Вальтер Скотт - Обручённая

Принялись совещаться, как бы лучше приблизиться к одинокой, печальной птице; не сознавая, какая страшная участь ей готовится, она неподвижно стояла на камне, недалеко от берега, подстерегая рыбешек или других водяных жителей, какие могли проплыть мимо ее сторожевого поста. Между Раулем и продавцом соколов состоялся краткий спор о том, как заставить ее взлететь, чтобы леди Эвелине и всей свите полет был лучше виден. Как проще убить цаплю, с ближней или с дальней стороны озера? Вопрос этот дебатировался с огромным волнением, словно готовилось важное и опасное предприятие.

Наконец все было решено, и охотники стали приближаться к водяной отшельнице; почувствовав это, она выпрямилась во весь рост, вытянула длинную, тонкую шею, раскрыла веером широкие крылья, испустила звонкий клич и, выпрямив длинные, тонкие ноги, взлетела навстречу легкому ветерку. И тут, с громким ободряющим криком, продавец стряхнул с руки сокола, с которого уже был снят клобучок, чтобы он мог видеть добычу.

Точно фрегат в погоне за груженным богатствами галеоном, ринулся сокол на врага, которого был обучен преследовать. Приготовясь защищаться, если не удастся спастись бегством, цапля уходила от грозного противника со всей скоростью, на какую была способна. На своих сильных крыльях она подымалась все выше, описывая небольшие круги, чтобы не дать соколу ринуться на нее сверху; острый клюв, которым благодаря длинной шее птица могла разить на расстоянии целого ярда, для менее смелого врага был бы столь же страшен, как мавританский дротик.

Выпустили еще одного сокола и криками побуждали его присоединиться к первому. Оба они подымались небольшими кругами, стремясь достичь той высоты, на которой держалась цапля. К восторгу зрителей, состязание длилось, пока все три птицы достигли пушистых облаков, из-за которых временами слышался пронзительный и жалобный крик жертвы, словно взывавшей к небесам, куда она стремилась, ища защиты от бессмысленной жестокости преследователей.

Наконец один из соколов достиг высоты, с которой решился ринуться на цаплю; но жертва, умело защищаясь, приняла на свой клюв удар, предназначенный ее правому крылу; один из ее врагов, пронзенный насквозь, трепеща крыльями, упал в воду, совсем близко от берега, но на дальней стороне озера.

— Один бравый сокол пошел на корм рыбам, — сказал Рауль. — Торговец! Плакали твои денежки.

Пока он это говорил, второй сокол отомстил за гибель собрата; ибо первый успех цапли не спас ее от нападения с другой стороны; сокол смело ринулся на нее; и так, сцепившись, обе птицы кувырком полетели с большой высоты. Тут для охотников всего важнее было подоспеть, пока сокол не получил ударов клюва или когтей цапли; поэтому все они, мужчины — пришпорив своих коней, женщины — подстегивая своих, во весь опор понеслись по гладкой песчаной полосе между скалами и водой.

Конь леди Эвелины был много резвее остальных; разгоряченная охотой и скачкой, Эвелина быстрее всех прискакала к месту, где в смертельной схватке лежали на мху сокол и цапля; у последней было сломано крыло.

Обязанность охотника состоит в таких случаях в том, чтобы помочь соколу: воткнуть клюв цапли в землю и сломать ей ноги, давая соколу возможность легче ее прикончить.

Ни ее пол, ни ее знатность не избавляли леди Эвелину от обязанности пособить соколу; но едва она сошла с коня, чтобы это сделать, как кто-то грубо схватил ее и крикнул на валлийском языке, что она незаконно охотится во владениях Одноглазого Доуфида. Тотчас же из-за скал и кустов показалось более двадцати валлийцев, вооруженных топорами, известными под названием валлийский крюк, а также длинными ножами, луками и стрелами.

Эвелина громко позвала на помощь свою свиту, одновременно стараясь, с помощью всех валлийских слов, какие знала, припугнуть или разжалобить горных разбойников, ибо не сомневалась, что попала в руки одной из их шаек. Увидя, что слова ее не оказывают действия и что ее намерены взять в плен, она не стала долее унижать себя просьбами, но потребовала, чтобы к ней отнеслись с уважением, и тогда они получат большой выкуп; иначе им грозит месть Лордов Хранителей Марки, и прежде всего сэра Дамиана де Лэси.

Должно быть, они поняли ее; и хотя ей завязали глаза, а руки связали ее собственной вуалью, даже учиняя это насилие, старались не причинить ей боли и не оскорбить. Это подало ей надежду, что ее слова возымели некоторое действие. Привязав ее к седлу коня, они повели его за собой по тропе, вившейся между скал; при этом она с ужасом услышала позади себя шум схватки, означавшей, что ее свита безуспешно пытается освободить ее.

Охотники были поражены, увидев издали нападение на их госпожу. Старый Рауль отважно пришпорил своего коня и поскакал навстречу разбойникам, призывая остальных следовать за ним; однако, вооруженный всего лишь шестом для соколиной охоты и коротким мечом, он и его спутники были легко побеждены; их мужественная, но безнадежная попытка окончилась тем, что Рауль и один или двое других были жестоко избиты; разбойники в щепы разбили об их спины их же собственные шесты, однако великодушно воздержались от применения более опасного оружия. Остальные члены свиты, упав духом, рассеялись, чтобы поднять тревогу, а кумушка Джиллиан осталась у озера, оглашая воздух бесполезными воплями ужаса. Тем временем разбойники, собравшись вместе, пустили вслед убегавшим несколько стрел, но лишь затем, чтобы испугать, а не сразить; затем, они отступили, плотно сомкнувшись и прикрывая нескольких своих товарищей, которые ушли вперед, увлекая с собой пленную леди Эвелину.

Подобные приключения, которые в наше время только описываются в произведениях изящной словесности, не были редкостью в феодальную эпоху, когда сила повсюду брала верх над правом; поэтому все, кто часто подвергался насилию, лучше умели давать ему отпор или переносить его терпеливее, чем можно было ожидать от их пола и возраста.

Леди Эвелина поняла, что она взята в плен, и, разумеется, со страхом ждала дальнейших действий нападавших; но страх не лишил ее способности наблюдать и размышлять. Слыша вокруг себя все более громкий стук копыт, она заключила, что большинство разбойников село на коней. Она знала, что именно так действуют обычно валлийские разбойники, ибо их малорослые лошади, совершенно не пригодные в сражении, зато быстрые и надежные на горных тропинках, с нужной скоростью доставляют их к месту нападения и уносят оттуда, то есть позволяют им быстро и незаметно приблизиться к их жертвам и столь же быстро отступить. Эти животные, неся на себе тяжеловооруженного всадника, без труда проходили горными тропами, пересекавшими весь край. По тому, как вели ее коня, поддерживая с обеих сторон, леди Эвелина поняла, что они пробираются по краю глубокой пропасти, а затем с еще большей опасностью спускаются по обрыву.

В одну из таких минут голос, которого она до тех пор не слышала среди других, спросил ее на англо-норманнском языке и как бы с участием, достаточно ли безопасно она сидит в седле, и предложил, если ей угодно, привести в порядок одежду.

— Не издевайтесь надо мной, говоря о безопасности, — сказала Эвелина. — Я считаю мою безопасность несовместимой с насилием, какое вы учинили. Если я или мои вассалы в чем-нибудь притесняют валлийцев, скажите мне, и зло будет исправлено. Если вам нужен выкуп, назовите сумму, и я прикажу, чтобы с вами вступили в переговоры. Но не держите меня в плену; для меня это мучительно, а для вас бесполезно.

— Леди Эвелина, — продолжал голос, все еще с любезностью, противоречившей насилию, которому она подвергалась, — вскоре убедится, что цели наши не столь грубы, как наши действия.

— Раз вам известно, кто я, — сказала Эвелина, — вы можете не сомневаться, что поплатитесь за ваше злодейство. Вы должны знать, чье знамя охраняет сейчас мои владения.

— Да, знамя де Лэси, — равнодушно ответил голос. — А хоть бы и так! Соколы соколам не страшны.

Тут в их движении произошла остановка и вокруг пленницы поднялся смутный гул множества голосов, тогда как ранее лишь изредка слышались на валлийском языке отрывистые понукания или указания, куда направляться.

Затем гул на несколько минут стих, и леди Эвелина снова услышала голос, говоривший с нею до этого. Он отдавал распоряжения, которых она не поняла, и наконец вновь обратился к ней.

— Сейчас вы увидите, — сказал он, — что я говорил правду, когда не хотел видеть вас связанной. Но вы являетесь причиной борьбы и вместе с тем наградой за победу; вот почему о безопасности вашей надлежит заботиться. Эта забота будет, пожалуй, выражена весьма странно; но я убежден, что победитель в предстоящей схватке найдет вас невредимой.