Побег в Тоскану - Кэт Деверо

Я уже рылась в бельевом ящике в поисках своего револьвера.

– А ты куда?

– Я в Санта-Марту, тоже за заданиями. Пресвятая дева! Ты что, собралась стрелять в фашистов из этой идиотской игрушки?!

– Другого оружия у меня нет. – Я даже обиделась за дар дона Ансельмо. – И потом, в церкви мне наверняка дадут что-нибудь поосновательнее.

Акилле скривился.

– Я бы на это не рассчитывал. Вот, возьми. – Он снял с себя пояс с «береттой» в кобуре и протянул мне.

– Нет, Акилле. Я не могу.

– У меня есть немецкая винтовка. Прошу тебя, Стеллина, возьми. Не возьмешь – я буду тревожиться за тебя. – Акилле уже застегивал на мне ремень, прямо поверх ночной рубашки. – Ты же помнишь, как стрелять из пистолета? Предохранитель поворачивай до конца, крючок не тяни, а нажимай. Да, и целься в живот. Без выкрутасов.

– Ладно. – Наверное, вид у меня был вконец обалдевший, потому что Акилле улыбнулся и ненадолго крепко прижал меня к себе.

– Не волнуйся, сестренка. Ну, увидимся.

Он повернулся и сбежал вниз по ступенькам. Хлопнула задняя дверь, и через минуту я услышала, как завелся мотор его старого мотоцикла.

– Акилле! – позвал голос матери. – Акилле!

Я понимала, что прошмыгнуть мимо нее, не подвергшись допросу, не удастся. Расстегнув пояс, я завернула пистолет в шарф и бросила в ранец, после чего натянула на себя первое, что подвернулось под руку. Стоило мне появиться на лестнице, как мать вцепилась в меня:

– Куда это Акилле ни свет ни заря? Он тебе не сказал?

– Сама понимаешь, что нет. Мама, он не может нам все рассказывать, тебе это известно.

– Но ведь еще так рано. – Мать была бледна, глаза округлились, волосы торчали как пакля. – Обычно он в такое время не убегает. А на улицах сейчас опасно. Пусть немцы и ушли, но фашисты…

– Знаю. Наверное, он хочет отсидеться в безопасном месте, пока все не закончится. – Я обнимала мать за плечи и старалась говорить как можно спокойнее, хотя внутри у меня все так и бурлило от нетерпения. – Иди, посиди в тепле. А я пока приготовлю тебе завтрак.

Но мать уже отстранилась и оглядела меня с головы до ног.

– А ты куда собралась? И зачем тебе ранец?

К тому времени я уже привыкла врать родителям без запинки.

– В церковь. Дон Ансельмо устроил в крипте убежище. И вы с папой приходите, если хотите.

Это был смелый ход, но он, слава богу, себя оправдал. Мама, как и ожидалось, покачала головой:

– Мы с отцом останемся здесь, охранять дом. Но ты отправляйся к дону Ансельмо. – Она погладила меня по щеке. – Иди туда, где безопасно.

Это был последний ласковый жест, который я видела от матери. Я поцеловала ее и вышла. За годы войны я научилась носить ранец беззаботно, словно там самые обычные вещи, так я несла ранец и теперь. На улицах было пусто, в воздухе висело ожидание, совсем как в день rastrellamento. Краем глаза я улавливала движение то там то сям, словно кто-то выглянет в окно или из закоулка – и тут же снова спрячется. На чьей стороне эти люди, на нашей или нет? Как бы то ни было, опасной я не выглядела.

Из-за закрытых дверей церкви доносились невнятные голоса, усталые неровные интонации утренней мессы. Возле пропускного пункта на обочине, где раньше дежурили немцы, топтались добровольцы-фашисты, надутые, как школьники, которым хочется затеять драку. Я прошмыгнула в церковь, опустилась на первую же скамью и запихала ранец с «береттой» под ту, что была впереди. Месса подходила к концу, дон Ансельмо читал завершающие молитвы. Во мне нарастало странное разочарование, в воображении мне рисовалось нечто более интересное и пугающее, а еще мне хотелось принять причастие именно в этот день. Я закрыла глаза, и слова поплыли надо мной, певучему голосу дона Ансельмо глухо отвечала паства, а я пыталась наскрести в душе хоть немного благодати.

– …Et vidimus gloriam eius, gloriam quasi unigeniti a patre plenum gratiae et veritatis [42], – заключил дон Ансельмо.

– Deo gratias [43], – ответили мы, и орган, немного не в том темпе и излишне громко, заиграл некие вариации на тему «Аве Марии». Дон Ансельмо воздел руку.

За спиной у меня послышался глухой скрежет металла о металл: засовы на величественных дверях вошли в пазы. Собравшиеся поднялись с мест, вытащили из-под скамей оружие и гранаты и стали сбрасывать теплую не по сезону верхнюю одежду, под которой оказались кобуры и патронташи.

Через пару рядов от меня, впереди, Аньезе отдавала приказы столпившейся вокруг нее группке женщин. Я закинула ранец на плечо и протолкалась к ней:

– Я здесь. Я готова.

Аньезе взглянула на меня. Я привыкла видеть эту полную деятельную женщину, ровесницу моей матери, в каком-нибудь затрапезном наряде и с кошелкой. Сейчас на ней были старые мешковатые мужские штаны и просторная рубашка с повязкой-tricolore, на плече висела винтовка. Стоя перед ней в хлопчатобумажном платье и поношенных туфлях, я чувствовала себя школьницей, да я школьницей и была.

– Стелла! Хорошо, что ты здесь. Кто-нибудь уже сказал тебе, что делать?

– Нет…

Аньезе оглядела меня так, будто мое присутствие было для нее трудноразрешимой загадкой.

– Я пришла, чтобы мне дали задание, – объяснила я.

– Хорошо. Думаю, ты нам очень пригодишься. Если ты обратишься к дону Ансельмо…

– Я готова сражаться! – выпалила я и достала из ранца «беретту» в кобуре. – У меня есть оружие!

У Аньезе округлились глаза.

– И ты знаешь, как из него стрелять?

– Да. То есть знаю, как обращаться с огнестрельным оружием. Думаю, особой разницы нет.

– Тебе случалось стрелять в кого-нибудь? – спросила Аньезе. – В живого человека?

– Нет, – призналась я.

– А в животное?

– Нет.

– А в тебя кто-нибудь стрелял?

– Нет, но…

– Мы не можем так рисковать. – Она покачала головой. – Была бы ты чуть постарше, был бы у тебя какой-нибудь боевой опыт или хотя бы охотничий, но… Нет, я не могу отпустить тебя.

– Но я хочу драться, – уперлась я.

Я и правда рвалась в бой. Я совсем не была отчаянной головой вроде Акилле, но в тот момент мне хотелось убивать фашистов собственными руками.

Аньезе похлопала меня по плечу:

– Я знаю, знаю. Ты храбрая девочка, мы тебя очень ценим. И хотим, чтобы ты осталась целой и невредимой. А теперь давай сюда пистолет и иди поищи дона Ансельмо. – И она протянула руку.

Чувствуя себя совсем маленькой, я покорно отдала Аньезе пистолет – нравилось мне это или нет, но приказы отдавала она – и отправилась искать дона Ансельмо, как было велено. Священника я нашла