– Я скучаю, – услышал он капризный голос. – Сижу на этой палубе уже несколько часов, как в тюрьме. А ты все время молчишь.
– У меня очень много дел, которые ждут меня. Я думаю о них.
– О Геката, как тяжело ты меня караешь!
– Тебе чего-нибудь не хватает?
– Мне не хватает веселых игр, смеха, пения, людей.
«И эта капризная женщина стала моей женой, – с тоской подумал Птолемей. – Как ее примут в Египте?»
– Через несколько дней мы прибудем в Александрию, и ты будешь веселиться, как никогда. А сейчас, хочешь я позову своего брата Менелая, и вы с ним поиграете в мяч?
– Мой муж ты, а не Менелай, – напомнила она ему. – И я люблю тебя.
Она вскинула голову с высокомерным, дерзким видом женщины, которая не позволит забыть о себе.
И Птолемей это заметил и запомнил.
Стоит ли союз между Египтом и всем родом Антипатра этой жертвы?
Перед ним возник приветливый образ женщины, уже не молодой, но красивой и несказанно доброй – образ его матери, жившей в Пелле. Сердце его наполнилось нежностью, по губам скользнула легкая улыбка.
Арсиноя с грустью восприняла решение Птолемея взять в жены Эвридику, – из-за этого прощание матери с сыном было печальным.
Мать не пришла на свадьбу, сказалась больной. Накануне она предупредила его:
– Вы очень разные, и никогда не полюбите друг друга. Тебе всю жизнь придется лгать ей.
Она одна видела, с каким невероятным трудом он принял это решение. И Антипатр, и особенно Кассандр, как коршуны, вились над ее сыном, не оставляя его ни на миг без своего внимания.
– Умоляю тебя, подумай, пока не поздно!
– Поздно… Я дал слово Антипатру.
Арсиноя нежно погладила его пылающую щёку и с кротким взглядом огорченной матери сказала:
– Я вижу, ты идешь через силу на эту свадьбу. Bсе в их роду тебе чужие, как и мне. Неужели ты не сознаешь, что этот брак без любви может принести тебе одни разочарования. Даже дети, рожденные Эвридикой, могут быть тебе совсем чужими по духу. Не торопись, ты еще можешь найти ту, единственную, которая умеет любить, дарить счастье. С Эвридикой вы никогда не будете настроены на один лад.
– Я уже никогда не встречу такую женщину, да и времени у меня иа это сейчас нет.
– Конечно, им выгодно породниться с тобой, чтобы использовать в своих корыстных целях.
Несколько времени Арсиноя стояла молча, опустив глаза, потом нежно произнесла:
– Я надеюсь – и это мое единственное утешение, что время подскажет тебе выход, и ты будешь счастлив!..
– Если бы…
Вместе с собой в Египет Птолемей увозил и своего младшего брата Менелая.
Птолемей подошел к борту триеры и остановился в задумчивости. Корабль был большим. Нос его украшала голова леопарда с разинутой в оскале пастью и позолоченными грозными глазами для устрашения врагов.
В Пелле Птолемей получил известие от Филокла, что в Александрию наконец-то прибыл скульптор Бриаксий, которого Птолемей с нетерпением ждал, чтобы создать скульптурный образ главного бога города Сераписа и приступить к строительству храма этого бога.
Градостроительные заботы доставляли Птолемею немало хлопот, но он получал от этих хлопот настоящую радость и удовлетворение. Построить великий, украшенный премногими строениями город стало смыслом всей его жизни. Но в первую очередь после окончания строительства усыпальницы Александра необходимо воздвигнуть храм, красоте которого будут дивиться многие поколения. За последнее время Птолемей более всего думал о мире, чтобы дать народу Египта жизнь процветающую и мирную. Он понимал, что дружба с соседями и торговля дают государству больше, чем вся кровавая добыча войны. За все прожитые годы Птолемей устал от призывов к новым битвам, жаждущих бранной славы воинов.
По пути в Александрию Птолемей решил посетить остров Крит, на котором никогда не был, но много слышал восторженных похвал от архитектора Александрии Дегинократа об архитектуре Кносского дворца, как величайшем архитектурном шедевре.
Менелай с радостью воспринял предложение посетить остров Крит.
Эвридика промолчала. Она вспоминала Македонию, детство, сестер, любимого брата Кассандра, характером которого всегда восторгалась, и ей было грустно. Покидать родной дом, возможно навсегда, печально. Эвридике так хотелось вернуться в Пеллу, без промедления. А теперь еще придется высаживаться на Крите…
Сияющая синева безбрежного моря словно околдовала Птолемея. Он любовался игрой еле заметных волн. На него повеяло, словно ласковым ветром, давно ушедшими в прошлое днями походов. Он вспомнил восторженные рассказы Неарха о море, о Крите. Но прошлое только промелькнуло в памяти и скрылось опять.
– Птолемей, ты хочешь посетить Крит с какой-то целью? – осторожно поинтересовался Менелай, подошедший к борту триеры.
– Понимаешь, там зародилась великая культура. Многое из того, что мы имеем, возникло на Крите.
– Я слышал, что дворцы Крита, сейчас находятся в развалинах, сохранилось совсем немного.
– Запомни, Менелай, развалины тоже имеют свои голоса.
Братья разговаривали друг с другом вполголоса, словно обменивались какими-то тайнами.
Присутствие рядом Менелая радовало Птолемея. В лице брата он обрел верного друга и надежного помощника.
Звридика продолжала неподвижно сидеть под навесом, прислушиваясь к их разговору, но молчала. Волна негодования захлестнула её, когда она услышала, что, оказывается, Птолемей хочет осмотреть не настоящий дворец, а развалины, но она заставила себя успокоиться, решив остаться на корабле, пока мужчины будут исследовать остров.
– Какая прекрасная легенда связана с Критом, – мечтательно произнес Птолемей. – Я впервые услышал ее в детстве от матери. Зевс влюбился в дочь финикийского царя Европу. Обратившись в быка, он похитил её и приплыл на Крит с Европой на спине. У Европы роди лось три сына: Минос, Сарпедон и Радамент. Минос стал царем Крита. Его дворец находится в Кноссе.
– Некоторое историки считают, что Минос – это титул, а не имя царя. Как фараон в Египте.
– Ты хорошо образован. Это похвально. Для меня главное, что цари Крита создали могущественный флот и стали морскими владыками. Я стремлюсь к этому же. В ближайшее время постараюсь присоединить к Египту Кипр, создать мощный и непобедимый флот, что позволит значительно расширить морскую торговлю с далекими странами. Со временем ты станешь на Кипре стратегом.
– Для этого мне многому необходимо научиться у тебя, – скромно сказал Менелай.
«У моего мужа в голове всё, что угодно, только не я, – злость снова нахлынула на Эвридику. – Его брат ему дороже меня! Вот только приедем в Египет, я не позволю пренебрегать мной.»
Все-таки она решила приблизиться к мужчинам, чтобы напомнить о себе. И ей на этот раз повезло. Из морских глубин вынырнула стая дельфинов.
– Птолемей, смотри, смотри, – радостно закричала Эвридика. – Дельфины!..
Дельфины плыли за триерой, перегоняли её и снова плыли рядом. То ли они резвились, то ли стремились доказать, что в скорости передвижения по морю им нет равных.
На следующее утро, едва братья подошли к борту триеры, вдали показались очертания берегов Крита. Триера стремительно приближалась по сверкающей морской глади к темным выступам горных склонов, разделенных вырезами бухт.
Опустили парус, и гребцы дружно налегли на весла. Высокие берега Крита были обрывисты и неприветливы.
Солнце поднялось высоко в небо, когда триера вошла в гавань Ираклиона.
– Вот и Крит! – радостно воскликнул Птолемей и поинтересовался у Эвридики. – Ты рада?
– Чему? – удивилась она.
– Тому, что побываешь на Крите.
– Как я могу радоваться тому, о чем не имею представления.
Птолемей вспомнил умную, любознательную Таиду. Они познакомились, когда Таида была моложе Эвридики, но ее знания удивляли и восхищали его. В семье Антипатра у Эвридики ни к чему, кроме любви к роскоши и праздности, интереса не пробудили.
– И это все, что ты хочешь сказать?
В ответ она слегка улыбнулась.
– У каждого свои интересы.
– Теперь твои интересы должны совпадать с моими.
– Это зависит от тебя, – уклончиво ответила Эвридика. – Я устала. На острове жара. Разреши мне остаться на корабле. Я не люблю быструю ходьбу и буду вам обузой.
– Как знаешь, – вспылил Птолемей.
Вскоре триера причалила к Ираклиону, порту Кносса. В порту стояли на якоре самые разнообразные парусники.
Птолемей и Менелай в сопровождении четырех телохранителей вышли иа высокий каменный причал.
На причале, встречая путешественников, толпились жители острова, рабы с носилками, повозки, запряженные волами. Критяне почтительно приветствовали прибывших.
Птолемей нанял крытую повозку с проводником для богатых путешественников, и все отправились к Кносскому дворцу.
Проводник был приветлив, очень смугл, с голубыми глазами, как истинный критянин. На лоб набегали завитки черных кудрей.
