Ознакомительная версия.
Вероятней всего, это просто было бегством от возможного брака, но ничего не помогло. Анна Трондсен любила графа безоглядно, а потому решила отправиться вместе с ним, даже не будучи венчанной. Родители взяли слово с негодника жениться на их дочери и отпустили Анну. Конечно, Босуэлу нужны были только деньги девушки, он еще не раз воспользуется именно средствами влюбленных в него женщин.
Но, едва добравшись до Фландрии, граф нашел способ избавиться от Анны, оставив ее жить там, а сам отправился к Марии, только что вышедшей замуж за Франциска. Надеялся оказаться полезным де Гизам или втереться в доверие кому-нибудь из нужных людей при дворе? Неизвестно, так как Мария скоро стала вдовой, причем нежеланной для Франции.
Конечно, как только молодая королева освоилась в Шотландии, Босуэл последовал за ней, получил все земли, которые потерял, когда пришлось бежать в Данию, свой замок Крайтон и многое другое. Но только не спокойствие. Несколько раз он бывал вынужден бежать и от новой королевы, потом возвращаться, участвовал в заговоре против нее, посидел в заключении и в Шотландии, и даже в английской тюрьме. Но никакие перипетии судьбы не заставили его сделать одного – жениться на Анне Трондсен! Несмотря на то что привез Анну с собой в Шотландию, та так и осталась любовницей. Получив в Шотландии паспорт и право самостоятельно выезжать за границу, Анна в очередной раз помогла своему несостоявшемуся супругу деньгами, вытащив его из неприятной ситуации, и вернулась к родителям.
Несмотря на участие Босуэла в заговоре против нее, Мария призвала опального графа на службу (больше, видно, было некого) и доверила ему ни много ни мало охрану границ с Англией и собственную безопасность. И тут Босуэл вспомнил своего отца! Если Патрику Босуэлу удалось стать любовником королевы, то почему этого нельзя сделать его сыну Джеймсу, которому женщины покорялись с восторгом всегда? Вообще-то ходили слухи, что это произошло давным-давно, когда, скрываясь от всех и вся, Джеймс Босуэл шесть дней прожил в доме своей сестры в Колдингхеме, тайно попросив встречи с королевой. Мария Стюарт откликнулась и прожила в том же доме (не в замке, а всего лишь доме, где комнат не так много) четыре дня. Правда, граф ошибся в расчетах, королева-то растаяла, а вот англичане, которые гонялись за ним, догадались о его место пребывании и, схватив, посадили в тюрьму. Шотландская королева пыталась вытащить Босуэла из английской неволи (видно, очень понравились его методы убеждения), но сам граф предпочел пока не возвращаться.
Он отсидел часть положенного срока, был выпущен и снова призван на службу Марией Стюарт, у которой уже были серьезные проблемы с братом и мужем.
Незадолго до убийства Риччи Босуэл женился на сестре влиятельного лорда Хантли леди Джейн Гордон. Королева преподнесла невесте фату, и та была изумительно хороша в серебристом роскошном платье. Свадьба продолжалась пять дней, но, судя по всему, в супруге Босуэл нашел ту единственную, которая не пала под его чарами. Судя по миниатюрному портрету, Джейн была изумительно хороша, с тонким, нежным, чистым лицом, но она любила другого – Александра Огильви, того самого, за которого вышла замуж подруга королевы Мэри Битон. В знак траура по своей несостоявшейся любви леди Джейн носила черные одежды.
Джеймса Босуэла назвать красавцем было нельзя, но, высокий, очень крепкий физически, он обладал той притягательностью, которая сводит с ума женщин. Прекрасный пол всегда чувствует сильную руку и подчиняется этой силе даже с большим восторгом, чем красоте. И все же супруга оказалась не падкой на тех, перед кем не могут устоять остальные. Семьи не получилось, но Босуэл не был расстроен, богатое приданое жены позволило ему выплатить долги и выкупить заложенные земли. Джеймс Босуэл снова был на коне и готов ввязаться в новые авантюры.
Таковая скоро подвернулась. Находиться рядом с молодой, красивой королевой, к тому же явно тоскующей по крепкой мужской руке, и не попытаться залезть к ней в постель не в характере рода Босуэлов. Сын стал любовником королевы так же, как его отец был любовником ее матери, с той лишь разницей, что Мария де Гиз была вдовствующей королевой, а Мария Стюарт имела живого супруга. Пока…
Сама Мария потом утверждала (и даже в стихах), что Босуэл взял ее силой, хитростью проникнув то ли в спальню, то ли в кабинет, где она работала. Более чем странное заявление, потому что королева никогда не оставалась одна, если не прямо в спальне, то в соседней комнате всегда была камеристка, а рядом с кабинетом по крайней мере секретарь. Кроме того, всегдашняя охрана… А если вспомнить, что Мария даже из Эдинбургского замка бежала и сына отправила к чужим людям только потому, что боялась за свою жизнь…
Даже нельзя придумать ситуацию, при которой можно изнасиловать королеву. Но ведь она даже не позвала на помощь!
Скорее всего, было куда проще: Мария сама раздразнила Босуэла так же, как делала это с Шателяром, но Босуэл не Шателяр, тот простыми поцелуями не удовлетворился! А вот уже вкусив сладости объятий сильного мужчины, Мария отдалась ему сознательно…
Кстати, у самого Джеймса Босуэла в это время была бурная интрижка с горничной его супруги Бесси Кроуфорд, о чем леди Джейн знала и совершенно не противилась. Интересно, знала ли сама королева, что делит любовника с горничной? Едва ли, иначе как же гордость и снобизм Марии?
Генри Дарнлей из комической быстро превращался в фигуру трагическую. Видимо, чтобы не пугать окружающих своим обезображенным лицом, он поторопился перебраться в Глазго и лечился уже там. Едва ли у короля была надежда избавиться от сифилиса, все понимали, что дни его сочтены. Официально, правда, было объявлено, что у Его Величества оспа, однако оспой так долго не болеют. Он очень не хотел умирать, тем более умирать вот так – в одиночестве, никому не нужный и всеми забытый!
Вспоминал ли Дарнлей день, когда женился на Марии Стюарт? Жалел ли, что это вообще произошло? Как бы то ни было, но именно встреча с этой женщиной превратила его жизнь в сущий ад. Он полетел, как мотылек на свет, это был свет власти, свет титула, жизни с такой красивой женщиной… И, как мотылек, сгорел. Будь у Дарнлея чуть больше ума и меньше дури, он сумел бы удержаться, но шотландская корона и Мария Стюарт в качестве супруги оказались слишком велики и тяжелы для него, мотылек не выдержал нагрузки, крылышки не те…
Пить он уже больше не мог, вино не сочеталось с препаратами, которыми его пичкали. Каждый раз поднося ко рту склянку с противно пахнущей гадостью, Генри думал: не в последний ли раз? Это вполне мог быть яд. Но жизнь была такова, что ему уж лучше бы яд… Его уже не интересовали корона, королева, власть вообще, жизнь сосредоточилась на борьбе с гниением заживо. Каждое утро, просыпаясь, он жалел, что это произошло.
Но временами, когда становилось чуть полегче, у Дарнлея появлялась робкая надежда выбраться в Европу, говорят, там лечат французскую болезнь более успешно. И тогда Дарнлей принимался мечтать, как уплывет, а там сумеет справиться с болезнью и вернется в Шотландию, чтобы бросить в лицо предательнице, что презирает ее и согласен отпустить от себя! Генри не верил в то, что родившийся сын его, к тому времени, когда Яков был зачат, Мария допускала супруга в спальню уже редко, предпочитая ему Давида Риччи.
Риччи… еще одна боль после Марии… Этот человек так быстро стал приятелем, так ластился к нему, так советовал, как угодить королеве… Зачем? Чтобы немного погодя наставить ему же рога? Или Риччи рассчитывал, что, организовав свадьбу Марии с тряпкой Дарнлеем, сможет взять обоих в руки? Подумав так, Дарнлей даже рассмеялся, в таком случае поделом ему!
Внешние болячки уже прижгли так сильно, что после них остались страшные рубцы, волосы вылезли, а усов и бороды у него не было и так. Лысый, несчастный, никому не нужный… И вдруг слуга сообщил, что… приехала королева!
– Что ей от меня нужно?! Пусть убирается! Я не хочу ее видеть!
Но Мария уже входила в дверь. Дарнлей отвернулся к стене, сжался в комок. Как бы ни был он безмозгл, ума на то, чтобы понять, насколько ужасно выглядит, хватало. Королева остановилась подле его кровати, не решаясь двинуться дальше. Ее неоднократно предупреждали, что общение с больным опасно, особенно для беременной женщины! Но она решилась приехать, чтобы убедить мужа дать ей развод по-хорошему. Она знала, что он болен, что подцепил болезнь в борделе, по сути, наказан за дело самой судьбой, но не думала, что так несчастен…
Весь вид сжавшегося, свернувшегося калачиком в попытке спрятать изуродованное шрамами лицо и гниющий нос рослого и крепкого Дарнлея настолько тронул женщину, что она невольно прошептала:
– Генри… о господи! Генри…
Раздался глухой голос:
– Подите вон! Приехали радоваться, глядя, как я страдаю?!
Не задумываясь ни об опасности, ни о чем, Мария присела на край его постели:
Ознакомительная версия.
