высушивал до трещин кожу, завывания эхом прокатывались по горам.
Высоко в небе, раскинув крылья, парил орел, словно священный фаравахар. Тахмурес улыбнулся: птица – это хороший знак. Он старался не смотреть на вершины, потому что покрытый плотной слежавшейся коркой снег ярко блестел на солнце, до боли слепил глаза.
На одном из спусков тарпан сломал ногу, провалившись в нору не то сурка, не то суслика. Кушан сидел рядом с конем, поглаживая его морду, пока Мадий не положил руку на плечо. Товарищи ушли вперед, они знали, что сейчас произойдет. Вскоре Тахмурес нагнал их, вытирая кинжал о полу куртака. Следом понуро брел исхудавший подъездок.
На привале Тахмурес осмотрел ноги подъездка, покачал головой.
– Кони долго не протянут, – сказал он. – Камни сделали свое дело.
Пришлось разрезать запасные кожаные анаксориды на полосы и обвязать бабки коней до путового сустава, так тарпаны будут меньше ранить ноги об острый гравий. Хотя все понимали, что примитивная защита продержится недолго. Оставалось надеяться, что бешеная скачка по ущелью не повторится.
Огибая очередной завал, Мадий резко потянул за поводья, уводя коня в сторону, чтобы спрятаться за скалу. Обернувшись, подал знак, что нужно остановиться. Тахмурес спешился, подошел к проводнику, осторожно выглянул из-за камней.
На расстоянии стадия стоял отряд из десяти всадников. Ассакены что-то оживленно обсуждали, при этом то один, то другой показывал рукой в сторону заснеженных вершин.
Кушан обернулся к воинам, приказал завязать тарпанам морды, чтобы те не вздумали заржать, почуяв кобылиц. Ждали долго… Наконец, ассакены неспешно двинулись вперед.
Беглецы устроили совещание. Вступать в бой опрометчиво – даже если считать вместе с оракзаем, который показал себя настоящим бойцом, преследователей в два раза больше. Возвращаться в Андарабское ущелье нельзя, там рыщет основной отряд ассакенов. Оставаться и ждать, когда разъезд повернет назад, чтобы внезапно напасть? А если враги решатся идти через ущелье Саланг? – Можно их обойти? – спросил Тахмурес Мадия.
– Только сверху. Надо ждать, когда они остановятся на ночлег, потому что все время будут впереди нас.
– Подняться сможем?
– Да, но подъем крутой, тарпаны не осилят. Придется бросить их в ущелье.
Командир задумался, с досадой проронил:
– Без лошадей мы не доберемся до Капишы.
Нужно было принять решение.
– Хорошо, сделаем вот что… Дождемся темноты. Мадий будет сторожить лошадей, а мы поднимемся на гребень. Если найдем подходящие валуны, сбросим сверху на лагерь. Если нет, вернемся, потом подползем и снимем часового. Вырежем всех – да поможет нам Веретрагна! Знаю, что вы в любой момент готовы к бою, но лучше напасть первыми, так у нас будет хоть какое-то преимущество.
Остаток дня кушаны передвигались короткими маршами.
Дождавшись, когда разъезд скроется за поворотом, они посылали вперед дозорного, затем по сигналу выходили из укрытия. Рваный ритм передвижения всем порядком надоел, но только так можно было спастись от прямого столкновения.
Тахмурес благодарил богов за то, что кушаны вовремя замотали копыта лошадей ногавками, которые заглушали шаги.
Ассакены не торопились – они явно отнеслись к приказу прочесать ущелье Хинджан как к бесполезной затее, так как горы впереди казались неприступными. Туда сунется только безумец, а значит, кушан в ущелье нет. Разъезд часто останавливался, всадники спешивались, кипятили воду в котелке, пили травяной отвар.
Когда стемнело, дозорный доложил, что ассакены разбили лагерь: стреножили лошадей, разожгли костер и выставили часового. По сигналу Мадия кушаны направились в ближайший боковой распадок, ведя коней под уздцы.
Над горами нависли тяжелые тучи, цепляясь за острые вершины. Казалось, кто-то срезал верхушки ножом, одну за другой. Серпик луны то прятался в облачном месиве, то на мгновение показывался в разрывах, даже не успев толком осветить долину. Да еще тропу закрывала тень орешника.
Кушаны продвигались с трудом, едва различая повороты.
Тахмурес не понимал, как оракзай находит путь в кромешной темноте, но тот каким-то особенным чутьем умудрялся отыскивать проход между осыпями.
Впереди возвышалась гора Мальхан, отсвечивая заснеженной вершиной. Наконец, проводник показал место на гребне, куда надо подняться, чтобы оказаться над стоянкой ассакенов. Желая подбодрить кушан, он сообщил, что противоположная сторона холма не такая крутая, как эта. Там растут клены и лещина, но это хорошо, будет за что цепляться при спуске.
Кушаны спешились, после чего, закинув гориты за спину, полезли на косогор.
Подъем казался бесконечным.
Под ногами предательски осыпался гравий, люди ощупывали землю, хватались то за куст арчи, то за острый выступ. Тяжело дыша, мокрые от пота, они локоть за локтем ползли вверх. Смотреть вниз было страшно – там грозно шумел ручей, топорщились острыми ребрами скалы. Пальцы коченели на ночном холоде, теряя чувствительность. Одно неверное движение, дрогнет человек – и с криком полетит вниз, ударяясь о камни, ломая кости, срывая кожу с рук и головы. По ущелью катился тревожный гул.
Вот и гребень.
Сделав последнее усилие, кушаны вскарабкались на ровную площадку, повалились, хватая ртом воздух. Потом осмотрелись. Так, есть подходящие валуны. Подползли к краю гребня – далеко под ними светится костер, вокруг лежат люди. Пасутся стреноженные лошади.
Кушаны, как муравьи, облепили большой кусок гранита. Навалились, поддали. Медленно, неохотно, камень сдвинулся с места. Еще чуть-чуть, и он повалился на бок, опрокинулся, покатился по склону, подскакивая и переворачиваясь, ударяясь о другие валуны и увлекая за собой щебень и мелкие камни. Сразу столкнули другой обломок, еще один… Лавина устремилась прямо на лагерь ассакенов.
Не дожидаясь, пока камни завалят декурию, кушаны сделали залп из луков. Казалось, стрелы надолго зависли в воздухе, но вот, описав плавную дугу, нашли цель.
Услышав грохот лавины, ассакены вскочили, схватились за оружие.
И тут прилетела оперенная смерть… Трое врагов взвыли от боли. Несколько человек были сбиты с ног и оглушены камнями. Кушаны рванули вниз. На бегу успели выстрелить еще раз.
Они слетели с косогора в туче пыли, словно крылатые демоны войны. С визгом и криками набросились на врагов. Один из ассакенов упал в костер – он катался по земле и орал, пытаясь сбить огонь с горящего куртака. Другой бросился с копьем на Тахмуреса, но тот увернулся, а бегущий рядом товарищ рубанул ассакена по лицу. Еще один ассакен успел выстрелить из лука, выхватил меч и бросился на нападавших. Его опрокинули, без проволочки перерезали горло.
Под конец бойни кушаны прикончили раненых. Один из товарищей скорчился на земле со стрелой в животе. Его осторожно отнесли к костру, положили на шкуру. Оставалось убрать трупы и привести коней из укрытия. Кушаны падали от усталости. Трудный подъем потребовал огромного напряжения, а схватка отняла последние силы.
Оттащив тела убитых
