Такие причинно-следственные связи хороши для простаков или для тех, кто желает казаться таковыми. Да, есть у меня и такой знакомец, старший лейтенант, который со своим взводом выходил на караванный путь, поджидал купца с товарами, идущего из Ирана, и жестоко расправлялся с ним и его людьми. Убивали всех до единого. Машины сжигали, трупы прикапывали, барахло забирали. Если товара оказывалось уж слишком много, часть загружал, другую подпаливал прямо в кузовах. В 1985-м военный трибунал ташкентского гарнизона осудил его на двенадцать лет усиленного режима. Скажите, что лучше: сначала ограбить купца с преднамеренным желанием обогатиться, а потом убить его и всех очевидцев или прежде убить врага, а потом обобрать его труп, обогащаясь?.. Вы можете уловить разницу? Не с точки зрения юридической квалификации, а исходя из моральных мотивов, отталкиваясь от нравственных начал?..
Однако озадачили ребятки своего шефа, непростую головоломку пришлось решать Юрию Андропову. Долгие пять месяцев в муках и сомнениях вынашивался вердикт. И реноме надо было сохранить перед подчиненными, и как бы репутацию не утратить да и лицом в грязь не ударить перед бдительными членами Политбюро, пристально отслеживающими каждый шаг сотоварища — соперника и потенциального конкурента. А ведь всесилен же был Андропов, черт побери, и все ему, казалось, безразлично — что совой об пень… Но нет. С оглядкой жил. Ориентировался и на что-то, и на кого-то. Не так все простенько, оказывается, было у нас, советского народа, над головой, на самом-самом верху. Не так, как нам казалось…
В Комитете госбезопасности отплевались за прошлое и настоящее и живут в свое удовольствие, как ни в чем не бывало. По-прежнему и по старинке. В закрытых клубах справляют торжества и юбилеи, чествуют своих героев, чтят генералов — старших товарищей. Перенимают у них опыт. Поднимают, за кого надо, тосты не чокаясь. Делают про себя кино и пишут книги и умиляются до слез первому и второму. Наверняка у них припасено и что-то на третье, десерт или компот, но это, извините, тайна и большой секрет.
Традициям — жить! И трофеям — быть! В чести они слыли и прослывут. Для похваленья себя и ублаженья старшего по службе. Теперь скажите — где та грань между трофеем и… правильно — мародерством?
Не припомню того человека, генерала госбезопасности, который распинался, нахваливая качество отбора бойцов в специальные службы Комитета. Запомнилась фраза: были и такие, которые учились и окончили Сорбонну.
Я полагаю, что генерал-мемуарист, подчеркивая образовательную и интеллектуальную среду Сорбонны, имел в виду известных выпускников: Марию Кюри, Пьера Кюри, Симона де Бовуара, Жака Деррида, Марину Цветаеву, Жан-Люка Годара, Анри Пуанкаре, Кристиана Комбаза, Ибрагима Ругова, Андре Бретона. Но давайте примем во внимание, что Сорбонну окончил и Пол Пот — нелюдь, чудовище, который планово, с холодным расчетом и заведомо умышленно, обогатившись завидными знаниями в аудиториях Сорбонны, физически истребил более двух миллионов своих единоплеменников, кампучийцев. И все это за время намного меньшее, чем прослушанный им полный курс парижского университета.
Ведь правда, товарищ генерал, вы не это, полпотовское, качество подразумевали у своей элиты, отбираемой вами в «альма-матер» Парижа?
И еще я думаю, что кандидатов для службы в КГБ вы примечали на факультете богословия, конечно…
Глава 14
УБОГАЯ РОСКОШЬ НАРЯДА
Награда шукала героя…
Начну с КГБ — там побольше грязи, которую сами и намесили. Разного рода заступникам по части несостоявшейся чести мундира, видно, было невдомек, что Георгиевские кресты и Красная Звезда — не часть одежды. Не наряд для повседневной носки и даже не вечерний туалет. Светлейший князь Григорий Александрович Потемкин, ходатайствуя перед Екатериной II о награждении героя Кинбурна, генерал-аншефа Александра Суворова, высшей наградой Российской империи — Императорским орденом Святого апостола Андрея Первозванного, писал: «Награждение орденом достойного — ордену честь. Я начинаю с себя — отдайте ему мой». Награждение Суворова состоялось.
Заметьте, какая роскошь: награждение орденом достойного — ордену честь…
Достойные проявлялись исподволь и не сразу. Гамбит, как окажется впоследствии, долгой нешахматной партии под названием «награждение» пришелся на середину дня 28 декабря. Начало положил генерал Юрий Дроздов. Меня поразил один штрих в рассказе Юрия Ивановича об этих минутах. Привожу его: «Помню, что во всех докладах командиров штурмовых групп в адрес солдат и офицеров подразделений поддержки ВДВ подчеркивалось — претензий к десантникам нет, молодцы. Лица командиров групп разведчиков-диверсантов изменились. Посуровели. Их опалил огонь войны, ведь даже скоротечный бой оставляет в душе отпечаток на всю дальнейшую жизнь. Я сел писать подробную шифровку в Москву. Она заняла несколько страниц. В ней были перечислены наиболее отличившиеся при штурме дворца Тадж-Бек сотрудники групп „Гром“ и „Зенит“, а также десять офицеров и солдат „мусульманского“ батальона. Это было мое предложение».
То, что лица посуровели, — будем считать литературным приемом генерала. Некоторые из тех, кто в городе «наводили шорох» — а мы знаем, как все происходило, — могли прибыть на доклад и с заспанными глазами, и с помятой щекой. Кто возвернулся из дворца, надо полагать, имели измордованные физиономии. Но усредненный образчик облика, допускаю, был-таки посуровевшим и опаленным огнем брани — в смысле боя, конечно же. По сложившейся традиции, генерал-чекист отплевывается за всех, кто вольно или невольно попал в поле его зрения и сферу его деятельности. Таковы незыблемые правила доносительства, и Юрий Иванович им строго следовал. Поэтому считал себя обязанным подать рапорт с умилительным указанием, что «претензий к десантникам нет и что они — молодцы».
Скупая похвала. Любой нормальный дядька вправе спросить — а тебе-то какое дело, товарищ генерал, до десантников, даже если Дроздов уточнял задачу Востротину: это не твоя ипостась и не твоя, стало быть, это забота. Куда несет вас, куда заносит, генерал? Вы бы лучше за своими, «недобрыми молодцами», присмотрели. Глядишь, и уберегли бы их от грабежа разбойного и от позорища, нанесенного родной фирме.
Или этот вот пасс — номер два. «В ней были перечислены наиболее отличившиеся при штурме дворца Тадж-Бек сотрудники групп „Гром“ и „Зенит“, а также десять офицеров и солдат „мусульманского“ батальона». Понятно, если бы так писал полковник Колесник — по данному ему праву и обязательству руководителя операции. Ему, командиру и единоначальнику, и все полномочия: и оценки давать, и акценты расставлять, и представления писать на проявивших себя в бою. Хотя в этом месте о много большем надо говорить. А именно: полковник Колесник отбирал людей — офицеров, сержантов, солдат — для выполнения предстоящей боевой задачи. Он опекал их постоянно и ежедневно, обучал на стрельбище, полигонах и в классах. Прослеживал, вплоть до того, как они питаются, проводят досуг. Изучал характеры, морально-деловые и профессиональные качества. Он их знал. Они знали его. Такое естественное, не панибратское братание отражает суть того явления, которое в армии воспринимается по отношению к начальнику как «отец-командир». Такому офицеру верой служат. От того и Родине-матери покойнее.
У генерала Дроздова десятилетия службы прошли в сумрачном таинстве, он — человек, службой глубоко запрятанный не только от людей, от самого себя. Он большую часть служебной деятельности по фамилии и имени — и не Дроздов вовсе. И ничего в том нет скверного, «специфика» обязывает. Но… Никогда не выходя условно из стен КГБ, в «застенках» Комитета он занял свое место аккурат накануне декабрьских событий. Из собранных для штурма офицеров он никого и в глаза не видал, и его никто из них не примечал. За те пару дней, а по существу, несколько часов, что он был около чекистов, было физически невозможно узнать что-либо путное о пригодности бойцов к операции. Можно, конечно, «отплюнуться»: дескать, что там изучать — они все, как на подбор, орлы, давно проверены! Но факт остается фактом: навряд ли Юрий Иванович был знаком хотя бы с пятью офицерами из полутысячного отряда ГРУ. Поэтому товарищ Дроздов не руководил, он распределял обязанности. А это разнится — как небо и земля. А не управляя боем, в чем, думается, штурмующим изрядно повезло, засел за распределение и назначение Героев…
Однако шустрые эти хлопцы из КГБ. «Синие чулки», и довольно неряшливые — мордашки макают в чужую сметану. Прямо-таки котята, по обыкновению числящие себя львиным прайдом. Это ведь что получается, если «трубить по Дроздову»? Вначале КГБ видел в своих рядах тринадцать Героев Советского Союза. Потом сошлись на семи. Наградили трех. А у соседей подглядели только десять достойных — и среди них ни одного Героя.
