— Но мальчику этого не понять, — не сдавалась мама.
— Вырастет — все вспомнит, все поймет! У Гая Фокса было тридцать шесть бочек пороха под Вестминстерским дворцом. Да, жаль, что он родом из Йорка, а не шкот… Мы с тобой, Джорди, никогда не должны забывать эти декабрьские казни, учиненные в столице нашим Государем! Монарх поплатится за это!
Позднее Джордж узнал правду о пороховом заговоре, которую не знал отец. Гай Фокс происходил из знатного рода, служил офицером во Фландрии. Главой порохового заговора, организованного католиками под началом иезуитов, он стал в 1604 году, когда ему было почти тридцать пять лет. Сняв дом близ «матери парламентов» в Вестминстере, он и его помощники начали подкоп под стены парламента. Когда подкоп был готов, заговорщики ухитрились доставить в погреб парламента бочки с порохом. Они собирались взорвать короля Иакова I Стюарта вместе с пэрами Англии и палатой общин. Но некоторые католики, участвовавшие в заговоре Гая Фокса, страшились пролить кровь своих же единоверцев — членов палаты лордов. Они предупредили этих благородных католиков об опасности, весьма прозрачно намекая на готовившийся взрыв в парламенте. Нашлись и предатели, открывшие заговор королю. 5 ноября 1605 года Гай Фокс и его сообщники были схвачены и вскоре казнены. С тех пор английский народ ежегодно отмечает раскрытие заговора, устраивая гуляния и взрывая чучело Гая Фокса, начиненное фейерверками.
Воинствующие иезуиты и Гай Фокс были безмерно далеки от патриотов Шотландии, хотя и те и другие были противниками Иакова Стюарта. Из этого Джордж Лермонт уже в юности сделал тот вывод, что мало быть преданным правде и любить правду, надо уметь ее распознавать, а для этого нужно многое знать и обладать достоверными сведениями.
Лет с девяти учился Джордж у родного дяди Михаила (Майкла) Лермонта, пресвитера, известного во всей округе знатока закона Божия, а также иностранных языков. В доме дяди хранилась святыня рода Лермонтов — рукопись XII века со старофранцузским текстом романа в стихах «Тристан и Изольда». Все Лермонты уверяли, что это собственноручный оригинал Томаса Рифмотворца.
Латынь Джорджу преподавал виднейший латинист Абердина — дядин друг пресвитер Джон Лич, наизусть знавший «Жизнь двенадцати цезарей» Светония и множество других древнеримских текстов, коими он старательно пичкал юного Лермонта, сокрушаясь и отчаиваясь, когда видел, что его ученик с мучительным трудом, судорожно сдерживая челюсть, пытается скрыть томительные зевки. В 1624 году Лич осуществит мечту всей своей жизни — издаст в Лондоне свой учебник Rudimenta Grammaticoe Latinoe, о чем, увы, никогда не узнает Джордж Лермонт.
В девять лет Джордж отведал скотча и розог латиниста, в десять уж знал любовь. Ее звали Шарон. Она была ирландкой с зелеными глазами и рыжими волосами. Ей было девять лет, и она тоже была дочерью моряка. Он собирал ракушки на пляже, самые красивые, и дарил их Шарон. Он рос с этой страстью, истинной, сильной, хоть и ребяческой, и ему казалось, что все входило с годами в его душу — солнце над морем, ветер и брызги, туманы в горах, было неотъемлемой частью этой любви. Потом он никогда никого так не любил.
И Джорди, и Шарон жили в старом Абердине, или Абердоне, как упрямо называли свой город старожилы по названию реки Дон, на берегах которой теснились его средневековые дома. Взявшись за руки, все живописные улочки исходили они вдвоем. С семиарочного моста через реку Ди, построенного почти сто лет до них, ловили они разную рыбешку, и Шарон как на зло всегда везло больше, чем ему. Они любовались Святым Макарием — изумительно красивым готическим собором, возведенным еще в XIV веке, и мощным старинным замком воинственных абердинских эрлов в Новом Абердине с мрачными боевыми башнями, увитыми дикими розами.
Вместе с Шарон Джорди забирался в глубь таинственных угрюмых лесов, лазил по горам. Не раз карабкались они по утесам Бен-Муш-Дуи — второй по высоте горы Шотландии. В Бремарских горах пастухи дарили им голубые и желтые топазы и прозрачный горный хрусталь, чистый, как вода в реках Доверяй, Дон и Ди, где рыбаки угощали ребят свежей форелью, и в реке Итан, где издревле добывали жемчуг, который так любила Мария Стюарт.
По шотландскому обычаю на пасху Джорди ходил с Шарон из дома в дом и просил у хозяев яйца. Чтобы натянуть нос соперникам из числа абердинских девчонок и мальчишек, они поднимались досветла, когда все вставали к заутрене. Набрав сырых яиц, они спешили к заветной горке у церкви, где вскоре собиралась знакомая детвора со всего прихода, чтобы устроить яичное ристалище, бой пасхальных яиц! Чье яйцо окажется самым счастливым — укатится дальше и быстрее? Джорди не раз выигрывал это старинное соревнование, а Шарон всегда не везло, и она уходила домой, плача сердитыми слезами. А Джорди лупил мальчишек, посмевших назвать ее рыжей.
Дома ребят в этот праздничный день ждало традиционное блюдо: яйца по-шотландски. Мама была большой мастерицей по кулинарной части, а это блюдо, по признанию всех ее абердинских кумушек, было у нее коронным. Им не побрезговала бы и сама Мария Стюарт! Яйца она сначала варила вкрутую, а затем жарила в сковороде на углях, щедро обваляв в рубленых анчоусах и ветчине. Отменно готовила она и другие исконно шотландские блюда: перловый суп с бараниной, жареную сельдь с луком и кислым молоком, печеные овсяные блины, которые она нарезала из теста блюдцем. Джорди любил помогать ей в этом, и у него заранее текли слюнки. Папа считал маму несравненной поварихой, и он часто говорил, протягивая тарелку за добавкой:
— Даже сэр Джеймс де Лермонт, сенешаль короля Шотландии, никогда не едал ничего подобного! Только Томас мог отведать такие кушанья в стране фей!
В больших каменоломнях видели они, как по пояс голые бедняки добывают гранит, дробят его тяжеленными молотами на куски, обтесывают и полируют.
— Король платит нам, своим землякам, словно рабам! — слышали они ругань каменотесов. — А гранитом нашим умостят улицы и облицуют набережные этого города-спрута — королевской столицы Лондона!
Когда мальчику шел тринадцатый год, отец повез его к заболевшему деду. Сэр Джон Лермонт, лэрд Бикхилла и Балкоми, унаследовавший титул и владения бездетного брата Джеймса в 1600 году, жил в старинном замке Лермонтов на восточном побережье каменистого полуострова Файф (по-кельтски «дудка»), что стоит между «фиртами» (заливами) Форт и Тей на самом юге Шотландии. В библейские времена здесь, как и во всей Шотландии, жили пикты. В I–II веках здесь кипели яростные сражения пиктов с римскими легионами императоров от Кая Калигулы и Нерона до Адриана Марка Аврелия и в III–IV веках от Александра Северия до Константина Великого. Покорители мира римляне так и не могли взять Каледонию — так они называли Шотландию. Во время Великого переселения народов, в IV или V веке, пиктов одолели скоты, сильное кельтское племя, пришедшее из Ирландии, тогда называвшейся Скотией. Первым королем скотов и пиктов был Кеннет I. За скотами пришли еще более сильные и крутые англосаксы и, наконец, во второй половине VIII века норманны — «северные люди», суровые властители морей на больших весельных судах, увешанных по бортам железными щитами. На протяжении более трех столетий эти морские разбойники из скандинавских земель грабили все страны от Шотландии до Италии и Сицилии, угоняли в плен людей, торговали ими. На заре X века норманны захватили Нормандию и осели в ней, а в 1066 году Вильгельм, герцог Нормандский, переплыл с войском через Ла-Манш и разбил и убил при Гастингсе саксонского короля Гарольда II и покорил Англию, за что его прозвали Вильгельмом Завоевателем. К концу того же века король Шотландии Эдгар I, сын Малькома III, стал ленником нормандских королей Англии. Вот тогда-то и построил нормандский барон де Лермонт из Дэрси, помогший принцу Малькому свергнуть Макбета, похитителя престола, убийцу его отца короля Дункана I, высокий и грозный замок на скалах полуострова Файф. Его предки были норманнами, коих на востоке Европы звали варягами. В его жилах текла та же северная кровь, что и в жилах Рюрика из варяжского племени Русь, ставшего в 862 году князем Новгорода Великого. В Киеве в XI веке княжил Ярослейф Вальдемар, или Ярослав Володомирович, по прозванию Мудрый, Великий князь, гроза Византийской империи, выдавший своих дочерей за королей Норвегии, Венгрии и Франции.
Со своими кузенами Джордж взобрался на похожую на маяк могучую замковую башню и долго любовался видом морского залива, бухты, берега со шпилями кирок над зеленым лесом.[14] За заливом Форт в хорошую погоду можно было увидеть зловещий английский берег — землю графства Кумберленд, где когда-то проходила крепостная линия римского императора Адриана. Не раз приходило оттуда несчастье на землю Шотландии. Множество раз осаждали южники замок, разоряли земли Дэрси и Балкоми. В XIV столетии пришла оттуда чума, унесшая каждого четвертого жителя Европы.
