Во второй строчке первые два слова лучше бы поменять местами, но это для юного сочинителя не существенно. Суть же не придумана им, а заимствована у западных романтиков. Делать свою жизнь он, став взрослым, мечтал по образцам кумиров Европы: Вольтера, Наполеона, Байрона. Главное для него – честолюбие. Стихотворец стремится к мировому признанию, просит Вольтера одолжить ему лиру, чтобы стать известным всему миру. На меньшее он не согласен, но если попросили, охотно сочиняет оду «На возвращение государя императора из Парижа в 1815 году», и дядя-поэт с удовольствием пропагандирует стихи племянника.
Пушкин не терпит насилия над собой, называя себя «несчастным царскосельским пустынником», которого дергает «бешеный демон бумагомарания», и жалуется: «Безбожно молодого человека держать взаперти» (Х.8). Строго упрекнет мальчика уже в наше время Андрей Синявский: «Блестящее и поверхностное царскосельское образование… отсутствие строгой системы, ясного мировоззрения, умственной дисциплины, всеядность и безответственность автора в отношении бытовавших в то время фундаментальных доктрин». Оценка в каком-то смысле точна фактически, и с точки зрения психологии личности вряд ли негативная. Скорее, наоборот: разве что у ретивых комсомольцев в определенные периоды советского государства можно было обнаружить ясное мировоззрение и ответственность в отношении доктрин, да и то чаще напоказ.
Разумеется, воспитывать патриотические чувства было основной задачей Лицея. Однокашник Пушкина Антон Дельвиг в стихотворении «Тихая жизнь» с тонкой иронией, свидетельствующей о понимании сути патриотических наставлений, идущих сверху, писал:
Блажен, кто за рубеж наследственных полей
Ногою не шагнет, мечтой не унесется…
Пушкин становился европейским человеком. Позже поэт Василий Туманский назовет его человеком «столь европейском по уму, по характеру, по просвещению, по стихам, по франтовству…» (Б.Ак.13.326).
Директор Лицея Егор Энгельгардт понимал, что ветер дует из-за рубежа, принося свежие идеи. Там шла богатая духовная жизнь, и подростки подхватывали крупицы ее. Лицей самим существованием своим отражал присущее всякой российской структуре противоречие формы содержанию. Форма заимствовалась с Запада, но из нее изгонялся западный дух. В лицейском саду посадили семена просвещения Западной Европы, а затем огородили сад высоким забором. Директор отмечал у Пушкина в качестве недостатков французский ум и страсть к сатире. В последнее понятие он вкладывал то, что мы теперь называем словом «критиканство». К этому можно, по-видимому, прибавить и ранний скепсис.
ПЕРЕСЕЛИТЬ ЕГО… В ГЕТТИНГЕН"
Пушкин (I.139)
Александр Тургенев писал брату Сергею о Пушкине: «Удивительный талант и добрый малый, но и добрый повеса». Последствия лицейского образования понимали и старшие друзья его. «Я бы желал переселить его года на три, на четыре в Геттинген или в какой-нибудь другой немецкий университет, – писал Жуковский Вяземскому. – Даже Дерпт лучше Царского Села». Батюшков в письме к Тургеневу, который мог бы оказать и в этом Пушкину протекцию, намекал: «Не худо бы его запереть в Геттинген и кормить года три молочным супом и логикою… Как ни велик талант Сверчка, он его промотает…».
Геттинген окончили три брата Тургеневы. Жуковский, будучи молодым, тоже мечтал о загранице. Он раздобыл деньги и собрался в тот же Геттинген учиться, а потом жить в Париже и путешествовать по Европе, но началась война с Францией, и поездку пришлось отложить.
Возможно, окажись тогда Пушкин настойчивей, он выехал бы учиться в Германию, которую из-за недостатка зрительных ощущений спутал с Англией и назвал «туманной». Но отъезда не произошло. И не только по его юношескому легкомыслию или недостатку средств у семьи. Помимо прочего, Геттинген не соответствовал его интересам «француза». Немецкий не давался ему с детства. Он не любил его учить, хотя принимался несколько раз, каждый раз забывал и начинал с азов. Но не случайно героем «Евгения Онегина» станет геттингенский студент Ленский.
Лицеисты вышли в свет. Они проводили время вольно, вошли в кружки и компании, попали в дома к царскосельским знаменитостям. Первый среди гуляк, Пушкин веселился с гусарскими офицерами. Тут были и значительные знакомства. Например, сойдясь у Карамзиных с Петром Чаадаевым, Пушкин зачастил к нему в казарму. Золотое время, когда всё впереди и всё в радужных тонах, – зачем ему туманный Геттинген?
Литературную, писательскую карьеру Пушкин всерьез поначалу не рассматривал; он просто писал стихи. Перед ним открывались два пути, обеспеченных полученным образованием: карьера военного и карьера дипломата. Оба варианта сулили неплохо обеспеченную за казенный счет жизнь, волю и утехи.
Еще до выпуска Пушкин просил у отца разрешения поступить в лейб-гвардии гусарский полк, но для этого требовались большие деньги. Кроме того, до Сергея Пушкина доходили рассказы о гусарских распущенных нравах, и отец предпочел разрешить сыну поступить в полк гвардейской пехоты. План этот оказался несерьезным. Хороших предложений не было.
Карьерой, к которой стремилось большинство лицеистов, была дипломатия. Советский пушкинист Д.Благой сформулировал суть дела так: «Утешало Пушкина и то, что дипломатическая служба несла с собой возможность «увидеть чужие страны», то есть попасть за границу, общая черта всей либерально настроенной, томившейся в путах русской «азиатчины» молодежи того времени. Эту мечту, и в пример своим военным мечтам, довольно скоро им брошенным, Пушкин питал в течение всей своей жизни, но ей также никогда не суждено было сбыться».
Добавим, что именно внешняя часть дипломатической службы – заграничная жизнь – привлекала Пушкина, к сути же, к повседневным обязанностям и труду служащего Министерства иностранных дел он относился весьма иронично.
Царь управлял внешней политикой единовластно и сам назначал чиновников, которые будут эту политику осуществлять. Имена окончивших Лицей поделили на два списка: выпускавшихся в военную службу и в гражданскую. Во втором списке вверху оказался Александр Горчаков, Вильгельм Кюхельбекер значился на третьем месте, Пушкин – на четырнадцатом. В зависимости от успехов в учении лицеистам была обеспечена гражданская служба с чинами от ХIV до IХ класса табели о рангах. Пушкину, выпускнику Лицея четвертым от конца, самим Александром I был определен Х класс и звание коллежского секретаря.
Министерство иностранных дел было создано в 1802 году, но по инерции часть дел сохранялась за Коллегией, каковой это Министерство было с Петровских времен. К моменту, когда туда пришел Пушкин, Коллегия превратилась в некий отстойник, прибежище для молодых людей, зачисленных на службы сверх штата, резерв для канцелярии министра и дипломатических миссий. В высочайшем именном указе царя от 13 июня 1817 года говорится: «Его Императорское Величество всемилостивейше соизволили из числа выпущенных из Царскосельского лицея воспитанников: князя Александра Горчакова… Вильгельма Кюхельбекера… и Александра Пушкина… определить согласно желанию их в сию Коллегию».
Со званием коллежского секретаря Пушкин был взят на службу в Коллегию и мог начинать делать карьеру. Царь Александр Павлович распорядился выделить из казны по 10 тысяч рублей на экипировку тех лицеистов, которые победнее, и выплачивать каждому стипендию не менее 700 рублей ассигнациями, пока тот не станет работать. Жалование чиновникам по всей империи выплачивалось раз в месяц – 20-го числа. «Человек двадцатого числа» – синоним слова «чиновник». Александр Пушкин перед намечавшимся выездом за границу стал человеком двадцатого числа; жалованье должно было повыситься при поступлении на штатное место. Весьма вероятно, что это место Пушкин видел для себя за границей.
Все делалось бюрократически методично, без хлопот со стороны самого Пушкина. Через пять дней после окончания Лицея, 15 июня 1817 года, его вызвали в Министерство иностранных дел – красивое здание с колоннами на Английской набережной. Здесь он увидел своих лицейских однокашников Кюхельбекера и Горчакова, а также недавнего знакомца и тезку Александра Грибоедова.
По указанию священника Сенатской церкви Никиты Полуховича каждый из четверых в присутствии свидетелей прочитал присягу на верность престолу и отечеству и «руку приложил». Подписавший обязывался верой и правдой служить государю императору и отечеству. Документ этот сохранился: указ Петра Великого «О присутствующих в Коллегии иностранных дел». В «Книге расписок лиц, поступающих на службу в Московский главный архив Министерства иностранных дел», есть подпись: «Читалъ 10-аго класса Александръ Пушкинъ 1817 июня 15».
