Арнау вошел в дом Пэрэ с капюшоном в руках, еле передвигая ноги. Восемь лиц повернулись в его сторону. Пэрэ и Мариона сидели за столом рядом с мужчиной и женщиной. Жоан, мальчик и две девочки, прислонившись к стене, смотрели на него с пола. Каждый был занят своей миской.
— Арнау, — сказал Пэрэ, — познакомься с нашими новыми квартиросъемщиками. Гасто Сегура, дубильщик кожи.
Мужчина только слегка наклонил голову, не прекращая есть.
— Его жена, Эулалия, — продолжал Пэрэ. Женщина улыбнулась, и старик перевел взгляд на детей: — А это Симо, Аледис и Алеста.
Арнау, совершенно изнуренный, сделал едва заметное движение рукой в сторону Жоана и детей и уже хотел взять миску, которую ему протягивала Мариона. Однако что-то заставило его вновь повернуться к детям Что? Глаза!
Огромные карие глаза, живые, блестящие, пристально смотрели на него. Девочки улыбнулись ему:
— Ешь, мальчик!
В следующее мгновение улыбка исчезла. Алеста и Аледис опустили взгляд в миски, и Арнау снова посмотрел на дубильщика, который перестал есть и кивнул в сторону Марионы, стоявшей возле очага. Старушка застыла на месте с миской в руке.
Хозяйка усадила паренька на свое место, и Арнау присоединился к ужинающим. Гасто Сегура, сидевший напротив него, дышал и жевал с открытым ртом. Каждый раз, когда Арнау поднимал глаза от миски, он натыкался на внимательный взгляд дубильщика.
Через некоторое время Симо поднялся, чтобы передать Марионе свою миску и миски сестер, которые были уже пусты.
— Спать, — приказал Гасто, нарушая молчание, и прищурился, глядя на Арнау.
Чувствуя себя неуютно, Арнау попытался сосредоточиться на еде, чтобы не смотреть на дубильщика. Он только слышал шум, вызванный девочками, и их застенчивое прощание. Когда их шаги затихли, Арнау наконец поднял глаза. Гасто, похоже, больше не смотрел на него.
— Как они тебе? — спросил Арнау брата, когда они впервые улеглись возле очага, положив по обе стороны от него соломенные тюфяки.
— Кто?
— Дочери дубильщика.
— Что ты имеешь в виду? — поинтересовался Жоан, сопроводив свои слова жестом непонимания, который Арнау не мог увидеть в темноте. — По-моему, нормальные девочки. По крайней мере, мне так показалось, — пробормотал он, — хотя на самом деле я не знаю. Мне даже не дали поговорить с ними. Их брат не позволил мне подать им руку. Когда я попытался поприветствовать их, он стал между нами.
Но Арнау уже не слушал его. Как могли быть нормальными эти глаза? Они так смотрели на него!
На рассвете Пэрэ и Мариона спустились вниз. Арнау и Жоан уже убрали свои тюфяки. Вскоре появился дубильщик и его сын. Женщин с ними не было, поскольку Гасто запретил им спускаться вниз, пока мальчики не уйдут из дому.
По пути на работу Арнау все время вспоминал огромные карие глаза.
— Сегодня займешься часовней, — сказал ему один из старшин, когда паренек пришел на берег. За день до этого он видел, как Арнау с трудом разгружал последний тюк.
Арнау согласился. Мальчугана уже не раздражало, что его отправляли в часовню. Никто, похоже, больше не сомневался в том, что он настоящий бастайш. Старшины это подтвердили, и, хотя Арнау еще не мог носить столько, сколько Рамон или большинство остальных грузчиков, он старался не меньше и его работа удовлетворяла общину. Все его любили. Кроме тех карих глаз, которые не давали ему покоя и мешали сосредоточиться на работе.
Наверное, он просто очень устал, да еще не выспался, потому что не привык спать у очага.
Арнау вошел в церковь Святой Марии через главную дверь старой романской церкви. Гасто Сегура не позволял ему смотреть на дочерей. Почему они с Жоаном не могли смотреть на обыкновенных девочек? А сегодня утром их отец запретил им спуститься вниз… Арнау зацепился за веревку и чуть было не упал. Он еще спотыкался несколько метров, цепляясь за другие веревки, пока его не подхватили чьи-то руки, когда он подвернул себе лодыжку и вскрикнул от боли.
— Эй! — услышал Арнау голос человека, который его поддержал. — Нужно быть осторожным. Смотри, что ты сделал!
У него болела лодыжка, но он посмотрел на пол. Веревки и столбы, которыми пользовался Беренгер де Монтагут, были убраны… но… это не мог быть он! Паренек медленно повернулся к человеку, который его поддержал. Это не мог быть мастер! Арнау покраснел, столкнувшись лицом к лицу с Беренгером де Монтагутом. Потом он посмотрел на всех остальных, которые прервали свою работу и с любопытством уставились на них.
— Я… — пробормотал Арнау, — если вам угодно… — Он показал на спутавшиеся под ногами веревки. — Я мог бы помочь вам… Я… Я сожалею, господин…
Внезапно лицо Беренгера де Монтагута смягчилось. Он все еще держал его за руку.
— Ты — бастайш, — утвердительно сказал он и улыбнулся. — Я тебя уже видел несколько раз.
Улыбка расплылась по лицу Беренгера. Его помощники облегченно вздохнули. Арнау снова посмотрел на веревки, в которых он запутался.
— Я сожалею, — повторил он. Что мы будем с ним делать? — Мастер развел руками, обращаясь к своим помощникам. — Приведите это в порядок, — приказал он им. — А мы… Ну-ка, присядем. Тебе больно?
— Я не хотел бы вам мешать, — сказал Арнау, скривившись от боли, и наклонился, чтобы освободиться из веревок.
— Подожди.
Беренгер де Монтагут заставил его выпрямиться и сам стал на колени, чтобы распутать веревки. Арнау даже не смел взглянуть на него и смотрел в сторону людей, сопровождавших мастера, которые изумленно наблюдали за происходящим. Руководитель строительства на коленях перед простым грузчиком!
— Мы должны заботиться об этих людях! — крикнул Беренгер, обращаясь ко всем присутствующим, когда ему наконец удалось освободить ноги Арнау. — Без них у нас не будет камня. Ну а теперь пойдем со мной. Давай присядем. Тебе больно?
Арнау отрицательно покачал головой, но, даже прихрамывая, старался не держаться за мастера. Беренгер де Монтагут крепко взял его за руку и подвел к нескольким колоннам, которые лежали на полу. Их приготовили к поднятию, на них они оба и сели.
— Я хочу сообщить тебе один секрет, — сказал мастер.
Арнау повернулся к Беренгеру. Руководитель строительства собирался сообщить ему секрет! Что еще могло произойти с ним этим утром?
— Вчера я попытался поднять камень, который ты принес, и мне это едва удалось. — Беренгер покачал головой. — Я понял, что не в состоянии пройти с ним и нескольких шагов. Этот храм ваш, — твердо произнес он, обводя взглядом строительную площадку. Арнау почувствовал, как по коже побежали мурашки. — Когда-нибудь, при жизни наших внуков или их детей, а может, детей их детей, люди посмотрят на это творение и вспомнят не о Беренгере де Монтагуте, а о тебе, мальчик.
Арнау почувствовал, как к горлу подступил комок. Неужели это говорит великий мастер?! Как простой портовый грузчик мог быть важнее, чем знаменитый Беренгер де Монтагут, руководитель строительства церкви Святой Марии и собора в Манресе? Несомненно, он здесь самый главный!
— Тебе больно? — настойчиво спросил Беренгер.
— Нет… немного. Наверное, это всего лишь растяжение.
— Я верю. — Беренгер де Монтагут похлопал его по спине. — Нам нужны твои камни. Осталось еще много работы.
Арнау, бросив взгляд через плечо мастера, посмотрел на стройку.
— Тебе нравится? — внезапно спросил его Беренгер де Монтагут.
Нравилось ли ему? Он никогда не задавался этим вопросом, хотя с интересом следил, как возводили церковь, ее стены, апсиды, великолепные стройные колонны, контрфорсы. Но… нравилось ли ему?
— Говорят, что это будет самая красивая церковь Святой Девы из всех, что есть в мире, — только и сказал он.
Беренгер повернулся к Арнау и улыбнулся. Как объяснить ему, простому мальчику, грузчику, каким должен стать этот храм, когда даже епископы и знать не в состоянии представить себе его проект?
— Как тебя зовут?
— Арнау.
— Ладно, Арнау, я не знаю, будет ли это самый лучший храм в мире, — воодушевляясь, начал мастер, так что паренек сразу забыл о своей ноге и повернулся лицом к Беренгеру. — Но в одном я могу тебя уверить: он будет уникальным, а уникальный — это не самый лучший и не самый худший. Он — неповторимый. — Взгляд Беренгера де Монтагута скользил по строительной площадке. — Ты слышал о Франции или Ломбардии, о Генуе, Пизе, Флоренции?.. — Арнау кивнул; как он мог не слышать о врагах его страны? — Так вот, там везде тоже строят церкви. Есть великолепные соборы, грандиозные, украшенные декоративными элементами. Графы этих городов хотят, чтобы их церкви были самыми большими и самыми красивыми в мире.
— А разве мы не хотим того же? — Арнау пожал плечами.
— И да, и нет. — Беренгер де Монтагут снова повернулся к нему с улыбкой. — Посмотрим, сможешь ли ты понять меня. Мы мечтаем о том, чтобы это был самый лучший храм в истории, но мы хотим достичь этого, применяя другие способы, отличные от тех, которые используют остальные. Мы хотим, чтобы дом покровительницы моря был домом всех каталонцев и в чем-то походил на те дома, в которых живут верующие в нее люди. Этот храм задуман и будет построен в том же духе, который нас сделал такими, как мы есть. Речь идет о том, что все мы любим: море, свет, воздух. Ты меня понимаешь?
