и осушили кубки: во славу Христа, за удачу короля Харальда и за возвращение солнца. Те из гостей, кто не был христианином, тоже осушили кубки за Христа, поскольку им не терпелось выпить пива, но некоторые из них начертали знак молота на кубках и прошептали имя Тора прежде, чем сделать глоток. Когда все пили за удачу короля Харальда, король Свейн захлебнулся пивом и закашлялся, на что Стирбьёрн спросил его, не слишком ли крепко сварено пиво и пришлось ли оно ему по вкусу.
Затем была принесена праздничная свинина, все разом замолчали, перевели дух, и многие распустили пояса, дабы сохранить силы до конца пира. И хотя кое-кто поговаривал, что король Харальд в старости не так щедр на золото и серебро, как это бывало в прежние дни, никто из празднующих йоль в его замке не мог упрекнуть его в том, что он скуп на мясо и пиво.
Сорок восемь хорошо откормленных жёлудями свиней забивались каждый йоль, и в обычае было, что если этого не хватало на весь праздник, гостей кормили досыта говядиной и бараниной. Челядь с кухни выстраивалась по двое, и каждая пара держала по большому дымящемуся котлу, за которыми несли корыта с кровяной колбасой. Их сопровождали мальчики-слуги, вооружённые длинными разветвлёнными вертелами, которыми они, когда котлы ставились у столов, вылавливали огромные ломти мяса и раздавали гостям по старшинству, так что каждый получил свою долю; кроме того, всем гостям доставалась кровяная колбаса в пол-локтя длиной. Затем на глиняных тарелках подавали хлебные лепёшки и обжаренную репу, а у подножья каждого стола выставлялся бочонок пива, дабы ничей кубок или рог не оставался пустым.
Когда котёл со свининой приблизился к Орму и Токи, они примолкли, пристально следя за мальчиком-слугой, вылавливающим куски мяса. Они с блаженством наблюдали, как он извлёк два прекрасных куска и положил им на тарелки, напомнив, как много времени прошло с тех пор, когда они последний раз пробовали столь прекрасное блюдо. И они изумились тому, что им удалось прожить так много лет в стране, где было запрещено есть свинину. Но, когда появилась кровяная колбаса, слёзы выступили у них на глазах, и они провозгласили, что никогда не ели столь достойной пищи с тех пор, как ушли в поход с Кроком.
— Это самый лучший запах, что мне приходилось осязать, — сказал Орм тихо.
— Это свинина с тимьяном, — добавил Токи сиплым голосом.
Он засунул колбасу в рот настолько глубоко, насколько это было возможно, откусил и принялся медленно пережёвывать. Затем он поспешно повернулся, схватил мальчика-слугу за полу одежды, когда тот собирался унести корыто к следующему столу, и сказал:
— Если это не противоречит приказу короля Харальда, дай мне ещё колбасы. Я провёл несколько лет и Андалузии, где не кормят так вкусно, как здесь, и все семь зим я желал лишь отведать кровяной колбасы, но её там не было.
— Нечто подобное происходило и со мной, — промолвил Орм.
Мальчик-слуга рассмеялся и заверил их, что у короля Харальда найдётся достаточно колбасы для каждого. Затем он положил каждому на тарелку по самому толстому куску, и они со рвением принялись за еду.
Некоторое время ни за столом короля, ни за остальными столами никто не разговаривал, кроме тех случаев, когда кто-нибудь требовал ещё пива или поднимал кубок, бормоча с набитым ртом хвалу королю Харальду.
Справа от Орма сидел юноша, который резал мясо ножом с отделанной серебром рукояткой. У него была светлая кожа и очень длинные, тщательно расчёсанные, красивые волосы. Он принадлежал к людям Торкеля Высокого и, очевидно, происходил из знатного рода, ибо его усадили за королевский стол вопреки тому, что у него ещё не было бороды. Кроме того, о его знатном происхождении говорил прекрасный наряд с серебряным поясом для меча. Когда все уже наелись вдоволь, он повернулся к Орму и сказал:
— Приятно сидеть на пиру рядом с людьми, которые много путешествовали на своём веку. Мне кажется, я слышал, что ты и твой сосед заплывали подальше, чем большинство из нас, здесь присутствующих.
Орм ответил, что это правда, ибо Токи и он провели шесть лет в Испании.
— По разным причинам, — добавил он, — наш поход продлился дольше, чем мы предполагали, и многие из тех, кто принял в нём участие, уже никогда не вернутся обратно.
— Наверное, многое приключилось с вами, о чём ты мог бы порассказать, — заметил юноша. — Я хоть и не побывал в столь дальних краях, как вы, но недавно ходил в поход, из которого тоже немногие возвратились.
Орм спросил, кто он такой и о каком походе он говорит.
— Я из Борнхольма, — ответил тот, — а зовут меня Сигурд. Отец мой — Буи Толстый, о котором ты, может быть, слышал. Я был с ним в битве при Хьорундарфьорде, когда он был убит. Я был взят в плен вместе с Вагном Акисоном и многими другими. Я бы не сидел здесь сегодня и не рассказывал бы тебе всё это, если бы не мои длинные волосы, ибо мои волосы спасли мне жизнь, когда отдан был приказ убить всех пленных.
К тому времени многие за столом съели свою долю, и выпитое пиво развязало всем языки. Токи присоединился к разговору и заметил, что то, что сейчас сказал борнхольмец, звучит необычно и его история многообещающая, ибо сам он всегда считал, что длинные волосы не могут быть преимуществом, а скорее являются помехой для воина. Торкель Высокий сидел и ковырял в зубах, так как это делали лишь самые знатные и учтивые люди, которые много путешествовали, повернув лицо в сторону и прикрыв рот ладонью. Он прислушивался к беседе и наконец заметил, что длинные волосы причинили много неудобств воинам и благоразумные люди всегда тщательно заплетали их прежде, чем надеть шлем. Но, добавил он, Сигурд Буисон поведает о том, как проницательный человек может воспользоваться длиной своих волос как преимуществом. Он надеялся, что каждому в пиршественной зале будет интересно послушать эту историю.
Король Свейн к этому времени уже развеселился, так как появление Стирбьёрна сперва привело его в уныние. Он сидел
