— Он неплохой человек, — ответила Чая. — Жена у него отвратительная, настоящая змея, но, думаю, он меня жалеет.
— Правда?
— О, ты бы видела, как он заботится обо мне, Воисанна! Всегда следит, чтобы у меня было достаточно еды, и даже купил мне москитную сетку, чтобы я могла под ней спать.
В голове Воисанны мелькнула нехорошая мысль, и рука ее на голове Чаи замерла.
— А он… он не прикасался к тебе?
— Нет.
— Ты уверена?
— Он добрый, Воисанна. Он чем-то напоминает мне нашего отца. Несколько дней назад я сказала ему об этом, и, похоже, он обрадовался.
Воисанна снова обняла Чаю и крепко прижала ее к себе.
— Нам с тобой очень повезло. Нас обеих отдали хорошим чамам, мужчинам, которые могли бы обидеть нас, но предпочли этого не делать.
— Но я сама к нему пошла. Меня никто ему не отдавал.
— Что ты имеешь в виду?
— Я ускользнула от чамов, которые напали на нас в день твоей свадьбы, и побежала прямо домой. Когда пришел этот командир, я сказала ему, что это наш дом и что я хочу жить в нем, несмотря на то, что семья моя погибла. Я сказала, что буду стирать ему одежду, буду готовить пищу, буду делать все, что ему понадобится. Лишь бы только остаться там.
— И он согласился на это?
— Конечно согласился. А через неделю приехала его жена. Она ненавидит меня и осложняет мне жизнь, но я потихоньку мщу ей. Каждый день я осуществляю свою месть.
— Каким образом?
— Я подкладываю ей в постель пауков, сунула в ее шкатулку с драгоценностями скорпиона. Ей здесь очень не нравится, она ненавидит это место, и все из-за меня.
Воисанна улыбнулась:
— Я очень рада, что дела у тебя, похоже, идут неплохо.
— Сейчас — да. А поначалу я много дней и ночей подряд проплакала. Я и теперь иногда плачу. Но мне приятно мстить ей и слышать, как она верещит. А еще мне кажется, что ему нравится то, что я ее извожу. Порой он слегка улыбается мне, и я понимаю, о чем он думает.
Наклонившись вперед, Воисанна поцеловала Чаю в щеку.
— Мы с тобой убежим отсюда, ты и я. Но не сегодня, — сказала она.
— Почему?
— Потому что нам пока некуда идти. К тому же, похоже, сейчас ты в безопасности. Лучше будет хорошенько продумать наш план, чтобы нас точно не поймали. Потому что, если поймают, все закончится для нас ужасно.
Чая выпрямилась:
— Тогда я достану ее по-настоящему. Сегодня ночью, когда она уснет, я положу ей…
— Как же я соскучилась по твоим шуткам! — воскликнула Воисанна, помогая ей подняться на ноги. — Как они раньше смешили меня!
— Когда мы с тобой окажемся в джунглях, ты вновь их услышишь. И, может быть, даже больше, чем тебе хотелось бы.
Воисанна вручила Чае ее сумку с продуктами:
— Я бы хотела еще побыть с тобой, но мне пора идти. А ты отправляйся домой. И каждый день, возвращаясь с рынка, иди по этому переулку. Однажды я встречу тебя здесь, и в тот же день мы вместе с тобой убежим отсюда.
Чая кивнула и сжала Воисанне руку.
— Как думаешь… мама с папой могут видеть нас? — спросила она. — Они знают, что мы нашли друг друга?
— Да, я верю, что они все знают.
— Я тоже надеюсь на это. Это очень порадовало бы их. Где бы они ни были, я хочу, чтобы они были счастливы.
* * *
Индраварман и его сопровождающие перекрыли дорогу, ведущую в город. Король стоял здесь, в тени высоких деревьев вместе со своими главными военачальниками. Чамы образовали кольцо вокруг места, где видели просящих милостыню Джаявара и Аджадеви. В центре их внимания был большой гладкий валун. Сегодня все утро кхмеры приходили прикоснуться к нему, толпами роясь вокруг него, словно на нем стоял один из их богов, исполнявший желания. Валун был ничем не примечателен, издалека он был похож на все остальные, но при ближайшем рассмотрении любой мог увидеть написанные на его гладкой поверхности слова, которые оказались в состоянии поднять дух всего королевства: «Ангкор снова будет нашим. Король Джаявар».
Когда Индраварман смотрел на этот обычный камень, его переполняла ярость; он верил, что это не было мистификацией и что еще совсем недавно Джаявар действительно спокойно стоял на этом самом месте. Этот кхмер на самом деле был здесь! Миновал все патрули, проскользнул через заграждения и поговорил со своим народом. Он вдохновил этих людей, подарил им надежду. Можно было не сомневаться, что молва о его возвращении уже покатилась по Ангкору, поднимая дух угнетаемых врагом кхмеров.
Индраварман окинул взглядом пустынную дорогу. Вдалеке шеренга чамских воинов сдерживала толпу кхмеров. Тысячи топчущихся босых ног поднимали густые клубы пыли. Ярость вскипела в нем, и он, выхватив саблю, подскочил к валуну и обрушил удар на слова, написанные Джаяваром. Металл встретился с камнем с пронзительным звоном, режущим ухо, и стальной клинок разлетелся на куски. Продолжая держать в руке обломок сабли, Индраварман резко развернулся и пошел прочь. Грудь его тяжело вздымалась, и он одного за другим сверлил глазами своих военачальников.
— Я должен был бы заставить вас всех на четвереньках отволочь эту мерзость отсюда в ров, — сказал он, испепеляя их взглядом. — Но кхмеры нашли бы это забавным. Поэтому пусть это сделают несколько зрителей. А когда они покончат с этим, убейте их и сбросьте их тела туда же.
Все промолчали. Стоявший рядом с Асалом мужчина отвел глаза в сторону, явно страшась Индравармана. То, что осталось от сабли короля, тут же воткнулось в живот этому командиру. Глаза его в ужасе округлились, он схватился двумя руками за эфес, а затем отклонился назад и рухнул на землю.
— Я не потерплю трусов в моей армии! — проревел Индраварман. — Вы слышали меня? Джаявар не трус. Он явился сюда, прошмыгнув под носом у всех вас, и поиздевался над нами! Он дал надежду своим людям, тогда как надежды у них не должно быть никакой.
Один из военачальников, дольше других служивших Индраварману, нерешительно прокашлялся.
— Тогда прикажите убить их, мой король. Перебить их всех.
— Кхмеры нам нужны! Как мы будем кормить нашу армию, если кхмеры не станут выращивать урожай на своих полях? Кто будет ковать нам новое оружие, если мы убьем их кузнецов? С каждым днем сюда прибывает все больше наших людей, но мы по-прежнему подобны детям, которые никак не могут оторваться от материнской груди.
— Тогда убейте только их молодых мужчин, мой король. Всех, кто в состоянии поднять копье против нас.
Индраварман бросил на землю обломок своей сабли.
— И это единственный совет, который я могу от вас получить? А может быть, все же лучше заставить этих людей работать на нас? Чтобы они при этом чувствовали свою ответственность за безопасность и благополучие их семей? — Он рассыпался проклятьями, а затем вытер пот, заливавший его глаза. — Неужели меня окружает лишь горстка тупиц?
— Убейте Джаявара, мой король, и тогда до этого камня никому не будет дела, — сказал Асал. — Сохраните его. Установите на него голову принца, и сопротивляющиеся вам рассеются.
— Как мне убить человека, который прячется от меня?
— Должно быть, он приходил сюда, мой король, чтобы поговорить с кем-то из своих людей и передать ему свое послание. Нужно найти этого человека, и тогда вы узнаете, где находится Джаявар. Такие сведения, безусловно, невозможно сохранить в тайне.
— И тогда мы выступим и нападем на него?
— Именно так. И мы сделаем это.
Индраварман обернулся и посмотрел на камень. Часть имени Джаявара была сколота в том месте, куда пришелся удар сабли. Наверное, Асал прав. Лучше смириться с правдой, чем отрицать ее.
— Камень останется здесь, — сказал он. — Но объявите всем, что в один прекрасный день его будет украшать голова Джаявара и что тот, кто принесет мне эту голову, получит за нее столько золота, сколько она весит.
Несколько командиров одобрительно загалдели. Индраварман переводил взгляд с одного из своих людей на другого, оценивая их сильные и слабые стороны. Большинство его военачальников были преданными, умными и храбрыми людьми. Несмотря на его горькие слова, это была грозная сила. Однако никто из них не мог сравниться с Асалом ни на поле битвы, ни как стратег.
Индраварман взял у ближайшего к нему генерала его саблю и кивнул Асалу:
— Следуй за мной.
Они шли в северном направлении вдоль храмового рва. Поскольку дороги сейчас охранялись, здесь было тихо и спокойно. Сквозь густую листву деревьев пробивались отдельные лучи солнца, подсвечивая кружившую в них дорожную пыль. В земле рылся петух, выискивая насекомых. Слева от них, словно пики далекой горной гряды, возвышались купола храма Ангкор-Ват.
— Ты не боишься меня? — спросил Индраварман, подумывая, не убить ли ему Асала прямо сейчас, пока могущество этого человека еще не представляет угрозы для его власти.
Асал никогда не боялся смерти. Его мать сказала ему, что однажды они с ней воссоединятся, и с тех пор он не пытался избегать опасности. Но именно сейчас, когда он думал о том, как в его жизнь вошла Воисанна, став ее частью, ему хотелось увидеть, куда приведет его этот путь. Он уже мог представить себе свое счастье, и поэтому, впервые за много лет, он боялся того, что Индраварман может сделать с ним и что он может у него забрать. И все же признаваться в этом было бы ошибкой.
