- Мы делаем качественную работу, - настаивал Муний. - И мы делаем это своевременно, учитывая обстоятельства.
- Я уверен, что это так. Но Корбулон может смотреть на вещи иначе. Он суровый любитель приказов и не потерпит никаких промедлений и оправданий в их исполнении. На твоем месте я бы сделал свою работу. Просто говорю тебе, мой друг.
Макрон вернулся к своей лошади и взобрался в седло. Оглянувшись, чтобы убедиться, что остальные люди, сопровождавшие его, были готовы, он поднял руку и махнул ею вперед, и они выехали из лагеря инженерного отряда на дорогу, которая шла вверх по течению реки в том направлении, в котором свернул Орфит.
Макрон стремился как можно быстрее догнать обозный поезд, и он вел турму изо всех сил, чередуя устойчивый галоп с часом или около того, пока люди выпасывали лошадей, чтобы те немного могли отдохнуть. Тропа шла недалеко от берега на несколько километров, прежде чем река вошла в ущелье, и маршрут резко повернул в сторону, следуя по дну долины, поднимающейся в горы. К ночи они прошли не менее 16 км по подсчетам Макрона, свернули с дороги и вышли на опушку леса на ночь на случай, если враг наблюдал за дорогой с высоты. Он не разрешал разводить огонь, и мужчины съели твердый хлеб и соленую баранину, прежде чем срубить с деревьев ветки для своего ночлега и накрыться сагумами, чтобы заснуть. Лошади были привязаны на небольшой поляне, достаточно большой, чтобы можно было пастись. С наступлением темноты Макрон первым принял деружство, охраняя лошадей, в то время как один из ауксиллариев забрался на дерево, наблюдая за дорогой.
Он все еще беспокоился по поводу роли, которую отводил ему командующий. Орфит скорее всего будет возражать, даже если он ничего и не мог поделать с полномочиями Макрона над ним, и перспектива командовать обозом, имея дело с обиженным вышестоящим подчиненным, беспокоила его. Что еще хуже, как только обоз снова присоединится к основной колонне, Орфит восстановит полномочия своего более старшего звания и вполне может воспользоваться этим, чтобы отомстить за свое унижение. Возможно, не только во время этой кампании, но и всякий раз, когда их пути будут пересекаться в будущем.
- Черт, - Макрон плотнее накинул плащ на плечи. Это была холодная ночь, и стальной отблеск лунного света только усиливал холод. Ему очень хотелось снова оказаться в теплой постели, прижатым к телу Петронеллы, и он обнаружил, что тоскует по тому дню, когда он уволится из армии, чтобы провести с ней остаток своей жизни.
- О чем, черт возьми, я думаю? - пробормотал он про себя. - Я долбанный солдат, а не какой-то старый пердун, проводящий дни в безделии и догадках о том, сколько ему еще осталось на этом свете.
Но он не мог избавиться от этого желания комфорта и женского присутствия, ожидавшихся с началом новой жизни с его новоиспеченной женой. Конечно, у него было много друзей в армии, многие из которых были почти как семья, насколько это было возможно, но почти все они были уже мертвы или давно на пенсии. Он достаточно хорошо ладил с другими центурионами преторианской когорты, но только Катон остался с прежних времен из Второго легиона на границе с Германией и вторжения в Британию. Возможно, этот интересный факт был доказательством того, что Макрон достаточно долго уже испытывал судьбу. Даже Фортуне он мог, наконец, надоесть настолько, чтобы она позволила ему погибнуть на поле битвы, или истощиться от болезни, или просто получить удар в спину на какой-нибудь темной улице в Тарсе или Риме. Он почувствовал на себе холодную руку смерти и понял, что еще больше хочет жить и провести эту жизнь с Петронеллой.
Ветка сломалась где-то на полпути, и Макрон в мгновение ока вскочил на ноги с обнаженным мечом, пока его глаза искали тени в поисках каких-либо признаков опасности. Что-то пошевелилось, и он пригнулся, мышцы напряглись и были готовы броситься в атаку. Затем олень осторожно пересек край поляны, остановился и посмотрел прямо на него, прежде чем скрыться из виду. Макрон глубоко вздохнул и вложил свой меч в ножны.
- Я определенно старею для этого...
На следующее утро они возобновили путь, преследуя обозный поезд. Маршрут вел по склону в конце долины, когда из железно-серых облаков пошел мелкий дождь. Здесь они наткнулись на троих солдат, которые ремонтировали фургон со сломанной осью. Сплошные колеса были сняты и лежали на обочине пути, где были сложены разгруженные сети с кормом и мешки с зерном. Группа волов жевала траву, растущую на склоне, и спокойно смотрела вверх на звук приближающихся всадников. Задняя часть вагона опиралась на деревянные пни, и на место была поставлена новая ось. Когда Макрон подъезжал, люди поднимали одно из колес, готовые заменить его. Они остановили свою работу, и коренастый погонщик поднял руку в знак приветствия.
- Тебя оставили позади, чтобы разобраться с этим? - спросил Макрон.
- Все, верно. - Погонщик говорил с резким акцентом римской Субурры. - Префект сказал нам разобраться и наверстать их в пути, насколько это возможно.
- Немного рискованно, делать это на территории повстанцев.
- Это то, что я сказал ему, господин. - «Оставьте нам достаточно людей, чтобы мы были в безопасности», - сказал я. - Но он просто уехал и оставил нас на обочине дороги. Ублюдочные сопливые офицеры... не хотел вас оскорбить, господин.
- Никаких обид. Я честно поднялся из рядовых по служебной лестнице. Хорошо, давай разберемся с тобой.
Макрон приказал своим людям спешиться, и часть ауксиллариев помогла заменить колеса и поднять телегу, в то время как погонщик забивал стержни. Когда фургон перезагружали, он спросил: - Как давно вас тут бросили?
Погонщик расслабил живот и потер спину. - О, это было вчера около полудня. Трудно сказать точно из-за долбанных облаков. Но примерно тогда.
Макрон быстро подсчитал. - Если мы будем усердно скакать, мы должны догнать их до наступления темноты.
- Что ж, звучит неплохо для вас, - сказал погонщик с ноткой горечи. - Для меня и двух моих парней это займет больше времени. И мы будем легкой добычей для любых повстанцев.
- Без сомнения. - Макрон повернулся к Спатосу. - Декурион, пусть десять человек будут сопровождать фургон. С остальными мы поедем дальше. Вперед. В путь!
Погонщик встал между Макроном и его лошадью и взял его за руку. - Спасибо, господин.
Макрон ответил коротким кивком. - Просто верни свой фургон к остальному обозному поезду как можно быстрее, а?
- Мы сделаем все, что в наших силах, господин. Да благословят тебя боги.
Макрон почувствовал легкое замешательство от назойливой благодарности мужчины. – Ну все, хватит такого рода вещей.
Он поднял руку и подошел, чтобы взобраться на лошадь, прежде чем устроиться в седле и взяться за поводья. - Отряд! Вперед!
Перейдя на легкую рысь, он двинулся по дороге, и за короткое время они поднялись намного дальше фургона, который, казалось, полз. Изрезанная колеями дорога вскоре превратилась в не более чем колею, выходя на плато. Вдалеке, примерно в двух милях впереди, Макрон мог разглядеть еще одно доказательство того, что обозный поезд шел именно этим путем. Горстка отдельных солдат пробивалась по дороге.
- Отставшие? - предположил декурион Спатос.
- Похоже на то, - ответил Макрон. Если они были людьми из сирийской когорты, то это было плохим показателем, если они отстали от когорты, пройдя лишь до сюда, прежде чем отвалиться от темпа марша. «Префект Орфит не должен был этого терпеть», - подумал он. Он бы точно не стал.
Когда они догнали мужчин, пейзаж изменился. Деревьев было немного, а ровный пейзаж в основном был усыпан кустарником и камнями. Прохладный ветер подул на плато, когда пошел сильный дождь, жгучие капли почти горизонтально попадали на обнаженную плоть, под плащами и за гривами лошадей. Макрон не стал останавливаться из-за отставших из сирийской когорты, но, проезжая мимо, бросил на них иссушающе презрительный взгляд, игнорируя тех, кто умолял о помощи. Некоторые, как он заметил, уже отказались от части своего снаряжения, и им будет преподан отрезвляющий урок, когда они догонят свою когорту и им будут предъявлены соответствующие обвинения. Макрон решил, что поговорит с Орфитом наедине по этому поводу, когда доберется до обозного поезда. Это было неприемлемо. Даже во вспомогательном подразделении.
