Если к этому великолепному списку распутинского «Совета Министров» добавить еще Маму (императрицу), которая никогда по — настоящему не любила Папу, а за Соловушку (Орлова) даже мстила ему, которая хоть и приняла христианство, никогда не была истинной христианкой, которой поистине безразличны были судьбы русского народа да и России в целом, которая по — бабьи четко знала силу «ночной кукушки», — то можно себе представить, каким могуществом располагал этот женский «Совет Министров». Поэтому не приходится удивляться, почему многие благие дела в России терпели крах.
Насколько эта братия была хитра, можно судить по маленькому, но очень выразительному штриху, приводимому тут же Симановичем:
«К кружку его (Распугина. — В. Р.) влиятельных поклонниц принадлежала также красивая фреилина императрицы г — жа ф. Дэн…» «При встречах во дворце Распутин и госпожа ф. Дэн совершенно не разговаривали, но часто виделись на квартире его подруги Кушиной, которую он называл «Красавицей».
Ну а от госпожи Дэн ниточка тянулась прямехонько к социалистам — революционерам. Можно себе представить, как дьявольски запутан был этот клубок интриганов, если учесть, что эта самая госпожа ф. Дэн была одной из фрейлин императрицы.
С дикой непосредственностью Симанович повествует о том, как ловко он боролся против Пуришкевича Тот стоял во главе «Союза Архангела Михаила», которому симпатизировал сам царь. В этом Союзе состоял и исполнял там обязанности секретаря некто Розен. «Все поступающие в Союз жалобы на евреев, — пишет Симанович, — поручались ему для проверки. Я добился того, что эти жалобы Розеном передавались сначала мне. Могущие иметь для евреев нежелательные последствия жалобы мною сжигались и только самые безобидные передавались обратно в Союз».
Но Розена выследили с портфелем, набитым жалобами, возле квартиры Симановича. И выгнали из Союза.
«Розен объяснил мне, — откровенничает далее Симанович, — секрет успеха у царя реакционных губернаторов. Если губернатором назначался ставленник «Союза Русского Народа», то со всех сторон России, от отделов союза, поступали царю благодарственные телеграммы. Я сблизился с председателем московского отделения союза Орловым. За приличное вознаграждение он согласился распорядиться посылать благодарственные телеграммы царю также по случаю назначения рекомендованных Распутиным министров. Все расходы, конечно, покрывались мною».
Вот так творились, да и теперь творятся, на Руси дела. А мы ждем, когда же у нас будет справедливое правовое государство. Как же оно может быть, если почти внаглую действует все тот же иудейский принцип: «Что можно нам по отношению к другим, того нельзя другим по отношению к нам».
Анализируя состояние русского общества в царствование Николая Второго, невозможно пройти мимо такого российского феномена, как Столыпин и Столыпинская реформа. Но речь пойдет не о реформе как таковой, о ней много написано, а о ее создателе. О самом Столыпине. Как о государственном деятеле, как об уникальном явлении в русской жизни и об отношении русского общества к нему и к его деятельности. О том, почему его так любили в России и одновременно ненавидели? Почему у него было столько противников? У человека, который жизнь положил на благо России и российского народа. Кому он ме шал? Кому мешали его реформы? Кем он был убит и за что?
Говоря о феномене Столыпина и его реформах, невозможно умолчать и другой феномен русской действительности — феномен экономического взлета России в 1913 году; наивысшего благосостояния российского народа. Несмотря на недород в некоторых губерниях в 1911 г.
Один из аналитиков того времени Н. Селищев замечает по этому поводу: «Благодаря постоянному превышению доходов над расходами свободная наличность государственного казначейства достигла к концу 1913 года небывалой суммы — 514,2 миллиона рублей. Эти средства пригодились, как нельзя кстати, в августе 1914 года, когда разразилась первая мировая война. К ее началу золотой запас России достиг 1,7 миллиарда рублей, и русское правительство могло обеспечить металлическим покрытием более половины всех кредитных билетов, в то время как в Германии, например, считалось нормальным покрытие только на одну греть».
Принято считать, что цены на продукты и товары народного потребления лучше всего отражают результаты политики. Если это так, то политике Николая II и его Премьер — министра можно ставить высшую оценку. Ибо в 1913 году при среднем заработке рабочего 120 рублей в месяц и жаловании инженера 1000 рублей хлеб стоил 6 копеек килограмм, мясо (телятина) — 40 копеек, баранина — 14 копеек, масло — 1 рубль 22 копейки, сахар — 29 копеек, водка царская — 30 копеек поллитра, коньяк — 1 рубль 20 копеек, сапоги хромовые — 7 рублей пара и т. д.
Хорошо?
Прекрасно, скажете вы. Сионские же мудрецы так не думают. В «Протоколах собраний сионских мудрецов», помните, записано: «Аристократия, пользовавшаяся по праву трудом рабочих, была заинтересована в том, чтобы рабочие были сыты, здоровы и крепки. Мы же заинтересованы в обратном — в вырождении гоев» (неевреев. — В. Р.).
И поэтому, естественно, такого благосостояния российского народа еврейская община не могла потерпеть. Мудрецы стали думать: как прекратить это «безобразие»? Как сделать так, чтобы благосостояние гоев отлить в звонкую монету и ею набить себе карманы? И ничего другого придумать не смогли, как применить старый воровской метод — уст роить «шухер» и под шумок растащить народное достояние. Так и сделали. Одному Богу известно, сколько было украдено у России за время с 1914 по 1925 годы.
Наш 1985 год и последующая за ним «перестройка» почти один к одному повторяют 1914 год и последующий за ним «шухер».
Вспомните, как мы яшли до перестройки. При средней зарплате рабочего в 150 рублей и служащего 200 рублей хлеб стоил — белый — 24 копейки, серый — 16, молоко — 14 копеек поллитра, мясо (говядина) — 2 рубля килограмм, свинина — 1 рубль 80 копеек, приличный костюм — 130 рублей, туфли — 25 рублей и т. д.
Хорошо?
Неплохо, скажете вы. Но кому‑то это стало поперек горла. Кому? Да все тем же. И стали они думать: как бы прекратить это «безобразие»? Как сделать так, чтобы все это благосостояние гоев переплавить в звонкую монету и набить себе карманы? И потекли наши товары за границу. А за ними золото, платина и прочие драгоценности.
Как им это удалось? Очень просто — все произошло и происходит на наших глазах. Опять «маленький шухер» в виде перестройки, и под шумок…
В этот раз и совсем получилось ловко — почти без революции, если не считать путч — августовскую комедию 1991 года. И без кровопролития, не считая трех парней, сдуру полезших на танки. Где‑то откопали меченого самовлюбленного дурачка, возвели его на «престол» и подсунули на подпись Закон, по которому официально можно тащить из России все и вся. Вот что об этот пишет Анатолий Цикунов (Кузмич): «В январе 1987 года по решению ЦК КПСС и Совета Министров СССР было частично отменено ограничение во внешней торговле и без ДВК (дифференцированных валютных коэффициентов), разрешено предприятиям и лицам продавать за рубеж все дефицитные товары: продовольствие, ширпотреб, сырье, энергию, золото, химтовары… Даже «мясные лошади» попали в этот злополучный список! Постановлением ЦК КПСС и Совмина СССР от сентября и октября 1987 года предприятиям давались уже «обязательные директивные указания» о продаже дефицита за рубеж. Это создало незаинтересованность во внутреннем рынке, началось вымывание товаров, обесценивание рубля, а после постановлений 1987 года о совместных с иностранцами предприятиях и Закона о коопе рации 1988 года началось повальное опустение наших магазинов. Международная спекуляция приняла невиданные размеры».
Все по писаному. Все в точном соответствии с указаниями Сионских мудрецов. Напомню: «В политике надо уметь брать чужую собственность без колебаний…» И: «Народ питает особую любовь и уважение к гениям политической мощи и на все их насильственные действия отвечает: подло‑то подло, но ловко!.. Фокус, но как сыграно, сколь величественно и нахально!..» И, наконец, «Капитал для действия без стеснений должен добиться свободы для монополии промышленности и торговли, что уже и приводится в исполнение незримой рукой во всех частях света. Такая свобода даст политическую силу промышленности, а это послужит к стеснению народа. Ныне важнее обезоружить народы, чем их вести на войну, важнее захватить и толковать чужие мысли по — своему, чем их изгонять. Главная задача нашего правления состоит в том, чтобы ослабить общественный ум критикой, отучить от размышлений, вызывающих отпор, отвлечь силы ума на перестрелку пустого красноречия».
Кстати:
Обращаю внимание на особый стиль изложения. Фразы составлены русскими словами, но с этакими вывертами, которые сильно отдают еврейским способом мышления. Поэтому я намеренно перестроил фразу из иудейской морали: «Что можно нам по отношению к другим, того нельзя другим по отношению к нам». В еврейском изложении она написана так: «Чего нельзя другим по отношению к нам, то можно нам по отношению к другим».
