Ознакомительная версия.
Мария схватила мужа за руку уже крепко, пригнула ближе к себе, он едва не потерял самообладание, снова вдохнув аромат ее духов.
– Генри, вы не понимаете! Они столь же опасны для вас, как и для меня! Неужели вы не видите, что они жаждут в той же мере и вашей смерти?! Они хотели разрушить нашу семью, но мы не позволим им сделать этого! Наш ребенок должен родиться здоровым и иметь мать и отца! Не покидайте меня, я так боюсь. Боюсь и за вас, и за наше еще не родившееся дитя!
Много еще что говорилось, а между делом и о необходимости помочь бежать.
К утру Дарнлей был ее сообщником, выдав одного за другим всех заговорщиков. Чего не сделаешь ради женской ласки…
А утром прибыл Джеймс Стюарт. И тут последовал новый акт спектакля под названием «примирение». Мария бросилась к нему на шею с мольбой о помощи и совете. Меррей не Дарнлей, его так просто не проведешь, и он не нуждается в прикосновении ласковой ручки. Но для разумного брата у сестры есть разумное предложение: Риччи убит, пусть ей вернут все во власти, что попрано, а она в ответ забудет все, связанное с этим преступлением. Джеймс Стюарт согласен, но пока против остальные заговорщики. Дарнлей не способен хоть кого-то обмануть, и его пособники хорошо поняли, что уже проданы королем. Следует жесткое требование выдать бумагу о прощении участия в преступлении с подписью короля и королевы. И король обещает такую. Только завтра поутру, а вечером приглашает устроить по поводу примирения хорошую пирушку!
– А как же охранять эту?..
– Она больна, еле дышит… Пусть лежит, куда она денется!
Вино и хорошее угощение сделали свое дело, стражники потеряли бдительность.
– Королева не злая, это ее Риччи с толку сбил! – вещал за кружкой хорошего вина Дарнлей. Он убеждал заговорщиков, что Мария страшно напугана и стала шелковой. – Впервые за столько времени дрожит и ласкается, как кошка.
Приятели хохотали:
– Вам давно говорилось, что с женщинами надо построже!
– Да, они любят строгость! Их нужно держать вот так! – Советчик сжимал кулак, показывая, как надо держать строптивиц.
Пили до утра, а утром вдруг обнаружили, что та самая строптивица, якобы ставшая ласковой кошечкой, попросту сбежала!
Это был первый ее побег, которых позже будет немало и куда более тяжелых, но первый всегда запоминается сильнее. Подземным ходом, которым пользовалась только прислуга, Мария сбежала из-под стражи. Казалось, она должна бы немедленно уничтожить своих врагов, но королева не столь глупа, чтобы не понимать, что сил не хватит и можно снова оказаться под замком, только не во дворце, а в тюрьме. Кроме того, уже совсем скоро на свет должен появиться ребенок. Она почему-то не сомневалась, что это будет мальчик.
И Мария переступила через себя, она вспомнила советы дядьев, что иногда нужно зажать собственное горло, чтобы из него раньше времени не вырвалось ни единого лишнего звука.
Мстить она будет позже, когда родится ребенок, когда будут собраны нужные силы. И прежде всего отомстит супругу Дарнлею. Мария поклялась, что через год виновный в смерти Давида Риччи умрет, она это выполнит!
Поклялась Мария в первый же день, перед мужем, прежде чем успела осознать свое положение и начать разыгрывать больную и ласковую кошечку. Генри запомнил эти слова. Но не придал им значения. А зря…
Английская королева читала очередное послание королевы шотландской и жаловалась своей наперснице Кэтрин Эшли:
– Вот почему ей сходит с рук все?! Принимать у себя поэта, крича от страсти… потом был дурак Дарнлей… теперь этот вот…
– Но все же раскрылось.
– Да, и поэт погиб, и Дарнлей стал посмешищем, а музыканта зарезали, как свинью на бойне! Но самой-то Марии ничего, понимаешь, ни-че-го!
– И ей все отольется, будьте уверены!
– Ты думаешь? – почему-то с надеждой переспросила Елизавета.
– Обязательно!
– И эту женщину я вынуждена называть дорогой сестрицей и обещать завещать трон!
– Ваше Величество… – Кэтрин осторожничала, потому что не знала, как Елизавета отнесется к сплетне, которую она слышала на днях. Иногда королева и сама бывала не прочь послушать что-нибудь пикантное, а временами на нее нападали родственные чувства к ненавистной Марии Стюарт, и тогда Елизавета не позволяла никому произносить и дурного слова о своей кузине, которую сама часто откровенно звала шлюхой. – Я слышала, что… – но бурной реакции не последовало, значит, сегодня защищать «дорогую сестрицу» Их Величество не намерена. Кэтрин осмелела. – …сэр Генри Дарнлей… как бы сказать…
– Да что ты мямлишь? Хочешь сказать, что дурак Дарнлей подхватил французскую болезнь и покрылся язвами? – Елизавета фыркнула. – Неудивительно, если он вместо супружеского ложа пошел по девкам! – Да уж, Ее Величество не всегда выбирала выражения. Временами любезностью и даже приличиями и не пахло, – Сначала Мария загуляла со своим Риччи, ей в отместку дурак Дарнлей не нашел ничего лучшего, как пойти по борделям и обзавестись болячками. А уж когда они проявились, королева и вовсе отказала супругу в своих ласках. Вот и остался Дарнлей практически без супруги, без трона, зато с французской болезнью! Хорошо хоть ни он, ни графиня Леннокс не могут обвинить меня в том, что я нарочно подстроила этот брак, все знают, что я была против!
Кэтрин не сочувствовала шотландской королеве ни капельки. Она так и сказала. В ответ Елизавета почему-то взвилась:
– Ты бы мне посочувствовала!
– У вас снова болит зуб?
– Дура! При чем здесь зуб?! Мария пишет жалобные письма, словно я могу воскресить ее дорогого любовника или вылечить мужа от заразы!
– А чего просит?
– Да ничего, просто жалуется, что муж организовал убийство любовника на ее глазах! И обещает, что не пройдет и года, как убийца сам ляжет в могилу! Ох, чует мое сердце, наплачусь я с этой сестрицей!
Не ошиблась в опасениях…
В июне 1566 года у королевы Шотландии Марии Стюарт действительно родился сын. Его окрестили, как и всех королей Шотландии, Яковом. При крещении, на котором король демонстративно отсутствовал, Мария Стюарт поклялась перед всеми, что его отец Генри Дарнлей. Это серьезная клятва, очень серьезная, потому болтунам пришлось заткнуть свои рты. Но очень скоро Мария снова дала им такой вожделенный повод к злословию.
Шотландский посол в Англии Мелвилл немыслимо торопил коня, он вез крайне важную весть: шотландская королева родила сына! Джеймс Мелвилл прекрасно понимал, какое впечатление произведет эта новость на Елизавету, и со злорадством предвкушал удовольствие, которое получит.
Историки любят упоминать отчаянье Елизаветы, услышавшей о рождении у соперницы наследника, мол, королева зарыдала: «У нее сын, а я как пустая смоковница!» Но почему-то быстро успокоилась. Это «быстро успокоилась» тут же трактуется как фальшивость ее натуры, вот она какая – из зависти даже слезы толком пролить не пожелала, успокоилась и забыла.
Во-первых, почему Елизавета должна была лить слезы из-за рождения у Марии наследника?
А во-вторых, было в рождении этого мальчика нечто загадочное… И даже не столько в его рождении, сколько в поведении матери после этого.
Мария действительно вела себя странно: едва родив и крестив ребенка, она почему-то отправила его… в Аллоа, в семью своей близкой подруги Аннабеллы Мюррей. Супруга графа Мара тоже только что родила и тоже мальчика. Мария мотивировала такой нелепый поступок опасением за жизнь сына, но сама в замке не осталась, а… отправилась развлекаться!
Началась череда веселых праздников, балов, маскарадов, переодеваний… Эта женщина словно нарочно вела себя так, чтобы ее в Шотландии забросали камнями! Ребенка перевезли в Стирлинг, оставив под опекой Мара, а сама королева понеслась в вихре наслаждений дальше. Никто не мог понять мать, оставившую своего первенца у фактически чужих людей, чтобы хорошо поохотиться или потанцевать. Тем более у нее уже появился очередной любовник.
Джеймс Босуэл был фигурой весьма примечательной, вполне достойным продолжателем своего отца – Патрика Босуэла, личности настолько же беспринципной, насколько и подлой. Патрик Босуэл в свое время был любовником Марии де Гиз. Босуэл очень надеялся на брак со вдовствующей королевой, для этого даже развелся со своей супругой, матерью Джеймса, но Мария де Гиз умерла.
Сын явно пошел по его стопам. Он вмешивался во все, что только можно, в конце концов ему пришлось бежать из страны, и даже не раз…
Так судьба занесла Джеймса Босуэла в Данию, где он быстро нашел себе невесту – Анну Трондсен, дочь адмирала Кристофера Трондсена. Анна была прекрасной партией для оставшегося на мели Босуэла, и тот сделал предложение (или пришлось сделать?). Но сидеть в Дании граф не собирался, он объявил, что срочно должен отправиться к юной королеве Шотландии Марии во Францию, чтобы открыть ей глаза на положение дел в собственной стране. Почему это пришлось делать столь быстро и именно ему, не объяснил.
Ознакомительная версия.
