Ознакомительная версия.
Но добиться твердого решения от мужа так и не удалось, он привычно мямлил и норовил обойти углы. Определенно, пер-аа не из тех, кто берет на себя ответственность хотя бы за что-то, кроме собственных иллюзий! Нефертити вдруг ужаснулась – она думала об Эхнатоне не просто отстраненно, она видела все его недостатки и даже презирала их!
Чтобы не наговорить чего-то неподобающего, о чем позже будет жалеть, царица постаралась уйти. Фараон не противился, ему не нравился настрой супруги, Неф никогда не была такой резкой и требовательной. Мало того, он решил поговорить с Кийе, вызнав про предательство все сам! И даже распорядился привести к себе опальную царицу.
Неизвестно, как повернуло бы, но сделать это не успели, у фараона начался очередной приступ.
На свое счастье, Нефертити недалеко ушла от спальни пер-аа. Услышав распоряжение мужа, Главная царица обомлела. Он что, с ума сошел?! Ему доказывают, что соправитель поддерживает злостных врагов, по вине Кийе (не важно, так это или нет) Кемет теряет города, а фараон собирается давать ей оправдываться?!
Велев лекарю дать пер-аа успокоительного немного больше обычного, Нефертити отправилась в гарем.
Первые дни Кийе рвала и метала, не желая подчиняться и требуя встречи с фараоном. Она прекрасно понимала, что если не добьется этого, то до конца жизни будет сидеть в гареме. Но пер-аа был болен, а всем заправляла теперь Нефертити. Соправителем фараона был назван его зять царевич Семнехкаре. Никто не знал такого, но все прекрасно понимали, что это не без помощи Главной царицы.
Постепенно Кийе успокоилась. Конечно, теперь у нее не было придворных вокруг и прежних возможностей, но жизнь оказалась сытной и ленивой. Зато не было и необходимости изображать страсть, когда вывертывало наизнанку от одной мысли о муже. Правда, после рождения дочери, о которой она и не вспоминала, фараон не настаивал на близости, но даже упоминание о нем было Кийе противно! И как Нефертити могла столько лет спать с этим уродом, да еще и глядеть на него влюбленными глазами? В отсутствии Эхнатона на ложе тоже было свое преимущество.
И вдруг примчался слуга с… требованием привести царицу Кийе к пер-аа! Она вскинулась: а вдруг удастся оправдаться? Робкая надежда тут же переросла в злорадное размышление о том, что сделать с проклятой Нефертити. Уж она не станет сажать соперницу в гарем под замок, нет! Нефертити будет уничтожена самым жестоким способом! Предстояло только придумать каким. Фараон зовет ее к себе? Этим нужно воспользоваться!
Кийе позвала рабыню и начала спешно прихорашиваться. Но сделать ничего не успела, даже глаза толком не накрасила.
В комнатке опальной царицы появилась… бывшая опальная Нефертити! Она не стала приветствовать Кийе, только махнула рукой ее рабыне, чтобы убиралась прочь. Оглядела комнату, усмехнулась и вдруг безо всяких предисловий поставила на столик с косметическими средствами маленький флакончик:
– Все, что я могу для тебя сделать, – похоронить как подобает.
– Что?! – обомлела Кийе.
– Или ты предпочитаешь быть скормленной крокодилами? Обещаю, что в твоей гробнице будут все знаки царицы и достаточное количество всяких побрякушек. В Мире Мертвых тебе будет на что жить.
– Я… не хочу!
– Чего не хочешь? – Бирюзовые глаза царицы смотрели безжалостно. – Не заставляй себя душить или казнить, прими яд, я принесла сильнодействующий.
– Но меня позвал пер-аа… – схватилась за последнюю надежду Кийе.
Нефертити кивнула:
– У него приступ, пока не пришел в себя и не приказал бросить тебя в реку, пей! Это все, что я могу для тебя сделать.
– Нет! – Кийе схватилась за горло, точно яд уже начал свое действие.
Нефертити разозлилась, она уже знала, как поступит, если Кийе откажется: дождавшись, когда Эхнатон придет в себя, обвинит Кийе в попытке отравления фараона при помощи того же яда! Решение Эхнатона поговорить с женой доказывало, что оставлять ее в живых опасно.
Царица пожала плечами и протянула руку к флакону:
– Как хочешь. Я не желала быть жестокой, ты вынуждаешь.
Кийе осознала все мгновенно, выхватила флакон из-под руки Нефертити и спрятала за спину:
– Я… выпью!
Конечно, лучше прикинуться покорной, но как только уйдет эта гадина, она бросится к фараону и все расскажет! Нет, не о том, что Нефертити пришла предлагать ей легкую смерть, скажет, что царица пыталась ее отравить… Лучше даже не ее, а его! Правильно, скажет, что именно этим ядом Нефертити хотела отравить самого пер-аа за то, что прогнал тогда!
Нефертити видела размышления Кийе и прекрасно все поняла. Она спокойно покачала головой:
– Пей.
– Потом.
– Сейчас, или я отдаю тебя в руки палачам. Не хочу, чтобы ты показала флакон пер-аа с утверждением, что я собиралась травить его. Пей.
А что Нефертити может с ней сделать, если отказаться выпить? Ну что? Кийе спрятала флакон за спину и снова покачала головой. Царица только пожала плечами и вышла вон. Но стоило расслабившейся Кийе чуть вздохнуть, как на смену Нефертити вошел огромный раб-нубиец, кажется, его звали Несеб и он прислуживал самому пер-аа. Кийе даже обрадовалась:
– Отведи меня к пер-аа.
Тот кивнул, спокойно взял флакон из рук женщины, так же спокойно открыл его и… Кийе не смогла сопротивляться огромным рукам. Через несколько минут бездыханное тело опустилось на ложе, оставшись лежать в несколько неудобной позе. Несеб усмехнулся, перекатил царицу подальше от края и вышел вон. За дверью он кивнул Нефертити, а та, в свою очередь, служанкам Кийе:
– Не тревожьте царицу до утра. Пусть спит.
В своем дворце она попросила позвать Эйе. Сановник застал царицу сидящей со стиснутой руками головой.
– Что, Неф?
Та подняла на приемного отца глаза и глухо произнесла:
– Чтобы получить власть, нужно убивать! Чтобы удержать власть, нужно убивать! Чтобы укрепить власть, нужно убивать! Где здесь любовь, про которую твердил Эхнатон?
– Бедная моя девочка… Но ее можешь не жалеть, от нее пострадала бы не только ты, но и дочери.
Нефертити лишь махнула рукой:
– Разве в ней дело? Не Кийе, так нашлась бы другая. Знаешь, она могла бы спокойно жить в гареме, но, только заслышав, что ее снова зовут, принялась придумывать, как уничтожить меня! Эйе, семьи больше нет, любви больше нет, осталась только власть! Ради этой власти я не пожалею никого!
Эйе стало страшно, но что он мог возразить? Даже Анхесенпаатон, повзрослев через несколько лет, постарается занять место матери на троне. Неужели Неф права и власть достигается только убийством?
Придя в себя после приступа, Эхнатон даже не вспомнил, что хотел поговорить с опальной женой. Когда через несколько дней ему доложили, что царица умерла во сне, фараон только недовольно передернул плечами:
– Похороните.
И все, будто не было в его жизни женщины по имени Кийе, разрушившей его семью и родившей ему очередную дочь. Нефертити действительно постаралась, чтобы царицу похоронили со всеми почестями, а ее дочь со временем выдали замуж за чиновника. Но постаралась она и чтобы само имя Кийе не вспоминали совсем.
Век царицы Кийе оказался очень коротким, а счастье призрачным. Ради своего возвышения она пыталась уничтожить Нефертити, но пострадала сама.
В этом юноше было все, чего так не хватало Нефертити в муже в последние годы, и то, чего у Эхнатона не было вообще. Красивый, нежный, мягкий, он словно олицетворял собой того Аменхотепа, которого когда-то придумала Неф и которого старательно искала в супруге столько лет. У Семнехкаре не было взгляда ящера, так неприятно поражавшего всех в Эхнатоне, не было резкости и раздражительности. А было? Было все остальное, что так любила Нефертити.
Временами даже брала досада: за что Меритатон такое счастье?! Ну почему сын Ситамон так молод?!
Перед самым отъездом из Фив она долго смотрела в глаза возлюбленного, потом чуть улыбнулась:
– Ты будешь счастлив с Меритатон…
Тот покачал головой:
– Только потому, что ты рядом!
Нефертити вдруг перепугалась:
– Семнехкаре, там я царица, понимаешь? Это совсем другое…
Легкая усмешка тронула красивые губы:
– И там ты останешься моей!
В глубине души она понимала, что так и будет, стоит ему пожелать, и гордая царица Нефертити бросится в его объятия! Этот пожар куда сильнее того, что когда-то зажег в ней Аменхотеп. Теперь в пламя брошено сердце много пережившей женщины, с таким огнем играть нельзя. Понимал ли это Семнехкаре или ему просто льстила любовь красавицы-царицы? Пока он не мог решить и сам, видеть ее, слышать голос, касаться руки – и то уже счастье, а уж обладать такой женщиной на ложе…
Семнехкаре старался не думать о том, что в Ахетатоне на его ложе будет совсем другая женщина, он вообще старался не думать о предстоящей женитьбе. Женитьба на Меритатон была единственной возможностью каждый день видеть Нефертити, а он готов на любые жертвы. Судьба завязывала в тугой узел мать, дочь и ее молодого мужа…
Ознакомительная версия.
