– Почему Инегельда сама не наполнила кубок?
– Она очень торопилась. Два дня назад они с Закирой купили добрый жемчуг у купца-корела на торговой пристани, и Инегельда сказала мне, что госпожа послала ее купить еще жемчуг, пока купец не ушел на своей лодье в Новгород.
– И, наказав тебе наполнить кубок, Инегельда сразу же ушла?
– Да, высокий господин.
Хальвард молча посмотрел на Ставко. Молодой воевода все понял, поднялся с кресла и поспешно вышел.
– После того как Инегельда велела тебе наполнить кубок, ты видела ее?
– Нет, высокий господин.
– Ни вчера, ни сегодня?
– Ни разу. Я сказала об этом Закире, но приехали дружинники во главе с этим красивым славянским витязем.
– У тебя остались вопросы, Биркхард?
В голосе Хальварда звучало неуместное сегодня торжество, однако он знал, как, когда и что говорить.
– Нет.
– Ты свободна, – промолвил Хальвард челядинке. – Скажи страже, что я отпустил тебя, и отправляйся в усадьбу. Прямо в усадьбу, и не вздумай куда-либо свернуть по дороге.
– Я там живу, – улыбнулась девушка, встав и низко поклонившись. – Зачем же мне куда-либо уходить от моей госпожи?
Она вышла. Бояре молча смотрели друг на друга.
– Она говорила правду, – произнес наконец Биркхард, вздохнув.
– Из чего следует, что кубок предназначался Неждане.
– Кажется, так и есть. Я не знаю, кто такая Инегельда и каково ее участие: она тоже могла передать чей-то приказ. Это твои заботы, Хальвард, но… – Боярин поднял палец. – Ты отдашь мне Закиру. Несчастного Берсира, что вполне вероятно, убила ее рука, а не ее желание. Значит, она – отравительница, а рука отравителя отсекается в день погребального костра. Через сорок дней после гибели голова отравителя будет отсечена от туловища на площади в Рузе. Сыновья конунгов не могут гибнуть неотмщенными, ты знаешь наши обычаи.
– Я отдам тебе Закиру, – сказал Хальвард. – Отдам и тем исполню свою клятву.
– Я увезу ее вместе с телом Берсира.
– Ты увезешь ее позже, подарив мне, скажем, три дня.
– Но почему? – нахмурился посол.
– Потому что Закира – хазарянка, и я должен проверить хазарскую нить. Для нашей общей пользы, Биркхард.
– Но ведь ядовитый настой готовила какая-то Инегельда? Это скорее германская нить, а не хазарская.
– Ты мудр, Биркхард. Но Закира – домоправительница Нежданы и в ее отсутствие – полная хозяйка дома. Я должен поймать Инегельду и выяснить, сама она готовила отраву или ей кто-то приказал это сделать. А потом отдам тебе Закиру. Хазарянку Закиру, Биркхард. Хазарянку.
Когда Ставко с двумя десятками дружинников примчался на торговую пристань, никакого судна с корелом-купцом там уже не было. Оно отчалило сутки назад, и никто толком не мог сказать, вверх оно ушло или вниз. Разделив отряд, Ставко, нахлестывая коня, помчался вверх, тогда как вторая десятка скакала вниз по течению, тщательно проверяя все затоны, заливы и протоки.
Тяжелый выдался день, донельзя перегруженный событиями, случайностями, загадками, исчезновениями. Слишком уж много причин создали его именно таким, каков он выпал, и Хальвард, выторговав у посла рузов три дня, не торопился. Каждая причина требовала отдельного изучения и своей собственной ясности, и только в сложении этих ясностей могли выявиться точки их пересечений, объясняющих совпадения. Он велел приглядывать за германкой-челядинкой, тщательно исполнил все предписанные обычаями законы прощания с погибшим сыном конунга рузов и только после этого начал прощупывать ту единственную нить, которую ощущал в руках. Тем более что посол Биркхард по обычаю одно поприще обязан был сопровождать тело Берсира и помешать ему не мог. И, отдав последний поклон погибшему, Хальвард прошел в подклеть, где проводились тайные допросы, и повелел привести Закиру.
Закира долго жила среди русов, знала их обычаи и понимала, что спасти ее уже никто не в силах. Рука, протянувшая яд, была для них столь же виновна, сколь виновен был и тот, кто этот яд изготовил. Единственное, на что она могла еще рассчитывать, была быстрая и по возможности безболезненная смерть. Она уже смирилась с собственной судьбой, внутренне надеясь угадать, что именно хочет от нее услышать грозный боярин, а угадав, все сделать для того, чтобы убили ее без пыток и мучительно медленной казни. И глядела сейчас на Хальварда с почти детской надеждой на чудо и собачьей готовностью исполнить, что прикажут.
– Расскажи об Инегельде. Все, без утайки. Даже маленькая ложь приведет тебя на свидание с палачом.
– Я знаю, высокий боярин… – Закира с трудом подавила вздох. – Мне неизвестно, кто привел ее в наш дом, но моя госпожа Неждана встретила Инегельду настороженно и велела мне приглядывать за нею. Я сказала девушкам, чтобы они побольше расспрашивали ее, пели и плясали вместе с нею. Я заметила, что Инегельда не знает хазарского языка, но хорошо пляшет по-нашему, и сказала об этом госпоже.
– Неждана не доверяла ей?
– Поначалу открыто не доверяла, высокий боярин, но потом…
– Что значит – потом? День, неделя, месяц?
– Скорее неделя, может быть, дней десять. С того часа, как застала Инегельду за разбором трав и кореньев. Госпоже очень понравилось, что Инегельда хорошо разбирается в них, она сама сказала мне об этом и разрешила Инегельде сделать грядку для знахарских трав в дальнем углу сада.
– В чем еще разбиралась Инегельда?
– В жемчугах, высокий боярин. И в янтаре, но это понятно, она ведь из земли пруссов. Хотя…
– Почему ты замолчала?
– Я стараюсь припомнить, когда германка-челядинка из земли пруссов высказала мне свои сомнения.
– Какие это были сомнения?
– Ей показалось, что Инегельда недостаточно хорошо знает те края, путается в названиях. Но об этом я своей госпоже доложить не успела.
– Что же помешало тебе доложить столь важные сведения?
– Госпожу неожиданно вызвали во дворец. Она вернулась оттуда очень взволнованной и сказала, что вот-вот должен прибыть Сигурд со своими людьми.
– Значит, это было накануне того дня, когда появился яд, а Неждана срочно уехала? Встречать Сигурда?
– Так она сказала мне. Но ускакала не одна.
– С дюжиной дружинников личной охраны. Кстати, Неждана сама отбирала эту дюжину?
– Сама, высокий боярин.
– По каким признакам? По мастерству, силе, по опыту?
– Нет. Она отобрала только славян.
– Почему? Я понимаю, она могла не сказать тебе причину, но, может быть, ты догадалась сама?
– Возможно, потому, что с нею был славянский парнишка.
– Какой славянский парнишка? Откуда он взялся?
– Он пришел сам, высокий боярин. В лаптях и мокрой от росы одежде. Мне показалось, что ночь он пролежал в траве, а на рассвете постучал в наш дом. Меня сразу разбудили, я спросила, что ему надо, а он потребовал срочного свидания с госпожой, велев передать ей, что он – от Тридцать шестого.
– От Тридцать шестого? – с откровенным изумлением переспросил Хальвард, и сердце Закиры забилось от предчувствия, что в руках у нее оказалась тайна, которую можно сменять на мечту погибнуть без мучений.
– Да, мой высокий боярин, – торопливо заговорила она, невольно перейдя от холодного государственного обращения к теплому гостевому, почти домашнему. – Одежда у него была домотканой, из грубого небеленого холста, а лапти совсем раскисли и развалились, видно, пришел издалека, за поясом был охотничий нож, но при мне он сказал, что отец учил его владеть мечом.
– Здесь что-то не вяжется, – нахмурился Хальвард. – Судя по одежде, это – смерд. Значит, сын смерда. И отец-смерд приучал его к мечу?.. Знаешь, сколько стоит меч, женщина? Его не в состоянии купить и десяток смердов, работая всю жизнь. Либо ты припомнишь все, либо…
– Возьми с меня самую страшную клятву, – решительно перебила Закира. – Я знаю свою судьбу, но не знаю вида своей смерти. Если она будет быстра…
– Ты осмеливаешься ставить мне условия, раба?
– Я осмеливаюсь просить тебя о великой милости, высокий боярин. Если смерть моя будет быстрой, я припомню то, что угодно услышать послу рузов.
– Я подумаю, что ему угодно будет услышать, – холодно улыбнулся Хальвард. – Но сначала – о славянском парне и Неждане.
– После бани я дала ему одежду младшего дружинника. С Нежданой они говорили наедине, о чем, не знаю. По повелению госпожи я принесла Первуше…
– Как ты сказала?
– Он так назвал себя.
– Первуша. Старший сын… Продолжай. Что ты принесла этому Первуше?
– Меч. Он ладно опоясался: рукоять удобна для десницы.
– Старший сын Тридцать шестого, хорошо владеющего мечом… – задумчиво проговорил Хальвард, точно делая зарубку для памяти. – Дальше?
– Моя госпожа решила выехать немедленно. Они с Первушей пошли в дружину отбирать охрану, затем госпожа надела мужской наряд, опоясалась мечом и… Да, наказала мне никому не говорить, что едет встречать Сигурда. И сразу выехала.
