— У тебя, ты мне сказывал, хорошие отношения с великим литовским князем.
— Его нет на месте. Он где-то на юге.
Александр оказался прав. Гедимин с войсками шёл на Киев. Киевский князь Станислав, узнав об этом, испугавшись, решил бежать в Брянск, к своей родне. Но киевляне, узнав о задумке князя, собравшись миром у крыльца его дома, сказали ему:
— Если ты, князь, задумаешь бросить нас, мы не выпустим тебя из города и будем судить как труса. Ты лучше позови на помощь русских князей. В народе сказывают московский князь весьма силён стал. С ханом в мире живёт. Проси его, он поможет.
— Больно далёк он, — ответил князь народу, — не успеет прийти!
Не ведал народ, что хитрит князь, поверил.
— Тогда других зови! — не сдаются они.
Послал он своих людей к Олегу Переяславскому, дальним своим родственникам князьям брянским. Там, в Брянске, оказался волынский князь Лев, спасавшийся у них от Гедимина. И он присоединился к ним.
Объединённые силы двинулись навстречу великому литовскому князю. Над рекой Ирпень произошла знаменитая битва. Брянцы и волынцы дрогнули и стали отступать. Олеги Лев погибли. К отступавшим брянцам присоединился и Станислав. Киевляне же, руководимые воеводой, стояли крепко. Своей отвагой они напугали Гедимина, и он позволил им без паники отступить к городу.
Гедимин, получив подкрепление, осадил Киев. Но город держался уверенно. После двухмесячной осады, когда Гедимин хотел было отойти от города, горожане, которые не видели ничьей помощи, да к тому же был сильно ранен их воевода, вдруг решили поддаться литовскому князю. Золотые ворога открылись, и Гедимин с триумфом, хотя с трудом верил в случившееся, въехал в город.
Александр был прав, говоря об отсутствии в Вильно Гедимина. Но княгиня не сдавалась.
— Александр, я тебя не узнаю. Ты что так пал духом? Нет литовца, есть другие, которые захотят тебе помочь. Собери посадника, кое-кого из бояр и купцов, те многое знают. Пару крикунов.
Перед советом Александр долго обдумывал своё положение. На помощь он мало надеялся, зная, что в жизни каждый ищет только свою выгоду. «Но кто теперь захочет ссориться с Великим московским князем, у которого хан — лучший друг. Ишь как он старался меня поймать, чтобы угодить хану. Теперь, после этого назначения, он уж постарается. А мне зачем людей губить? Нет, уж лучше я уеду...» С такой мыслью он и пошёл на совет.
Не успел он заикнуться о своём решении, как встретил горячий, решительный отпор. Тогда стали думать, что делать. Выход предложил один из купцов, Строилович, узнавший, что великий магистр Монгейм фон Эбергард ищет союзников против Гедимина.
Совет закрутил головами, а князь задумался. «Мысли призвать тевтонов у меня никогда не было. Не знаю, как их примут на Руси. Если и окажут помощь, то потребуют жирный кусок. Что же делать? Ехать к Узбеку на явную смерть? Что магистр попросит? Поторговаться можно. Только ехать мне самому нельзя. Узнает Гедимин — врагом будет. Они с магистром живут, как кошка с собакой. А вот если их примирить, да общими силами... Московия не устоит. Нет! Времени у меня мало. Но к Гедимину постараюсь попасть. Усиление Московии ему тоже опасно. Сколько он уж русской земли отхватил! Вот жизнь: по сути, он мне враг. А получается — друг. А свой русский — враг».
— Ты, князь, — подал голос посадник, — что-то долго думаешь. Решать надо быстро. Московия, поди, тоже обдумывает, как тя достать.
Князь посмотрел на него, постучал пальцами по столу и объявил:
— Строилович мысль подал правильную. Магистра знаешь, вот и езжай к нему, пощупай. — А я, — князь обвёл глазами сидящих, — попробую встретиться с Гедимином. Пощупаю, може, он соединится с магистром. Ему ведь тоже Москвы сильной не надо.
На этом и порешили.
А тем временем Московия ждала своего великого князя с особой радостью и надеждой. Конники скакали во все стороны.
От границ Московии до самой её столицы народ восторженно встречал своего князя. Глядя на это торжество, его сердце билось от радости: «Нет, не зря я стараюсь... А кади это видят и понимают и, главное, ценят. И что может быть дороже этого».
Московия встретила его колокольным звоном, ревущим от счастья народом, а священнослужители во главе с митрополитом Феогностом перед въездом в Кремль пели: «Помяни, Господи Иисусе Христе, Боже наш, милости и щедроты... Спаси, Господи, и помилуй великого господина и отца нашего князя Ивана...» Подъехавший князь спрыгнул с лошади, встал на колени и продолжил с ними молитву. Когда она закончилась, снова зазвенели колокола, завопил народ, вверх полетели шапки, голуби. И вновь от счастья забилось сердце. Сладка же ты, любовь народная. Да порой коротка у ней жизнь.
После молитвы князь направился в церковь. Перед ракой митрополита Петра он встал на колени. Его губы зашептали:
— И вот я перед тобой! Как мне тебя не хватает! Но, мой духовный повелитель, как ты и предвидел, я первый шаг сделал. И благодарю тебя! Только твоя помощь помогла мне получить этот сан. Да, я знаю, что ты не вполне доволен. Потерпи, отец мой, будет и второй шаг.
Иван Данилович отправил гонцов в Тверь, Суздаль, Новгород, Рязань и другие княжества, чтобы сказать им о своей воле. Правда, это подкреплялось повелением хана, но оно как-то оказалось за рамками поведения Ивана Даниловича. Никто не смел ослушаться веления великого московского князя. Не успели князья прибыть в свои княжества после встречи московского князя, как вновь поскакали в столицу на совет. Московский князь был строг. Это они знали.
Впервые совет начинался не с угощения. Кроме князей, здесь были и бояре Василий Кочева, Родион Несторович, Лука Протасов, воеводы Александр Иванович, Фёдор Акинфович и купцы Фёдор Елферьев, Василий Коверя. Внезапно, без приглашения, на совет прибыл строптивый зять Василий Давыдович, князь ярославский. Увидев его, осторожно вошедшего со смиренно склонённой головой, Иван Данилович довольно сухо кивнул ему, хотя в душе он был рад. Ярославский князь подошёл к столу и сел на крайнее сидельце.
Не успел было тот сесть, как поднялся Александр Васильевич и начал торжественно:
— Дорогой наш великий московский князь пр...
Но Иван Данилович вдруг резко осадил суздальца.
— Время славить прошло. У нас тьма дел, не будем заниматься похвальбой. Лучше давайте подумаем, как нам выполнить желание... Великого хана.
Все уставились на Ивана Даниловича.
— Константин, — он кивнул на тверичанина, — слышал, как хан велел мне... просил меня, — поправился он, — доставить к нему Александра.
— Но это — война! — воскликнул Василий Константинович, ростовский князь.
— Вот нам надо вместе и подумать, что делать, как лучше поступить, — сказал Иван Данилович.
— А что думать! — рявкнул Иван Ярославич. — Соберём полки и... на штурм.
Присутствующие, как по команде, повернули головы на князя. Не удержался и Иван Данилович. Ему вмиг нарисовалась картина, что взламываются городские ворота, и разъярённые от запаха человеческой крови воины начинают беспощадное уничтожение всего на своём пути. Русский убивает русского! Безжалостно, свирепо, с какой-то дьявольской удалью. И вот добираются они до хором княжеских. Александра нет А её, её! Защитить некому. Врывается туда русский палач, у которого руки по локоть в крови, хватает он бедную женщину за прекрасные косы и, грозя окровавленным ножом, тащит её. О господи! А за ним озверевшая толпа в ожидании своей очереди. Нет! — стучит сердце Ивана Даниловича.
— Это ты, Иваныч, со зла на татар, которые пограбили твои земли, — московский князь старается быть спокойным, — мне думается, не всем война нужна!
Князья враз загалдели:
— Так! Так! Иван Данилович!
— Тогда обсудим, — сказал он.
Долго судили — рядили. Воевать действительно не хотели. Но и понимали, что оставлять без последствий требование хана — себе хуже. И порешили: войско собирать и отправить к Александру посла, чтобы тот от их имени предложил Александру добровольно ехать в Орду и там решить свою судьбу. Выбор остановился на боярине Луке Протасове.
Они уже собирались расходиться, как за дверью раздался какой-то шум. Иван Данилович кивнул Кочеве, чтобы тот выяснил. Боярин вышел и тут же вернулся. И не один. С ним был человек, с ног до головы забрызганный грязью. Не трудно было догадаться, что он издалека. Великий князь вопросительно посмотрел на боярина.
— Пусть скажет, — Кочева кивнул на неизвестного.
Тот сообщил:
— Князь, Гедимин взял Киев.
Это был ушат ледяной воды. Иван Данилович понял, что это известие если не разрушит, то может нанести существенный урон их решению. И он властным голосом заявил, поднимаясь:
— Не силой рати города берут, а трусостью защитников. Если мы будем вместе, — он сжал кулак и грохнул им по столу, — не нам бояться Гедимина, а ему нас. Идите. От договорённости не отступим ни на шаг.
