Ознакомительная версия.
Нo к середине 2-го тысячелетия до н.э. в пределах Плодородного Полумесяца появляются правители с арийскими именами, наследовавшие цивилизацию, созданную шумерами и аккадцами. Обстоятельства их появления там не дошли до нас; династия Хаммурапи, которая в конечном итоге объединила Месопотамию под властью Вавилона, была свергнута около 1900 года до н.э., и последовавшие после ее падения события почти не нашли отражения в письменных источниках. Предшественниками арийских завоевателей могли быть касситы, которые основали свою династию в Вавилоне около 1760 года до н.э. Этот народ первоначально обитал к востоку от гор Загроса, откуда они начали проникать в Вавилонию уже во времена Хаммурапи. Но в целом они не были ариями. Хотя они восприняли вавилонский язык и культуру, местные писцы оставили нам записи, в которых содержатся касситские обозначения таких слов, как «бог», «звезды», «небеса», «ветер», «человек», «нога» и т.д.; ни одно из них не относится к числу индоевропейских. Более того, большинство личных имен этого периода предполагает скорее родство между касситами и малоазийскими народами, обитавшими к северо-западу. Однако в именах их правителей встречаются элементы, напоминающие имена индоиранских божеств — Šuriaš (бог солнца (Сурья); сравните с санскр. Surya), Indaš (сравните с санскр. Indra), Maruttaš (сравните с санскр. Маrutah, боги грозы (Маруты) и -bugaš (сравните с иранским словом baga, «бог»). Кроме того, именно касситы первыми на Древнем Востоке стали запрягать лошадей в колесницы, и более позднее вавилонское наименование лошади susu, вероятно, происходит от индоиранской формы asua (санскр. aśva). Вполне вероятно, что вторжение касситов было вызвано давлением арийских племен, обитавших в горах Ирана, и их предводители и стали теми самыми правителями с арийскими именами.
Три столетия спустя, согласно документам из дипломатического архива, найденного в Телль-эль-Амарне, которые проливают свет на события в Западной Азии, арийская династия правила в государстве Митанни, располагавшемся на верхнем Евфрате. Эти правители имели явно
арийские имена — Šutarna, Dušratta, Artatama — и поклонялись индоиранским божествам. В 1907 Хьюго Винклер удивил научный мир, расшифровав имена четырех божеств, хорошо известных по индийским Ведам, призванных в качестве свидетелей договора, подписанного в 1360 году до н.э. между правителями Митанни и хеттов. Божества перечислены наряду с другими богами — десятью вавилонскими и четырьмя собственно митаннийскими — Индра (in-da-ra), Варуна (u-ru-v-na или a-ru-na), близнецы Митра и Насатья (na-ša-at-ti-i-ia). Совсем недавно другой документ, происходящий из Митанни, был найден в хеттском архиве в Богазкее. Он имеет отношение к коневодству и содержит ряд арийских числительных — aika (1), teras (3), panza (5), satta (7) и nav (9) — в выражениях типа aikavartanna vasannasaya («один круг по стадиону»). Наконец, мы знаем, что в это время в государстве Митанни существовало сословие воинов, именовавшихся marianna. Невольно напрашивается сравнение с санскритским словом māryā, которое переводится как «молодые люди», «герои».
Так что достаточно ясно, что династии, утвердившиеся на верхнем Евфрате около 1400 года до н.э., были арийскими, близкородственными тем, которые правили в долине Инд и позднее в Мидии и Персии. Но их подданные не были ариями, поэтому правители восприняли их язык и приспособили вавилонскую клинопись для официальной переписки и, очевидно, почитали местных богов наряду с собственными. Тот этнический поток, который привел их на берега Евфрата, не остановился там. В этот же самый период таблички из архива в Телль-эль-Амарне упоминают арийских правителей также в Сирии и Палестине — Biridašwa в Йеноаме, Šuwardata в Кейлахе, Yašdata в Таанахе, Artamanya в Зир-Башане и ряд других. Они также, вероятно, были представителями династий, а их подданные были неарийского, скорее всего семитского происхождения.
Упоминавшиеся числительные, а также имена божеств и правителей являются древнейшими из дошедших до нас образцов языка ариев. Они заслуживают особого внимания. Без всякого сомнения, они относятся к группе сатем; фактически они очень близки к тем, которые известны нам по индийским языкам. Конечно, они ближе всего к санскриту, чем к любому из иранских диалектов, которые позднее составили западную ветвь индоиранской семьи языков. Таким образом, имена божеств Nāsatya являются санскритской формой, они противостояли близнецам Naonhaitya, и все четыре божества упоминаются в самых древних Ведах. В иранской Авесте они превратились во второстепенных божеств (Mithra; Митра), просто в демонов (Indra; Индра) или получили другие имена (Varuna = Ahura Mazda; Bapyна-Ахура Мазда). Числительные определенно являются индийскими, а не иранскими; слово aika идентично санскритскому слову eka, в то время как «один» на языке зенд обозначается словом aeva. Точно так же звук s сохраняется в слове satta, хотя в иранском языке он превращается в h (hapta), его исходную форму можно найти не собственно в санскрите, а в пракритах, которые, как предполагается, сложились после Вед.
Даже личные имена скорее выглядят как индийские, а не иранские. Таким образом, имя Biridašwa вполне правомерно сравнить с санскритским именем Brhadašva («владеющий большой лошадью»). Если это утверждение верно, то второй элемент — -ašwa («лошадь») отличается от иранской формы aspa, отмеченной в древнеперсидском и среднеперсидском языках (сравните Jāmaspa и Vistāspa). В связи с этим можно вспомнить, что персидский царь Дарий I именовался Гистаспом (Hystaspes). С другой стороны, элемент Arta— в митаннийских и палестинских именах имеет много параллелей в более позднем иранском ономастиконе; концепция божественного порядка Rta, воплощенная в нем, была хорошо известна ведическим поэтам, но его редко использовали как компонент при образовании личных имен в Индии.
Если мы попытаемся точно определить, к какой ветви арийского дерева принадлежали эти правители из Митанни, могут возникнуть большие расхождения во мнениях. Когда имена митаннийских божеств были впервые опубликованы, Джакоби, мнение которого до сих пор разделяют Паргитер и Конов, определенно интерпретировал их как индийские и приписал их появление в Месопотамии народу, говорившему на санскрите и проникшему туда из Пенджаба. На это Эдуард Мейер возразил, что филологи давно признали, что индийцы и иранцы представляли собой один народ и поклонялись одним и тем же божествам еще до того, как индусы заняли долину Инда. Имена индийских божеств и числительные восходят к периоду этой индоиранской общности, то есть появились еще до ее распада и до того, как произошли фонетические изменения, характерные для иранского языка, — переход звуков s — h, śu — sp. В конечном итоге Хьюзинг согласился с тем, что эти правители были индийцами, но теми индийцами, которые еще не добрались до Индии; он считает, что территория, на которой некогда существовала эта индоиранская общность, располагалась к северу от Кавказских гор.
Решение этого вопроса следует искать в более поздней истории как индийцев, так и иранцев. Несомненными представляются два очень важных факта: во-первых, разделение на языки групп кентум и сатем восходит к середине 2-го тысячелетия до н.э.; во-вторых, эти народы в более позднее время известны нам только к востоку от Тигра, а в рассматриваемое время жили гораздо западнее.
Хеттская проблема
Однако на Востоке в XV столетии до н.э. присутствовали не только арийские народы группы сатем; нахождение в этом районе народов группы кентум засвидетельствовано клинописными документами этого же времени. Если открытие индийских имен в Северной Сирии вызвало удивление в 1907 году, то открытие индоевропейских элементов, присущих группе кентум в языке хеттов, живших на территории Каппадокии, десять лет спустя вызвало недоверие.
О хеттах давно было известно из египетских и вавилонских документов, из упоминаний о них в Библии, а также по их собственным загадочным памятникам. Еще до начала Первой мировой войны никто не считал их индоевропейцами. Подход к этой проблеме изменился благодаря результатам дешифровки профессором Грозным значительного массива хеттских текстов, написанных клинописью. Слухи о его открытиях быстро преодолели политические границы и даже в пылу сражений вызвали живой интерес. Поначалу его выводы были восприняты со скептицизмом, и теперь представляется, что решение проблемы ни в коем случае не является столь простым, как он думал.
Во-первых, тот материал, который имеется в нашем распоряжении, а это таблички из государственного архива хеттских царей в Богазкее, отражает только тот язык, на котором разговаривали хетты в Каппадокии, и на их основании нельзя делать никаких выводов относительно других «хеттов», например тех, которые жили в Кархемише на севере Сирии. К тому же теперь становится ясно, что даже в Каппадокии в то время существовало большое количество языков — палайский, митаннийский и протохеттский. На последний следует обратить особое внимание, поскольку он оставил после себя собственные письменные памятники. Не вызывает никаких сомнений, что «хеттов» нельзя относить к числу индоевропейцев[6]. Другое дело диалект, на котором написано большинство текстов, язык, который сами писцы именовали Našili — «наш язык». Несомненно, что он испытал на себе индоевропейское влияние.
Ознакомительная версия.
