей, рисковал только собой. Ювентина после ужасной резни гладиаторов, какую она увидела на Форуме, пришла к печальному выводу: следующий бой может стать роковым для Мемнона, несмотря на всю его силу, храбрость и умение владеть оружием. Так что, вернувшись из Остии в Рим и предварительно переговорив с Мемноном, девушка без утайки обо всем рассказала Минуцию, попросив у него совета и помощи.

Она умоляла его не пожалеть денег на то, чтобы выкупить Мемнона, и жизнью своей ручалась, что тот очень скоро вернет потраченные на выкуп гладиатора деньги с большими процентами. Ювентина поклялась, что Минуций получит не менее пятидесяти тысяч сестерциев чистой прибыли, если поверит ей и Мемнону.

Минуция вся эта история крайне заинтересовала.

О римских изгнанниках на Крите он слышал и раньше. У него возникла мысль, что этих людей можно попытаться привлечь к задуманному им делу.

Он посетил александрийца в школе на Квиринале.

Поговорив с ним, Минуций убедился, что гладиатор действительно связан с критскими пиратами. Мысли Минуция заработали в том направлении, что Мемнона в дальнейшем можно будет использовать в качестве посредника при его, Минуция, переговорах с архипиратом Требацием Тибуром, слава о котором уже разнеслась по всему италийскому побережью. По слухам, у Требация был настоящий флот. Воображение рисовало Минуцию соблазнительную картину: предводимая им сухопутная армия рабов и действующий в союзе с ним на море пиратский флот, с помощью которого можно будет рассчитывать на захват приморских городов — все это позволит ему надолго закрепиться на италийской земле к югу от Рима.

Идея о переговорах с пиратами вскоре окончательно завладела им. Ловкий, сильный, храбрый и энергичный Мемнон мог стать незаменимым посредником. Но будет ли этот гладиатор верен ему? Станет ли рисковать собой ради него, когда окажется на свободе? В связи с этим определенно возрастала роль Ювентины. Налицо были все признаки того, что она и Мемнон без памяти влюблены друг в друга.

«А раз так, — думал Минуций, — то мне следует, отправив Мемнона на Крит, оставить при себе Ювентину. Тогда я всегда смогу быть уверенным в том, что этот молодой человек, явно пораженный стрелой Амура, сделает все возможное, чтобы вернуться обратно к своей возлюбленной, и заодно выполнит мое поручение».

Решительный отказ Аврелия продать ему Мемнона, хотя и огорчил Минуция, но ни в коей мере не поколебал его замыслов относительно использования в своих целях пиратского мира, который мог бы не только оказать поддержку восстанию, но и в случае поражения дать последнее убежище его предводителю.

Минуций уже подумывал над тем, как устроить александрийцу побег.

Для этого нужны будут подходящие люди, которыми Минуций пока не располагал, но он со дня на день ожидал прибытия рабов, которые еще в конце декабря по его приказу отправились сопровождать груз с гладиаторским снаряжением и оружием в свессульское имение.

«Когда они вернутся, — размышлял Минуций, — отберу из них трех-четырех юношей попроворнее. Проникнуть в школу будет нетрудно, тем более что охраняется она скорее от тех, кого в ней содержат, а не от тех, кто захотел бы помочь смертникам совершить побег. В самом деле, какой раб или свободный станет рисковать ради этих отверженных, этой человеческой пены?.. Итак, необходимо, во-первых, хорошенько разузнать точное месторасположение того эргастула и той камеры, куда помещен мой гладиатор. В этом поможет он сам, составив подробный план школы. Во-вторых, не следует забывать, что в камере Мемнон будет не один, следовательно, это будет групповой побег, и александрийцу придется убедить товарищей по узилищу бежать вместе с ним. Естественно предположить, что любой из них не откажется от возможности обрести свободу. Если им удастся незаметно выбраться из школы, а потом из города, можно будет снабдить их всем необходимым — одеждой, оружием, деньгами, после чего мои люди помогут им перебраться в мое кампанское имение».