– Брось, Роман. Конечно, все взволнованы, но есть другие вести. Рассказывают: Феодот, мой теска, – горделиво уточнил широконосый башмачник, – разбил большие силы скифов. Рабов на днях прогонят через город. Их тысяч шесть! Изрублено – все десять. Гвардейцы говорили, что столько же в погоне истоптано конями и сброшено в Дунай.
– Все это враки! – наморщился Роман, от волнения теребя черные кудри. – Как ты можешь верить?
– Мне шлюхи в лупанарии «Звезда Терезы» рассказали, когда я им принес свою работу.[77] Ремешки, сандалии… Ты знаешь.
– Не понимаю.
– Что тебе не ясно?
Гул вокруг перебивал их голоса. Шумели не только в самом трактире. Нескончаемым потоком неслись звуки с улицы, проникая через зарешеченное окно.
– Феодот, так что это за вести? Не понимаю, варвары разбиты или они во Фракии повсюду? Маркианополь, ты сказал, штурмуют? Кошмар какой-то…
– Нет, просто видели их рядом. Понимаешь? Магистр разбил, наверное, не всех. Сам знаешь, сколько скифов расплодилось за Дунаем. Ай! Ладно.
Роман потер вспотевшие виски. Обустраиваясь в столице, он надеялся пожить в мире: без набегов варваров, без потрясений. Ему не нравились все эти противоречивые вести. «Возможно ли, что автократор не может защитить государственных границ? Разве нельзя обеспечить подданным покой? Ведь если мои планы провалятся, если поднимутся налоги, то я разорюсь! Я потеряю все то немногое, что имею. Господи пускай этого не случиться! Защити меня! Ведь я только-только все начинаю», – вздохнул он.
За одним из столов грубо загремели пьяные голоса:
Коней, коней и хлыст скорей! Хлещи коней и мчи скорей!
Песка потоки подымай, резвей квадригой управляй,
К победе приведет всегда фортуны легкая рука![78]
От ипподрома до дворца несется слава молодца!
– Эй! Друг? – Феодот потеребил за плечо Романа.
– Задумался.
– Ты прямо на моих глазах вознесся до небес. Почти как святой. Покорай господь мое грешное тело и спаси мою чистую душу. Разве я неправ?
– Беспокоюсь, – вздохнул юноша.
– Ладно, уже…
Роман попробовал улыбнуться. Дурные мысли, тревога отступили, притаились, но не ушли. Покупая на все средства столько дорогого шелка, он крупно рисковал. «Что станет со всеми тюками ткани, что я припас? Верен ли мой расчет?» – такие вопросы он теперь задавал себе не находя разумного ответа. Стоило только ждать и молиться.
– Так как твой день? – облизнул губы Феодот.
– Благополучно. Вложил все средства. На старых тканях продержусь полгода, а дальше, если повезет, поправлю дело круто.
– Есть шанс разбогатеть? Ну, если повезет?
– Надеюсь.
– За это стоит выпить.
– За надежду? Или за богатство?
– Да за все сразу! Наливай!
Они допили вино.
– Еще бы надо…
– Нет! Хватит, – возразил Роман. – Пошли домой, а то напьемся.
Башмачник кивнул головой, с пьяной любовью впившись красными глазами в друга. Его совсем не радовало возвращение домой, к сварливой тетке и придирчивой сестре, которую он за глаза называл уродиной.
– Поднимайся! – настоял Роман.
Башмачник хотел взмолиться, но облизал губы и встал.
Когда они пробирались к выходу, юноша заметил, что вокруг все говорят только о варварах и войне. Ему опять стало тошно. Но он переборол свое возмущение, подумав: «Как бы там ни было, но мне должно повезти. Мне обязательно должно повезти. Христос, будь милостив ко мне!»
Магистр Фракии действительно разбил один отряд склавин. Он нашел варваров там, где ожидал. Их было много меньше, чем полагали римляне. Вместо основных сил Даврита, византийцы атаковали только незначительную часть скифов. В яростной схватке силы империи уничтожили шесть сотен врагов. Римляне захватили и отправили в столицу триста пленных. Соединив их с парой тысяч разряженных рабов, цезарь рассчитывал успокоить взбудораженный город, напомнив о несокрушимой силе римского оружия. От Феодота он ждал новых, подлинных побед.
Сосны давно расстались со снегом. Прощание с зимой отпраздновали люди в склавинских селениях и княжеском городище. Зазеленели луга. Крестьяне вспахали черную липкую от влаги землю, посеяли в нее зерна будущего урожая. Пробились и начали крепнуть молодые колосья.
Дети расположились недалеко от поля. Густая тень укрывала Амвросия и Идария от полуденного солнца. Ребята сидели на мягкой траве. Слушали певучие голоса птиц, шумный рокот насекомых, движения колышимых ветром колосьев.
– Смотри, Амвросий, это солид. Он из самой Византии. Отец привезет таких сотни, а этот он подарил мне, – добродушно расхвастался Идарий, вытягиваясь на душистой молодой траве. – Настоящий мужчина может не работать, а только есть и спать, когда у него много этого желтого металла. Или другого – серебра. Только одно дело останется для него – война.
Оторвавшись от забавного гула насекомых, Амвросий взял золотую монету из руки друга. На потертом грубом диске буквы все еще оставались отчетливыми.
– Феодора, – прочитал по слогам мальчик. Удивленно добавил: – Женщина!?
– Может это ваша римская богиня?
– Нет. У нас только один бог: Иисус. Он сделан из камня и стоит в больших храмах. Все люди опускаются перед ним на колени и произносят молитвы.
– Знаю, отец говорил. Вы считаете себя рабами бога. Позорное дело. Мы, склавины, чтим богов. Но мы не рабы, а свободные люди.
– Я так не считаю! – рассердился малыш.
– Кто такая эта Феодора?
– Феодора? – задумался Амвросий, разыскивая левой рукой травинку подлиней. – Не знаю такой святой. Кажется, так звали жену императора Юстиниана…
– Ух! Откуда тебе известно? – вытаращил глаза сын кузнеца.
– Валент говорил, – скромно признался мальчик, ощущая переполнявшую его гордость. – Он как-то засиделся с Рывой и готами. Это еще до похода было. Всю ночь они болтали про Византию, императоров, города. Сколько же он знает об этом!
– Ты не уснул от скуки?
– Нет! Я сам уже прочел об этом кое-что.
– Как на монете?
– Да. Гай Светоний Транквилл, – гордо произнес Амвросий.[79] – Он написал книгу о цезарях, которую дал мне Валент. В ней есть рассказы обо всех императорах Рима, о том, как они жили и чего желали достичь.
– Язык сломаешь, – проворчал Идарий. – Пойдем лучше дальше, в селение. Познакомлю тебя кое с кем…
– Пойдем, – согласился Амвросий, обрадованный, что не придется рассказывать о книге, в которой он ничего не понимал, а лишь мог разобрать отдельные фразы.
Прошагав мимо зеленого от всходов поля, дети вышли к селению. В тепле воздуха стали уловимы животные запахи двора, едкие привычные ароматы. Невысокая бревенчатая ограда отделяла поселение от остального мира. Поблизости в роще паслись молодые свиньи. Похрапывая, они отыскивали розовыми носами желуди. Несколько мальчишек в льняных рубахах и без штанов лениво следили за происходящим, развалившись под дубом. Ветки его укрывали их от солнца. С другой стороны селения тянулись огороды. За ними о чем-то шумно спорили две женщины.
«Сельская идиллия», – вспомнилось Амвросию насмешливое выражение Валента. Римлянин любил посмеяться над простой жизнью общинников-склавин. Но слова его обращались лишь к немногим, наиболее близким людям. Слышал их и мальчик.
Пятнистый пес с влажными глазами выбежал им навстречу.
– Старый знакомый! – закричал Идарий, размахивая руками.
Пес радостно залаял. За дубовым частоколом подали голоса другие собаки. Ветер мягкой волной пробежал по листьям ближайших деревьев. Теплый воздух качнулся. Приятно проплыл по волосам.
– А трудно это читать и говорить на языке римлян? – полюбопытствовал сын кузнеца. – Нравится тебе это дело?
Амвросий почесал за ухом. Изучение букв не казалось ему чем-то интересным, а читать он мог только с большим трудом. Подумав, он сказал:
– Нравится? Нет. Но Валент утверждает, что если я римлянин, то должен знать свой язык. Это всегда пригодится.
– Понятно, – процедил Идарий. – И откуда на свете столько языков!?
– Наверное, все дело в вавилонской башне, – робко сообщил Амвросий. – Не нужно было людям ее строить, тогда и говорили бы все на одном языке.
– Чего? – вытаращил глаза юный склавин.
– Так мне объяснил Валент. Правда, он при этом все время смеялся, а что такое «вавилонская башня» я еще не знаю. Может мне завтра удастся спросить. Хорошо бы с этим разобраться.
– Ты, как только узнаешь, обязательно мне расскажи. Жуть как интересно понять, откуда взялось столько языков и почему все люди не говорят нормально, как мы, склавины.
Юный римлянин пообещал другу так и сделать.
– Сейчас я познакомлю тебя с моим приятелем. Еще зимой хотел, да он к нам не выбирался часто. Идем! – скомандовал Идарий.
Миновав ворота, мальчики подошли к одному из невысоких домов. Собака, виляя хвостом, бежала за ними. Перед грубо сколоченной дверью одной из землянок дети остановились.
